Цапфанов : Анна. 21 декабря

Анна стояла на коленях возле проруби и тяжелым вальком отбивала бельё на снегу. Рядом старшие дочери вдвоём полоскали в черной речной воде тяжелые простыни. Младшие играли на невысоком крутом берегу - Анна не разрешала младшим спускаться к проруби.

О чем она думала, отбивая бельё, спеша, и посматривая на детей?

Может быть, Анна думала о том, что ей сегодня исполнилось 30 лет ? Анна всегда тихо гордилась, что ее день рождения совпадает с днем рождения Вождя, товарища Сталина. Гордилась, но никогда вслух не говорила об этом. А что было у Анны за тридцать лет ? Семья, отец, муж и дети.

А может быть, Анна думала о муже ? Но что она могла о нем думать, война шла уже полгода, а от мужа, ушедшего на десятый день, не было ни одного письма. Что она могла думать? Может быть, Анна плакала, но этого никто не видел, а того, что думала, она никому не говорила. Анна не могла знать, что муж был в лагере – после выхода из окружения. Потом ему опять выпадет фронт, простреленные почки в первом же бою, долгие госпитали и нестроевая служба в артполку на озере Ханка; и вернется он после войны с Японией в ноябре 1945.

Или Анна думала - плохо, очень плохо, что война началась так поздно, в конце июня. Началась бы она раньше, вот если бы 1 Мая, то они успели бы посадить побольше картошки, и не голодали бы так сейчас. Еще она могла думать-вспоминать, как в октябре у десятилетней дочери какая-то женщина в магазине украла карточки на всю семью: «Девочка, а покажи, ты хорошо карточки спрятала? Смотри, чтобы не украли, давай-ка я тебе их переложу!»

Может быть, Анна думала об отце? Призванный на германскую в 1914, вернулся в 1922, протащив в свою деревню через половину России вагон с примусами, швейными машинками, тканями, и другим добром, заработанным за семь лет плена привычной крестьянской работой у австрийского помещика. В 1930, зимой, бросил всё, и в одночасье ночью с умирающей от рака женой, с беременной дочерью и зятем пешком за 150 верст ушел в город, спасаясь от коллективизации.

Умер отец весной 1941, и ничем уже не мог помочь Анне.

Она была одна. С четырьмя детьми от 2 до 10 лет. Анна никогда не работала, не получала зарплаты. Она даже и не была грамотной. Отец с мужем работали на стройке, приносили деньги и карточки. Как только мужа забрали на фронт, Анна устроилась на работу в школу, уборщицей. Она стала получать карточку служащего, но дети считались иждивенцами, и еды все равно не хватало.

В сентябре Анна нашла еще одну работу – стирать домашнее бельё богатым людям, главному врачу горбольницы; семья у врача была большая, стирки много. За одну корзину белья главврач давал одну буханку хлеба, украденную у больных. Иногда вместо хлеба Анне доставались талоны в столовую, и талоны эти были громадной ценностью, Анна их не выедала, а получала в столовой «жиры» - постное масло или маргарин.

Ежедневно в четыре часа ночи Анна шла на трамвай –до 50-х годов трамваи ходили круглосуточно- и ехала из заводского поселка, где они снимали полуподвал, в центр города за докторской корзиной. Возвращалась домой, а там уже кипела вода в бельевом баке. Анна съедала свою порцию хлеба и шла в школу мыть полы, а к полудню вся семья уже полоскала бельё на реке.

Я не знаю, что думала Анна в день своего 30-летия у той проруби. Она вообще была молчаливая и улыбчивая. Я знаю только то, что Анна спасёт, выкормит и вырастит всех детей, а весной 1942 поднимет такой огород, что картошки хватит даже на продажу, и будет свёкла, которую можно натереть на тёрке, намешать с намоченным хлебом и дать младшим «сладкое»…

* * * * * * * * * * * * *
Она тихо умерла в 1991 от инфаркта, так и не выучившись грамоте. На поминках было 300 человек.

У меня на ладони лежат две бронзовых медали.

«За доблестный труд в Великой Отечественной Войне. 1941-1945». «За победу над Японией. 3 сентября 1945». На обеих профиль Маршала, только на первой он смотрит налево, на Запад, а на второй – направо, на Восток. «Наше дело правое. Мы победили».

И мне кажется, что медаль Анны потяжелее будет.