не жрет животных, падаль : Ощущения грязи

Некоторые полагают, что наши души плывут в эфирных облаках темного неба. Покорители великого океана… гигантскими кораблями им служат тела мертвых богов. Цепляясь за мертвенно бледную плоть, они всматриваются вниз, надеясь разглядеть своих рабов - нас. Мы с ними связаны серебряными нитями, тончайшая плоскость – бесконечный ошейник. А ведь мы нашли способ обмануть себя. Серебряные ножи, звуча как забытые песни, разрезают нить… кто из нас мертв? Если я думаю об этом, значит – умер не я. Критерий жизни. В таком случае – мы живы не всегда, когда дышим

Терпкий на вкус, ядовитый состав ее вина. На ее лице начинают открываться глаза, затем зрачки – на руках, ногах – на всем теле… измена. Миллионы зрачков ищут во мне центр. Прожевать и выплюнуть.
Тысячи ресниц вспыхивают ненавистью тысяч глаз. Синхронизированное моргание, раз – все глаза в духоте закрыты… стоп-кадр, Обратный отсчет: 5, 4, 3, 2, 1, перечеркнутый кадр, оплавленная пленка – тишина и кашель зрителей.
Бег остановлен. Свет.
Выдох.
Два – снова пылают.
Запуск агонии. На вдохе. Этот фильм уже не закончится. По крайней мере, не для меня. Усаживаюсь поудобнее: фильм будет долгим, но там есть на что посмотреть. Режиссер представляет большую картину, но не уверен, где расположены ее границы. На самом деле, студия пуста… запах сгоревших спичек. Мы пытались восстановить последовательность жизни, но жизнь восстановила нас. Теперь мы понимаем, что однажды уже были мертвы. Здесь, в темноте, это всего лишь утраченная хронология, разницы никто не заметит, выпавшие кадры, сигаретные ожоги, места склейки воняют сексом. Жизнь, склеенная скотчем – здесь это возможно.

На ее коже распускается алмазная пыль, дурманящим блеском. Цветы страсти, растущие из ее пор, всепроникающим ароматом сбивают с ног и душат тяжестью своих стеблей. Мы слизываем мерцающий блеск змеиными языками, питаясь бриллиантами, падаем на спину, корчимся и захлебываемся экстазом. Нервные центры отказываются. Мозг мертв, тело – на очереди.

Золотые жуки через стеклянные трубки бегут по выкрашенным красным коридорам. Туда, где сердце, где их ждет пир. Я один из них, для тебя я проделаю этот путь от стенок поршня до самого центра. Прожую и выплюну. Подниму ровно настолько, чтобы разбить при падении. Мои зубы сточились о камень сердец, но это единственный инстинкт, его не обойти стороной, когда ловкие пальцы уже сжаты. Все так просто. Просто мои коридоры шире. Вопрос перспективы – как посмотреть? Милая, вынь меня… достань отсюда…

Стоит лишь только закончить и все будет по-другому. Только бы успеть. Выскочить между кадрами. Невозможность, как ощущение.

Я на выходе, кто-то рядом на исходе.
- нравится? - Вопрос в пустоту, взглядом, брошенным на невероятно дорогой болид у входа
- я их боюсь
- с чего это?
- я видел грязные руки на их рулях… скользкие сороконожки на крокодиловой коже. В салонах пахнет ложью и освежеванной плотью. Тусклые улыбки, стальные взгляды – нас здесь ненавидят и презирают. Мы – сырье. Это чувство несправедливости, обычно, проливается кровью. В полированном блеске застыли дымом, тенью, силуэтами души преданных, обманутых, обокраденных и раздавленных. Это предостережение. Ты можешь быть там, но уже никогда не окажешься по эту сторону. Сколько кровяных телец в составе этой краски – связкой ключей по изумруду крыла… звук похожий на крик миллионов – наверное, наконец-то свободны… уходят…
по металлической безупречности кузова струится рубиновая кровь. Кто из нас ранен? Вопрос времени.

Не успеть. Перед Рубиконом такое сильно желание пасть. Милосердие – для слабых. Мне просто не хочется никуда идти.

Снова на старте.
Ищем Бога в очертаниях облаков на небе, а найдем на далеких планетах, на которые попадем, только убив его здесь… замкнутый круг, закрытые электрические циклы команд.
_________________________________________
не жрите жывотных - они вас тоже не любят