Boogie-антилибераст : Повелитель

1

Они стояли вдвоем, наблюдая, как с развалины старого дома взлетел черный ворон.
- Ты точно не хочешь прокатиться со мной? — Майк улыбнулся, затем надел на голову байкерский шлем с шипами и заклепками.
- Хочу, конечно. Но … голова ужасно кружится. И что-то мне нехорошо. Может, завтра?
- Ну-ну, Мэри, — он обнял ее за плечо, — ты меня огорчаешь.
Девушка промолчала.
Майк завел двигатель своего «Харлея», и еще раз посмотрев на подругу, произнес:
- Повелитель дорог зовет меня с собой!
Дюжина байкеров тронулась в путь. Огромные выхлопные трубы сверкали на солнце. От накаленного асфальта исходил пар.
Мэри осталась одна. Долго смотрела им вслед, а затем, вдохнув пропитанный запахом бензина воздух, направилась к автобусной остановке.

2

Ночью она неожиданно проснулась.
Как будто кто-то невидимый дернул ее за плечо, когда она спала. Мэри встревожено всматривалась в темноту и не могла понять, что же происходит. Сердце учащенно билось. Что-то не так. Определенно что-то не так.
Надрывно зазвонил телефон. Мэри даже показалось, что трубка подпрыгивает в темноте. Ей не хотелось брать ее. Что-то недоброе, злое, отталкивающее было в этих длинных, режущих душу звонках.
Но всё же она поднялась на ноги и медленно направилась в сторону звенящего ночного раздражителя. «Если там кто-нибудь номером ошибся, — с ненавистью подумала она, — расшибу заразу!» То ли она имела в виду телефон, то ли ночного прохиндея, что осмелился ей звонить в столь поздний час.
Она подошла к телефону. Трубка была холодной и немного скользкой:
- Мэри?
- Слушаю, кто это?
В ответ молчание. Голос показался ей знакомым. Это встревожило.
- Это Кэт.
- Черт возьми, Кэт, что случилось? Почему так поздно? — выкрикнула Мэри.
- Мэри, — вновь пауза, — Майк разбился. Я не знаю, как тебя утешить. Но мне кажется, ты должна узнать об этом как можно раньше. В лобовую с фурой столкнулся — в общем, страшная картина, лучше тебе и не рассказывать. Прости, я не знаю, как тебе помочь. Хочешь, я прямо сейчас приеду?
Но Мэри уже не слышала ничего того, что ей было сказано после слов «Майк разбился». Она медленно опустила трубку и заплакала. Перед ее глазами стоял образ любимого человека — еще совсем недавно живого и энергичного. Он всегда был заводилой, часто задирался и ругался со всеми подряд, но когда они оставались вдвоем, не было никого нежнее и ласковей, чем Майк.
На его груди была странная наколка: цветными, готическими буквами аккуратно выведенное слово «WHY?» (почему? — англ.). Когда у него спрашивали, что это означает, Майк качал головой и говорил, что в пьяном угаре сделал, теперь уж и не помнит, как и дело было.
Теперь Мэри знала, что она означает. Только сейчас поняла: живой, молодой, сорвиголова, любимый. Самый любимый! Почему теперь вдруг его нет? Почему он ушел и оставил ее одну?
Странная наколка. И жизнь сама по себе странная. И неправильная.
Мэри схватилась за волосы. Она хотела кричать и выть. Как волчица, как настоящая Ночная Волчица, что потеряла своего спутника дорог.
И самого дорогого человека.

3

Мэри не пошла на похороны. Многие не поняли её, но она считала, что это лишнее. И глупо, ведь прошлого не изменить, а те куски человеческого мяса, что размазало по асфальту, уже не имеют ничего общего с Майком. Это всего лишь мертвые органы,- говорила себе Мэри. А он ушел, и ушел навсегда.
Каждая минута долго тянущегося дня казалась ей каторгой. Мэри лежала, уткнувшись носом в кровать, и плакала. Часы били каждый час — и эти промежутки казались вечностью.
Вначале было много звонков, пока Мэри не оторвала шнур. С ненавистью на весь мир она кричала:
- Достали!!! «Соболезнуем»! Ни хрена вы прочувствовать не можете! Вы через месяц о нем все забудете! Твари, может, вы сами его и сгубили!
И она вновь, сотрясаясь в рыданиях, падала на кровать, не зная, как заглушить эту боль. Да было ли это возможным?
Опустилась ночь, зажглись звезды. Они напомнили Мэри заклепки на его кожанке, и ей на мгновение показалось, что она услышала его мелодичный голос и рев мотора. Или это был просто гул в ушах?

