архангел Гавриил : Стареем...

Во двориках маленьких часто звучали оркестры:
Сифонили трубы и нервенно выли гитары.
А лай саксофона порою казался не к месту.
Но, главное, все это было практически даром.

И люди ходили, смотрели и били в ладоши.
Им был интересен артистов потрепанных пафос.
И ранняя осень была непременно хорошей,
И очень запомнился солнечной осени запах.

В кустах бузины мужики рассуждали серьезно
О том, что "в Москве принимают за доллары сперму",
И шел в магазин за бутылкой походкой кифозной
Худой хулиган с намекающим прозвищем "Вермут".

А там по тропинке под ручку гуляли печально
Седые родители нашего сверстника Левы.
Которого осенью сбила машина случайно,
И велик достался соседскому мальчику новый.

Был воздух прозрачен, и падали желтые листья.
На рынке вразлет расходились арбузы и груши.
И старый татарин Галим в кацавеечке лисьей
Сидел у подъезда, упершись ладонями в уши.

Во двориках маленьких общими были собаки.
В подвалах водились в достатке летучие мыши.
И отзвуки каждой дурацкой мальчишеской драки
Пугали конвент голубиный на шиферных крышах.

И были безоблачно светлыми мысли и чувства.
И было не нужно пытаться осмыслить словами
Доступное нам величайшее в мире искусство -
Прожить эту жизнь, ни на миг не расставшись с мечтами.

Как много всего нам обещано было на свете!
Какие нам в юности грезились синие дали!
И кто-то уплыл из двора на попутном корвете,
А кто-то остался и жарит картошку на сале.

Здесь в воздухе носятся отзвуки множества судеб.
И здесь тяжелеют еще не уставшие плечи.
Печально, конечно, что юности больше не будет.
Но что тут поделаешь, время и это залечит.

Во двориках маленьких часто звучали оркестры.
И люди, мне кажется, были намного добрее.
Им нравился выпивший водки плешивый маэстро.
А толстого Язмера не называли евреем.

Не будем грустить о прошедшем - решенное дело:
Нам время без устали верой и правдою служит.
Все так же по улицам люди бегут оголтело,
Все так же над крышами сизые голуби кружат.