Лесгустой : Плач Соловьёва

Гулянка по поводу пятилетия с момента образования «ООО Центр Мира» проходила в небольшом зелёном кафе на откосе с открывающимся изумительным видом на место слияния Волги с Окой.
Только что закончилась официальная часть мероприятия и порядком уставший от официальных речей народ, собрался от души сожрать и выпить всё то, что стояло на столах. Для полноты праздника не хватало только одного – явления местного офисного клоуна, пьяницы и дебошира Валеры Соловьёва.

Без Валеры праздник был не праздник. О его выходках на корпоративных мероприятиях потом месяцами ходили легенды. Офисные сплетницы со смаком в деталях мусолили все Соловьёвские выходки, добавляя и присочиняя по ходу действия такие факты, что в конце концов Валерины похождения по правдивости становились похожи на голливудские боевики.
- А помните, дифчонки, как он макнул в унитаз Цветкова Вячеслава Петровича?
- Да ты что, Маш!
- Ой, драка-то была! Он ему – рраз сначала под дых, а потом ещё ногой, ногой, а потом за волосы – и в унитаз!
- Ужооос! А ты всё видела?
- Конечно, всё. Так ведь они-ж Алку не поделили.
- Да ты что! А с виду Алка-то такая тихоня.
- Да сейчас! Только прикидывается порядочной, показушничает – вот, мол, я какая – не то что вы - а на самом деле - та ещё цаца. Сейчас я вам расскажу по неё с Валеркой…

Под жёстким контролем амбициозного руководства, офисные порядки являли собой яркий образец корпоративного этикета. Верхи демонстрировали официоз и высокопорядочность, а низы боялись увольнения. В целом достаточно скучная жизнь небольшой конторки, очень нуждалась в подобных происшествиях, хоть как-то разбавлявших показушную убогость ежедневного быта.
Неофициально, руководство это понимало, а потому и терпело пьяные выходки Соловьёва. К тому же, как сейлз-менеджер, в трезвом состоянии он делал едва ли не половину всех контрактов. Его стыдили, депремировали, не давали должностей, но до увольнения не доводили.

Все уже успели пропустить по паре рюмок, когда в кафе завалился уже порядком «подогретый» Валерик.
- Всем здрасьте! – громко поздоровался он с порога. – Что, не ждали? А вот он я!
- Ой, что сейчас будет! – захихикала бухгалерша Анечка, преданно заглянув в глаза главбуху Татьяне Александровне. Та вежливо растянула губы в недоулыбке и, чуть заметно, свысока ей кивнула.
- Валерий Сергеевич! – раздался голос начальника отдела продаж Геннадия Дорохова. – почему опаздываем? Почему пропустили официальную часть? На Вас что, не распространяются общие правила? Завтра же напишете мне объяснительную по этому поводу.
Валерий демонстративно пропустил замечание мимо ушей, и уселся за крайний столик к технарям, подальше от руководства.
- Наливай!

Через час, уже прилично захмелевший народ разбился за столами на кучки по интересам.
Полились пьяные, непринуждённые беседы.
От стола к столу перемещался невысокий плотненький типчик в скромном деловом костюме с доброжелательным выражением лица. Вместо рюмки водки он носил с собой высокий бокал, наполненный газированной водой, и когда ему предлагали выпить, неуклюже кривился и с болезненной гримасой похлопывал себя по бокам.
Сей измученный нарзанами человек, подсаживался за каждый столик, мило смеялся и старался услужить его обитателям: принести водочки, доложить лавашика, крикнуть официантку и потребовать ещё порцию шашлычка.
Это был начальник отдела кадров Цветков. Поговаривали, что этот милейший человек постоянно носил в кармане пиджака включенный диктофон и, после очередного застолья, давал иногда прослушать записи генеральному директору.
Поэтому, при его приближении, на всякий случай, любые разговоры утихали, и даже бурная эмоциональная беседа быстро переходила в совершенно безобидное русло. Когда Цветков понимал, что здесь его талант папарацци потерпел фиаско, он просто перемещался к другому столу, чтобы ещё раз кому-то услужить, отпустить комплимент и заставить его обитателей поверить, что он в доску свой парень.
Поймав насмешливо-угрюмый взгляд пьяного Соловьёва, Цветков предусмотрительно обошел стол, за которым тот сидел, и направился далее. Вершить свой нелёгкий труд на ниве укрепления корпоративного духа и воспитания лояльности к собственному предприятию в среде своих сотрудников.

Начальник отдела продаж Дорохов подсел поближе к главбуху, наклонился к ней и о чем-то оживлённо зашептал, всплёскивая руками, делая серьёзное лицо и пытаясь чертить на столе какие-то графики. Главбух с каменным лицом свысока наблюдала весь этот цирк, и когда ей надоела болтовня Дорохова, просто сказала:
- Вон отсюда. И чтобы я тебя здесь больше не видела.
Но Дорохов не растерялся. Он молнией метнулся за соседний стол, за которым во всём своём кавказском великолепии заседал заместитель по коммерции Армен Суренович Абрамян и со смаком поглощал коньяк «Ани».
Армен Суренович внимательно выслушал бурные нашёптывания Дорохова, налил ему стопку коньяка и сказал только одно слово: «Дэсять працэнтоф». В это время Соловьёв как раз направлялся поссать, и, проходя мимо, увидел, как Дорохов побледнел, замигал глазами, попытался возразить, но, поймав холодный изучающий взгляд и тонкую недобрую улыбку Абрамяна, махнул рукой, согласно кивнул и залпом выпил коньяк из стопки.
Армэн Сурэнович чинно встал из-за стола, протянул руку, в которую Дорохов вложил какой-то документ и, прихватив недопитую бутылку «Ани», пересел за стол к Татьяне Алексанровне.

