архангел Гавриил : Ну ее нахуй, эту охоту…

Начитавшись в свое время Бианки, Спангенберга, Ливингстона, Брема и других прочих естествописателей, я возомнил себя невьебенным натуралистом и охотником. И хотя охотился от случая к случаю, в основном на водоплавающую дичь (уток), про себя знал почти наверняка, что при случае запросто завалю хучь сохатого, а хучь и медведя…
Стрелял я прилично, даже года два стрелковую секцию вел где-то в СПТУ. Там у меня был целый арсенал ТОЗовок. Развернув у винтовки пару шурупов, отсоединял приклад от ствола, складывал все это в рюкзак и, выехав за город, крошил уток за милую душу, используя пистолетные патроны (шуму почти нет – так удар в ладоши).
Но оказавшись волею случая в одной богом забытой нижегородской деревне, уяснил, что охота – это не просто азарт, но и полные штаны адреналину.
Все было просто. Решил по дурацкой привычке с ружьецом побаловаться. Раскрутил хозяина на экипировку. Патроны с вечера набил, дробь - только тройка, пуль несколько штук нашел круглых, тоже запиндюрил. Дело было в ноябре, первый снежок, пороша, мужики с гончаками по полям и оврагам зайцев гоняют…
Дал мне лесник местный, за неимением ничего другого, тулку свою старую, курковку ржавую: цилиндрические стволы все в кавернах… Ебнул из нее для пробы на задворках по дверям бани, стекло в окошке разбил. Ниибаццо оружие… Дробь разносит так, что если вдоль улицы выстрелить, всех курей в деревне поубиваешь. С этим самопалом, наверное, еще местные старообрядцы от государевых людей отбивались.
На рассвете разбудили меня, валенки принесли заляпанные коровьим пометом (в ботинках же не пойдешь, не Африка). Налили самогону стакан для просветления глаза… и пошел я на охоту…
До леса километра четыре кое-как доковылял в этих обосранных корявых валенках. Местные говорят тут тайга начинается. Какая нахуй тайга в средней полосе? Зашел в лес – твою мать! Натуральная тайга! Под елками темно, как у негра в жопе, заросли, бурелом… Дичи не видать, только дятлы одни порхают.
- Япона мать,- думаю,- тут ноги к ебеням все переломаешь и валенки обосранные не помогут, да и компаса нет, выйдешь так через неделю где-нибудь в Кировской области. Нужны мне такие страсти? Тут же дорога есть - на опушке заприметил, вот по ней и надо в лес на охоту идти.
Метров триста по той дороге проковылял, посрать приспичило. Отгреб невинно белый снег и присел с краю. И только нужду справил, обтереться не успел, гляжу, впереди меня метрах в тридцати кабанище вывалился. Черный, как головешка. Боком ко мне встал и рылом по ветру водит – поживу ищет. А я сижу с голой жопой, охотник, бля, и в голове у меня даже мысли не мелькают о том, что этот веприна опасен может быть. Привык уток беззащитных ебошить. Во, думаю, сколько мяса сразу - лесник обрадуется. Тянусь к ружью и вспоминаю, в каком стволе у меня пуля, а в каком дробь. Потихоньку подтащив ружье, не одев штанов, сидя, для верности стреляю дуплетом. Приклад сильно бьет в плечо и я полностью охуев от происходящего, падаю задом в собственное говно…
Что потом было – вспоминать жутко. Оказывается (это я позже узнал), кабаны на выстрел кидаются. И этот не оказался исключением. Рявкнул он, как тигра и прыжками ко мне, да быстро так, сволочь, поскакал, что я даже забыл про то, что обороняться надо, только почувствовал, что волосы на голове улететь хотят. Тут видать инстинкт, переданный от предков, сработал: бросил на землю свою фузею и как дикая обезьяна, с голой жопой, царапая валенками по коре, мигом вскарабкался на ближайшую осину.
Сучий кабан отстановился под деревом, шерсть у него на холке дыбом, копытами бьет... Харю я у него не разглядел, поэтому врать относительно клацающих клыков со стекающей по ним бешеной ядовитой слюной не буду. Мне наверху выражение кабаньей морды было похую, только боялся чтобы он, сволочь, осину не перекусил или корни подрывать не начал. Поэтому я заорал на него матом, в смысле пошла на хуй, свинья поганая и т.п. Он опять рявкнул зверообразно и скачками ушел в чащу. Я успел заметить, что зверь какой-то непропорционально плоский, если смотреть сзади – напоминает леща, и гузно у него не такое, как у обычной свиньи, это был поджарый зад бойца, способного постоять за себя.
Посидев малость, спустился и ухватив ружье, перезарядил его. Обтерши кое-как свое седалище снятым с ноги шерстяным носком, подтянул штаны. Иобаная жизнь! Обидно… самого себя обосрать … Руки противно дрожали, но охотничий пыл еще не погас и я решил посмотреть следы: не подранил ли кабана? Пройдя немного, Чингачгук хренов, заметил, что крови не было.
Тут в кустах поблизости зашумело, сердце у меня оборвалось и упало в многострадальную замерзшую жопу. Одурев от страха, решил, что проклятый кабан возвращается, чтобы забить меня напрочь. Кинувшись к спасительной осине, споткнулся о какой-то сук и снова удачно примостился в собственное говно, измазав рожу и руки. Блять! Я даже про кабана забыл от обиды и злости, если бы он в эти минуты появился убил бы нахуй голыми руками, суку.
Короче, охотится мне совсем расхотелось. Пошел в деревню. Весь в говне и без дичи. Дали мне еще стакан самогону, помылся в бане и отошло…
- Ты, дурак, - сказал лесник, - у кабанов в эту пору шкура такая, что пулей не всякий раз прошибешь. Одному, даже без собаки, на секача ходить… дурак… Хорошо, что не ранил его, он бы тебя с осинки той, как гнилой желудь стряхнул и кишки по земле размазал. На кабанов же с винторезами ходят, да компанией…. дурак…
С тех пор я не хочу охотиться на крупную дичь… и на мелкую тоже… ну ее нахуй, эту охоту…