4

- Детка, hey-how, let’s go! — с задором сказал он, лихо газуя. — Садись, Волчица!
Она, положив руки на плечи Майку, устроилась сзади.
- Мэри, а как начет меня? — она обернулась, и сквозь стекла черных очков увидела напротив бородатого байкера с длинной бородой в немецкой каске с рогами.
- Отвали, Сид! Я всегда только с Майком.
- Да, Сид, отвали! — подал голос Майк. — Шутки-шутками, а в глаз дам — ты им и моргнуть не успеешь.
Сид только улыбнулся и сел на свой мотоцикл, который больше напоминал паровоз с множеством труб и лампочек.
- Да ладно, Майк. Всё нормально. Ты меня знаешь. Hey-how, let’s go!
Они неслись мощной бравадой по автомагистрали. Куда — не знали сами. Был вечер, солнце садилось за горизонт. Все с упоением дожидались ночи, потому что это было их время. Время Ночных Волков.
Волосы Мэри трепал встречный ветер. Она улыбалась. Смеялась, радовалась чему-то.
- Майк, так ты всё-таки жив?
- А ты как думаешь — конечно!

5

Короткий звонок в дверь. Тишина. После паузы новый звонок, более продолжительный.
Мэри неохотно открыла глаза. Первое, о чем она подумала: «Так это был сон!.. А он погиб! В реальном мире он погиб!»
Кто-то настойчиво рвался в ее дом. Теперь звонили не отрывисто, а держали, не отпуская, кнопку. Мэри закурила сигарету, а затем поднялась. Голова была как в тумане, потому что вновь вернулась боль. Нестерпимое мучение.
Открыв дверь, она увидела Кэт.
«Ну и на хрен ты приперлась, дура?» — возникла первая мысль у Мэри, и казалось, Кэт всё поняла.
- Мэри, мне очень жаль. Я пришла поговорить с тобой. Ты очень любила Майка, а он тебя. Тебе сейчас очень тяжело. Разреши, я пройду.
Мэри покачала головой.
- Так значит, не пустишь? — Кэт обиженно посмотрела ей в глаза.
- Ты ничем не можешь мне помочь. Уходи. — И с этими словами она закрыла дверь.
«Кэт, какая же ты тупая! И всегда была такой!» — Мэри затушила окурок и сплюнула в пепельницу.
Он не вернется. Майк больше никогда не вернется. А зачем ей теперь оставаться Ночной Волчицей, если его больше не будет рядом?
Боль, нестерпимая боль. Боль и крик души. Никто не может помочь. Нет лекарства, кроме сна. Потому что во сне приходит Майк, и им снова хорошо и нечего терять.
Кроме себя самих…