Прошёл ещё час.
Кто-то тупо пил, кто-то пиздел за жизнь, кто-то уже тихонько свинтил поближе к дому, а генеральный с компаньоном, прихватив с собой офис-менеджера Светлану Петровну, погрузились в автомобиль и уехали бухать подальше от офисного быдла.
Громко играл какой-то попсовый чурецкий музон. Офисные девицы, старательно виляя задами, эпилептично дёргались, встав в кружок, и проявляли показное целомудрие по отношению к мужскому полу.
Представитель оного – горячий парень Армен Суренович крутился вокруг и, показывая образцы горячего лезгиноплясания, громко восклицал “Вах”, не забывая строить девицам глазки и хлопать в такт ладошами.

Но тут идиллия восточных танцев была грязно нарушена пьяным Соловьёвым.
Он пристроился к танцующим недалеко от Суреновича, и, стараясь пародировать его движения, дико прыгал, корчил забавные физиономии, делал вид, что выхватывает кинжал, и совершая тазом ебабельные движения, покрикивал «Асса!».
По окончании танца, Валерий расстегнул рубашку и с обезьяньим повизгиванием начал чесать свой грудак и подмышки.
- Вши заели – мы, настоящие джигиты, в горах - никогда не моемся. – объяснил он озадаченным девицам.

Армен Суренович, известный в конторе своим вонючим потным запахом, злобно глянул на Соловьёва, и сел обратно за столик.
Пара девиц прыснула в кулак, а бухгалтерша Анечка, поджав губы по примеру своей руководительницы, окатила Валеру волной ледяного презрения, всем своим видом осудив его пошлый поступок.
Но Соловьёву уже наскучило на танцполе и он отправился гулять в направлении беседок. Туда, где, покуривая, тусовались любители попиздеть в спокойной обстановке.

Двое манагеров, попивая сок из высоких бокалов, как раз велеречиво обсуждали между собой последние тренинги в Хаббард-Колледже, как вдруг их беседа была прервана самым бесцеремонным образом.
- Здорово, пацаны. – раздался сзади пьяный голос Соловьёва. – Как жизнь?
- Валерий Сергеевич! – ледяным тоном ответил один из них. – Вы слепой? Не видите – тут люди разговаривают. А когда разговаривают приличные люди, обычно принято спрашивать их разрешения, дабы присоединиться к беседе. Вас этому нигде не учили?
- Ухтыёпты. Это тебя в хаба-хаба твоём прозомбировали так отвечать? А не ты ли, друг наш ситный, не далее как вчера просил меня помочь тебе увести клиента у твоего собеседника? А?
Знаешь, Лёш, как это называется? Чмо ты позорное, предатель. И завали ебало, пока я тебе его не заткнул. Только и можете, уроды, что под угрозой увольнения трахать молодых девок-манагеров.
- Ты что себе позволяешь? Да я знаешь что с тобой… - начал было Лёшин собеседник, но получив в грызло, присел и прошипел: “Я этого тебе просто так не оставлю”.
- Я не понял. Ты что-то сказал, гнида сектантская?
- Нет. Я ничего. Просто мне больно.
- То-то, блять. И запомни – если мне ещё кто-нибудь из девчонок на тебя, пидораса, пожалуется – никакая милиция тебя, сучок, не спасёт. Даже и не думай. Поймаю – мозги твои зомбированные повышибу. Ты всё понял?
- Всё.

И Соловьёв направился далее. Ему снова захотелось поссать.
В мужском туалете было три кабинки и два писсуара. В одной из кабинок кто-то пыхтел и шевелился. В надежде на хорошую шутку, Валера, распахнул дверь кабинки, и глазам его предстала неожиданная картина.
Бухгалтер Анечка, чистейшей души человек Анечка, известная как пример корпоративного поведения, послушная воле руководства, холодная и неприступная Анечка, с удовольствием, пуская взахлёб слюни, от души насасывала толстый волосатый хуй Армена Суреновича Абрамяна.

Валерий захлопнул дверь кабинки и блеванул в писсуар. В туалете воцарилось абсолютное безмолвие, перемежаемое только его рвотными спазмами.
Проблевавшись, Соловьёв плюнул остатками блювоты на дверь кабинки и, выходя, сказал только одно слово: «Бляди».
Он купил бутылку «Гиннеса» в баре, и, высосав её одним залпом досуха, побрёл в сторону откоса.

Компания молодых инженеров в количестве трёх человек перелезла через ограду кафе, расположилась на обрыве, и втихую долбила косяк. Соловьёв молча присел рядом и аппетитно затянулся переданной ему пяткой…

Большие летние звёзды ярко сияли на безоблачном ночном небе. Огромная, как жёлтый спелый сыр, луна, неторопливо продолжала свой вечный путь по небосклону.
Где-то там далеко, за неисчислимые миллиарды километров, создавались и рушились миры, зловещие чёрные дыры поглощали и извергали из себя целые вселенные, загадочные квазары мутным светом мерцали на экранах огромных радиотелескопов, а он лежал в летней траве и выл на луну.

Горький, тягостный вой офисного клоуна, пьяницы, и дебошира Валерия Соловьёва далеко разносился над рекой и, отразившись от противоположного берега, тоскливым эхом возвращался обратно.
Он выл до тех пор, пока на него не набрёл неведомо как забредший сюда милицейский патруль и не забрал его в вытрезвитель.