игорь к. : Где же ты, Влад?

Его звали Влад. На деле - Слава или, может, Вадик, не знаю. Он приходил к нашей общей знакомой Анне с коробкой шоколадных конфет и цветами. В музыке Влад ничего не понимал. Зато носил галстук под турецким джемпером и неплохо зарабатывал. Дылда с большими губами, свое твердое четкое имя Влад не выражал: у него было детское лицо, на котором удивленно сидели крупные, как сливы, глаза.
Парню очень хотелось буржуазной красоты. Однако в хрущобах Трамвайного проспекта она водилась редко. Квартира Анны шла в зачет: там хорошо пахло, висел уютный полумрак, читались книги – от Кастанеды до Карнеги. Родители носили джинсы и постоянно зажигали. Стоял видик, гонявший Джеки Чана. В этом доме царил гедонизм – странный обмылок советской беспечности. Был такой тип homo soveticus, попавший в щель между Таллинном и Сталиным; с одной стороны - Пикуль, с другой – Солженицын. Ведущие светскую жизнь в курилках НИИ, эти люди клевали все понемногу. Отказники были для них частью гламура, равно как икона на кухне. Ролевая модель - Высоцкий: поэт - но в белом «Мерседесе», женатый на француженке Марине. Парижск – Нью-Йорк – озеро Байкал. Им хотелось то же, но без таланта и ранней смерти. Короче говоря, родителям Анны желалось бухать со сверхзадачей. Тарковский под АББУ, Глазунов – это плохо (хорошо) – нужное подчеркнуть.
У Влада отец и мать улыбались мало, рано ложились спать; и девушки у него не было. Анна сразила Влада наповал – светлый локон Мальвины, индийские благовония. Он ощутил себя сильным и кредитоспособным. Осталось разобраться с духовностью.
Влад приходил к Анне через день – мы бывали там чаще – приходил, садился и молчал. Женщинам это нравится, при условии, что за тишиной прячется тайна. В молчании Влада не было ничего, кроме приветливости. Впрочем, ему хотелось двигаться вперед. Желательно с Анной в качестве молодой супруги – он был старомоден (в свои девятнадцать Владу снились не бляди, а жена, ребенок и собственный бизнес). К тому же патриот и почвенник. Нынче время таких, как Влад; нынче, но не тогда.
Тогда, в девяносто первом, никто ничего не знал. Паровоз сломался, запчастей не было, испарился машинист. Привыкали ходить пешком, и без сопровождающего. Каждый искал свой собственный путь. И все это в постоянном ожидании веселой катастрофы, когда гори оно все огнем и ясным пламенем. Мы учились-не учились в институтах, играли модную музыку («пидоры» - кричали нам после концертов), носили черное.
Влад, тот работал. На мудака, владевшего магазином запчастей, кафе и дискотекой. Влад был рабом в статусе администратора. Верней будет иначе: администратором в статусе раба. Влад катал - на «девятке» шефа - его бабу по первым коммерческим магазинам; выгуливал хозяйского пуделя. Следил за магазином, кафе и дискотекой. День за днем без выходных. Поденная работа. Денщик. Слуга. Успел отучиться два курса в Корабелке, бросил: шеф сказал – уволит (мешает работе). Друзей у Влада не было. Свой среди чужих, и наоборот; типичный счетовод в бандитской группировке, Влад мечтал обрести классовую идентификацию, но фокус упорно не наводился. А ведь это трагедия.
Неопределенность заставляла Влада крутиться – все-таки он был парень с характером. Настырно сопротивлялся, искал пути решения своих проблем, не понимая, что проблема всего одна. И она, похоже, не решаема. Влад жил в мире вещей, но эти вещи ни хрена не дышали. Просто вещи. При этом нематериальное было Владу недоступно. Вокруг одни предметы, истинной радости от обладания ими нет, а чувствовать не умеем. Но хочется. Ничего удивительного, что Влад быстро нашел общий язык с родителями Анны. Схожесть диагноза, с небольшим плюсом в пользу старших: как ни крути, все-таки что-то читали; опять же свежий ветер 60-х, Хэм, Анджей Вайда и Таганка. А Влад – разночинец с ежедневным чтением платежек. Зато без либеральной лени, моторный.