6

Железные кони остановились возле небольшой дорожной забегаловки. Сид оторвал свой огромный зад от седла и, заглушив мотор, радостно произнес:
- А сейчас самое время пожрать сосисок с пивом.
- Тебе лишь бы пузо набить. — Улыбнулся Майк.
- Хе-хе-хе, какие мы все умные. — Сид снял каску с рогами и почесал бороду.
Кэт заправляла мотоцикл. Билли-Бани опять раскуривал свою дрянь, и густой синий дым вырывался из его ноздрей. Всё было как надо, и приближалась ночь. Наконец-то на землю опускалась тьма.
- Ты знаешь, — Майк прижал ее к себе. — Я давно хочу сказать, что люблю тебя. Билли-Бани сейчас бы ржал, услышав мои слова, потому что среди нас это принимается за сопли. Но ты знаешь, что это ерунда.
- Да, я тоже тебя люблю. Но, по-моему, я не в первый раз говорю об этом.
- И мои слова на признание не тянут. Я и три года назад говорил тоже самое.
- Майк ты все время повторяешь, что повелитель дорог призывает тебя. Всякий раз, трогаясь в путь, ты вместе с привычными «Hey-how, let’s go» говоришь еще и об этом. Что это значит?
- Ничего, детка, так надо! Не бери в голову. Считай, что это такая же традиционная фраза.
- Она мне не нравиться. Не знаю почему, но что-то в ней есть пугающее. Не произноси ее больше — ради меня, Майк!
- Не могу, Мэри.
- Но почему?
- Не приставай. — Он сгрубил, но, как обычно, сразу же приласкал. — У Ночных Волков много причуд. Не обращай на это внимания. Со временем и у тебя появятся свои. Ты поймешь, что в мире дорог и горящего асфальта без этого нельзя.
Она прижалась к его груди.
- А куда он призывает тебя?
- В дорогу.

- Я все равно не могу понять, это что — твоя особая религия?
- Не совсем. Просто каждый байкер рано или поздно начинает понимать, что автострада — это не только бесконечная полоса асфальта, но и нечто большее. Правильней было бы назвать это философией, но тоже слишком громко звучит. Просто нечто, находящееся всегда рядом, чего нельзя увидеть.
На небе зажглись звезды, ветер стих. Кругом установилась тишина и покой, пока ее вновь не нарушил рев мотоциклетных двигателей.

7

Боль. Гнусная боль. Опять этот мир. Реальный. Какой к черту реальный?!
Мэри порылась в аптечке, спросонья пытаясь отыскать в ней снотворное. Наконец нашарила пластмассовую баночку, и трясущимися руками открутила крышку.
Запив две таблетки выдохшимся за ночь пивом, она вновь упала на кровать и закрыла глаза.
Во сне снова должен был придти Майк. Не могло быть иначе. Мэри ни на секунду не хотела расставаться с ним и признавать, что он ушел в иной мир.
А может, этот иной мир как раз и находится в ее снах?

8

- Майк, ты жив!
- Кто бы сомневался! — заржал Билли-Бани. — Ему хоть кувалдой по голове трахни, он встанет и сдачи даст. Так, Майк?
- Еще бы! — Майк снова готовился в путь. — Кто сказал, что я умер?
Мэри взяла его руку. Посмотрела на кожаную перчатку с шипами:
- Послушай, а, может быть, повелитель дорог призывает и меня с собой?
- Кто знает, Волчица, вполне возможно. — Майк подмигнул.
- Я хочу с тобой! Хоть на край света.
- Тогда садись, чего же ты ждешь?
Она посмотрела на выхлопную трубу, на клубы густого дыма.

9

Черт, опять. Где эти таблетки? Где эти проклятые таблетки?..

10

Она устроилась сзади. Это было ее законное место — она всегда была и останется Ночной Волчицей. Иначе и быть не может. Ведь эта дорога принадлежит им, это небо принадлежит им.
Эта ночь принадлежала только им двоим. Она будет длиться вечно. Мэри улыбалась, и ее волосы вновь трепал ветер…
- Он призывает нас! Ты слышишь?
- Да, Майк, я чувствую, повелитель с нами!

11

Утро. Звонок в дверь. Никакой реакции в ответ. Повторный. Тишина.
Сид, долго не раздумывая, навалился всем своим огромным телом на дверь и без труда вышиб ее с петель.
Они стояли небольшой группой возле ее кровати. Билли-Бани, пыхтя вонючей сигаретой, пощупал пульс:
- Хана. — Помолчав, сказал он. Потом обратил внимание на таблетки на полу.
- Что это?- спросил Сид.
- Снотворное. Кажись, перекачалась Волчица. И уснула навсегда. Ушла к Майку.
Сид промолчал. Ему ужасно хотелось рыгнуть, но он понимал, что ситуация неподходящая.
В стороне ото всех стояла Кэт.
«Ну вот и здорово, — подумала она. — Это ты дура, Мэри. И всегда была дурой. Да, может быть, он любил тебя… Но трахался только со мной»
май-июнь 2005