СубКоманданте : ДАКLESS

Дождь лил всю ночь и раскаты грома были похожи на залпы батареи полевых гаубиц, когда их бригада пыталась выбить вьетконговцев из катакомб в Куантнгай. Он привык к таким ночам и раскатистые удары обычно не мешали ему засыпать, но сегодня они ощущались как-то особенно сильно и казалось, что отдалённые раскаты отдаются в досках пола, заставляя вибрировать железную раму матраса с натянутой на ней пружинной сеткой. Он давно знал, что есть только одно средство от бессонницы в такие ночи. У крестьян всегда было в достатке марихуаны и после нескольких долгих затяжек этого курева, которое они скатывали из листовок штаба дивизии, канонада уже не мешала спать. Но в эту ночь трава не помогала, и он выпил остававшиеся у него полбутылки виски, зная что после того ранения в живот от виски у него всегда начинается изжога. Пролежав почти до самого рассвета он так и не смог уснуть и только чувствовал изматывающую головную боль где-то за глазными яблоками и тупую ярость на этих щуплых жёлтых ублюдков, из-за которых он так мучился. Ярость была такой, что от неё кружилась голова и челюсти сводило до онемения. Ему хотелось жать на гашетку своего пулемёта пока ствол не раскалится до красна и видеть в скачущей рамке прицела нелепо взбрыкивающие при попадании пули маленькие тела. К рассвету он стал чувствовать дикую боль в висках при каждом раскате грома и проклинал этот дождь, марихуану, виски и этих злобных маленьких человечков, из-за которых он так мучился. Он уже дошёл до такой стадии, что подумал, что если он сейчас сам не прекратил это, то сойдёт с ума.
Он поднялся с кровати, натянул штаны и зашнуровал тяжелые ботинки на рифленой подошве. Потом наклонился и взявшись за скобу выдвинул из под кровати тяжелый, крашенный в зелёный цвет ящик с набитым по трафарету номером. Раскрыв ящик он достал блеснувший матовым стальным отсветом М60, привычно приладил его на высокой треноге, вставил ленту и перекинул через плечо ещё две. Взяв пулемёт он вышел из дома и пошёл туда, где - он знал - сможет сделать то, что был должен. Подойдя к длинному, приземистому строению он толкнул широкие двери и услышал испуганные крики. "Ну вот и хорошо, теперь уже скоро" - подумал он. Не глядя в ту сторону он установил треногу с пулемётом в проеме дверей, передёрнул затвор и прижав плечо к прикладу нажал на спусковой крючок. Грохот сначала оглушил его, как это бывало всегда, но потом слух вернулся и он начал разбирать звуки, которые подтверждали что пули достигали цели.
Он чувствовал радость видя вырывавшееся из ствола пламя и чувствуя как приклад ударяется в плечо при каждом выстреле. Он был один против всех, и это была битва по ту сторону ярости и чести. Он долго стрелял, медленно поворачивая ствол из стороны в сторону, и останавливаясь только чтобы вставить новую ленту. Он знал что с такой дистанции пули будут пробивать сразу несколько тел, и чувство, что этих трёх лент ему хватит делало его уверенным и спокойным. Когда последняя уже была на исходе, боковым зрением он увидел какое-то резкое движение сзади, и сразу же его голова наполнилась каким-то гулом и после этого всё исчезло.

Джейн стояла в дверях их утиной фермы всё ещё сжимая в руках лопату, которой она плашмя охуячила мужа по голове. Он лежал перед ней без сознания рядом с повалившейся треногой. Ствол пулемёта дымился и шипел от соприкосновения с влажными опилками, которыми был обсыпан пол. Бросив лопату она взяла ведро, зачерпнула из бочки воды и широким движением выплеснула её на мужа.
Когда он зашевелился и со стоном взялся руками за ушибленное место, она сказала глядя на устилающие пол фермы разорванные пулями трупики уток:
- So, bustard, do you recognize that now we are absolutely duckless?

«Его грёбаный Вьетнам никак не закончится» - подумала она. Уже третий раз во время сильной грозы у мужа происходило такое. Обкурившись и накачавшись виски он доставал свой пулемёт и крошил из него живность на их ферме. Сначала были индюшки, потом кролики и вот теперь – утки.
Она пошла к своему старому пикапу, думая о том, что надо бы договориться с менеджером местного Макдоналдса, с которым она трахалась уже полгода, о заключении контракта на поставку утиного мяса.