Увы, Анну Влад не занимал. Стихи с посвящениями трогали ее больше, нежели вечера в кооперативном ресторане «На Фонтанке». Блоковской Незнакомкой плыла она мимо дворовой шпаны, курящей план. Шпана уважала Анну. А потому не била Влада. Сейчас такое даже не приснится.
Короче, у Влада с Анной ничего не вышло. И он исчез. Но до того мы с приятелем успели на него поработать. Диджеили на дискотеке - той самой. Было люто. Однажды приятель мой гулял на свадьбе своей будущей жены (это история отдельно), я трудился за двоих. Суббота, аншлаг. Устал. Влад неизменно торчал рядом, около диджейского пульта. Я попросил сменить меня на пять минут, сам отошел – отлить. Спустился вниз; над головой бухают басы. И тут – молчок, крики, топот. Возвращаюсь – Влада выводит бесполезная охрана. Сломан нос. Оказалось, пока меня не было, подвалил какой-то поц, заказал песню. Влад сказал - нет. И тут же получил в лицо. Выходит, за меня получил.
Или вот еще. Приятель мой повздорил с кем-то, нас обещали по окончании «резать на куски, бля». Домой отвозили на ментовской машине, с охраной. Как звезд.
Работали мы там полгода. Затем ушли. И Влада я не видел почти пять лет. Слышал только, что борется он по-прежнему с судьбой: пошел учиться вновь, стал одеваться правильно, читать. Не помогло – Анна говорила, что встретив Влада, поразилась взгляду. Устал он очень. Мотор ослаб. Но не сдавался. После все переменилось вокруг и у меня. Влада я почти забыл – как, впрочем, всех из 1991-го.

В мае 1997 умер дедушка. Мы хоронили его сразу после майских. Было тепло и страшно. Окаменев, я смотрел по сторонам. В двух метрах от себя увидел свежий памятник. Знакомое лицо на фотографии заставило напрячься. Это был Влад. Или не он, однако сильно похож. Надпись гласила: «Вячеслав ...». И дата рождения – 1972, примерно, как у моего знакомца. Я всмотрелся. И не мог понять. Все же он? Пока мы ехали домой, я думал: срочно, СРОЧНО позвонить Анне, и все узнать. Но Анин телефон потерялся за давностью (в 25 лет три года – давность, срок). После, как бывает, отпустило. Я ничего так и не выяснил. Но и не забыл. А через год вновь оказался там. И снова всматривался. И ничего опять не понял. Ужасно. Надеюсь, что ошибся. Надеюсь очень.
Потом я все-таки встретил Анну. Верней, ее мужа. Моего старого школьного друга. Он, как и Влад, ходил к Анне в гости, садился и молчал. Молчал просто потому, что неразговорчив. Хороший парень, он влюбился и влюбил. Они вместе уже десять лет; есть сын. Мой бывший друг работает охранником – я видел его в витрине антикварного магазина. Анна пишет стихи, слушает кельтов, работает в подростковом клубе. Такое бывает даже с тридцатилетними. Они вместе, потому что похожи. Оба изначально никуда не спешили. Не боролись с собой.
Влад, тот бился. Двигатель внутреннего сгорания травил его душу. Хотелось как лучше, вышло как всегда. Вялый с виду, Влад умел не сдаваться. Главную битву – с самим собой – он начинал всякий раз после неудачной попытки. Радости среднего класса, которых Влад желал всем сердцем, тогда, в начале девяностых, оказались недоступны. Зато сегодня его время: моллы, кредиты, аудиокниги, Дэн Браун, IKEA. Где же ты, Влад? Надеюсь, мне тогда показалось. И у тебя все ОК. Ты победил:
послал мудака с его дискотекой
выучился
имеешь бизнес
ездишь на Toyota Camry
жена-двое детей
суши-Hugo Boss-Испания летом
Путин-наш президент
Играешь в теннис
Может быть, слушаешь «Радио Эрмитаж».
Ты хороший парень. И твой двигатель внутреннего сгорания работает исправно.
Если ты читаешь это, ответь мне.