norpo : КРОТЫ.

Сбарский бродил по лесу уже шестую неделю. Шесть недель без цели и очевидной причины. Хорошо, что лето и можно спать на земле – думал Сбарский каждый вечер, устраиваясь поудобней у очередного разлапистого дерева. Спалось плохо. Сбарскому мерещились иногда голоса, и он резво вскакивал и ломился на воображаемых людей. В безумии, не замечая царапающих лицо веток, бежал он, в надежде долгожданной встречи с людьми. И каждый раз напрасно. За долгие дни не встретилось ему не одной живой души.
Иногда по ночам донимали кроты. Они выныривали из своих подземных убежищ и ползали по Сбарскому, принимая его за аттракцион.
Однажды посетило Сбарского видение. Будто и не в лесу он вовсе, а на чайной плантации рабом служит. А хозяева у него дюже злые и строптивые люди без понятий. Собирает он, значит, чай с утра и до утра, а вместо еды и положенного отдыха получает одни побои и унижения всякие. То бьют его палками, то ногами, размашисто так, с пониманием дела. И страдает, значит, он, муку претерпевает, и нет надежды уже никакой и нет спасения, как вдруг, вызывает его хозяин плантации, страшный такой человек огромного росту. И говорит ему, указывая на дочь свою – мол, женись, а то убью!
А дочка эксплуататора была дюже велика в размерах, ряба и усата, да еще голосок ее басистый в душе у Сбарского вызывал диссонанс. Посмотрел он на нее при свете дневном и обмер аж от испугу. Но делать нечего, придется волю хозяйскую исполнить. Хоть поем первый раз за год – прикинул перспективы Сбарский. По второму вразумлению смекнул Сбарский, что это шанс его, тот который в жизни редко выпадает таким как он трудягам бессловесным и бесправным.
Поженились они в тот же день. Церемонию Сбарский особо то и не помнил. Ибо пьян был в усмерть. Остались в голове его одни моменты, как пил из горла ром валютный и закусывал его копченой свиной ногой, как жену свою будущею в усы целовал и громко ржал при этом, напоминая лошадь взбесившуюся, помнил глаза тестя – налитые кровью от бешенства, помнил кусочек неба, а потом темнота и хаос полный обступил.
Проснулся Сбарский на кровати дубовой, отделанной дорогим бархатом и крепдешином, огляделся. Вот те на! Рядом похрапывал слон, так спросонья решил он и испугался, ведь где это видано – слон в кровати! Вскочил Сбарский и бегом к стене, где ружья всякие весят. Схватил одно, глянул – заряжено. И давай по слону палить, да и на помощь звать одновременно.
Слон завизжал как свинья, потом завыл, как волк, потом захрипел, как змея-хрипун. А потом затих. На крик прибежал плантатор. Он подбежал к кровати и от увиденного грохнулся на пол и более не вставал.
Сбарский удивился, ведь чо за невидаль мертвый слон. Решил сам проверить, подошел поближе и увидел дочку душегубову в луже крови. Вот те и слон. Попутал я, не взыщи – подумал Сбарский и выстрелил в голову лежавшему без сознания «папаше».
Прибежали рабы, челядь всякая, управляющие. Столпились у дверей, смотрят, кто причитает, кто охает, но близко не подходят, ждут что Сбарский скажет.
Сбарский повернулся к людям и молвит: так и так, я теперича хозяин ваш единокровный и повелитель, всем работать как прежде, только сначала тела закопайте где-нибудь, и на работу.
Все сразу вздохнули облегченно и, прихватив тела старых хозяев, побежали по делам, которые не ждут.
Только управляющего Сбарский попросил остаться:
- скажи-ка мне мил человек, - начал Сбарский из далека, - а как хозяев прежних звали, а то никак в толк не возьму как их имена.
Управляющий только открыл рот, как видение стало распадаться и пропало совсем.
Вот черт! И так каждый раз, на самом интересном месте!
Сбарский вскочил с валежника на котором он спал и отправился пройтись в поисках еды. В этот день Сбарский съел муравейник со сладкими муравьями, зазевавшегося воробышка, немного свежих побегов какой-то травы и охапку мухоморов.
Наевшись от пуза, Сбарский засобирался в дорогу. Людей надо найти, необходимо, ведь не может так быть, что бы без людей совсем. Решив сегодня идти на восток, Сбарский туда и пошел. Правда, он был не совсем уверен, что восток именно там, но выхода у него не было.
Старый крот Марвин проснулся от того, что почувствовал чье-то присутствие.
- докладывай полковник что стряслось!
Из тени просторной генеральской норки выполз полковник Румп и тихо, в привычной ему неторопливой манере, сказал на ухо Марвину:
- объект перемещается.
- куда?
- к западным туннелям.
- установите визуальный контакт, будем ждать наступления темноты. Свободны.
Марвин подождал, пока полковник выползет из его норки и, устроившись поудобнее, приготовился ко сну. Никуда ты от нас не уйдешь, никуда не денешься, голубчик – Марвин закрыл глаза и сладко заснул в предвкушении грядущей ночи.