Голый Вася : Улица Садовая, скамеечка кленовая…

Мятый костюм, низкий хмельной голос. «Ну хрен ли ты прилип к стулу, дядя.. Дай децл времени купить». Офисный чертяка ловит каждое его слово и явно не спешит закончить беседу. Странно…
- Слы, мужичок, ты не против, если я облагодетельствую эту контору сотней-другой, а?
- А ты чего такой неприветливый?
- А хули тебя привечать, трещишь тут, а времечко бежит.
- Не убежит. – Смотрит на сумку, что болтается у меня на поясе. – А ридикюль свой наблюдай тщательней, подрежут его у тебя.
Еще пара фраз. Наконец, уходит.
- Что за оракул расселся тут у тебя? Клиентов только отпугивает…
- Да это вор один местный.. Сын у него родился.. Празднует.

****

Часть денег для старта дал отец его лучшего друга – Березы – того, который от избытка безответных чувств к одной особе траванулся выхлопными газами прямо у себя в гараже. Правда, богатый папа Березы, ювелир тоже не стал долгожителем – однажды вечером он открыл кому-то дверь своей квартиры и к утру умер от пыток вместе с любимой женой, случайно оказавшейся дома. Другую часть жена заработала на русском для грузин, ломившим в Строительный с золотыми медалями, но едва умевшим читать. Лучший из них, практически друг семьи, Автандил, всегда баловавший меня сладкой чурчхелой, как-то раз не принял приглашение остаться на ночь и разбился насмерть на трассе.

В итоге две слепящие металлом новенькие деки и один бобинник Акай встретили меня после летнего лагеря в далёком 85-м. Так всё и началось. Со временем в домашнюю студию добавили несколько аппаратов попроще, и вскоре, не без моего детского труда и кривых лицензионных законов, за день на рынке отлетало с полсотни кассет, принося реализаторам немыслимые по тем временам бабки.

(в детсаду)
- Вовочка, а что делает твой папа?
- Ничего.
- А мама?
- Костя приносит деньги, и мама складывает их в коробочки.

На этих стоящих в платяном шкафу многочисленных коробочках из под кассет мирно спали тупорылые «персы».

Костю, лучшего из «толкачей», попалили во время выдающегося по накалу полового акта с его малолетней нимфой Сандрой в микроскопической палатке на рынке в разгар рабочего дня. Он был уволен, вместе с ним постепенно канула и тема звукозаписи, а уже облупившийся, но всё еще пантовый красный двухкассетник Ссаньё, в лучшие годы и без всякой музыки собиравший вокруг себя с десяток зевак, переехал домой. На смену пришло видео – прокат, запись, съемка. Снимали всё - от цыганских свадеб до Лаймы Вайкуле. Это отжимало кратно больше бабла, было актуально и престижно.

(тест новой камеры)
- Слушай, а как вы договорились Лайму приватно снимать?!
- Это моя жена… Похожа, правда?

****

Я же рос ровным малым, на рожон без нужды не лез и со всеми, включая предков, ботанов и хулиганов, легко находил общий язык. Детство было ярким и беззаботным как летний день на Левбердоне – дом служащих Госбанка на Садовой, души во мне не чаявшая нянька и бесконечные подгоны деда в виде баек (с редким да метким матерком) из очередной кругосветки или козырного джинсового комбеза с мериканьским флагом на пузе. Вкупе с любимой бабулей-блатмейстером – адвокатом с 40 летним стажем – и прадедом, при Сталине отсидевшим за то, что в окаянные дни был комендантом бронепоезда Председателя РВС Троцкого, семейка была, скажем мягко, не дюже лояльна режиму, но и особо не ерепенилась. К слову сказать, в этом супер-поезде стая затянутых в кожу, вооруженных до зубов и преданных лично Льву Давидовичу евреев и поляков каталась по стране, верша революционное правосудие. А золотые червонцы, заныченные прадедом в этих Красных походах, во время немецкой оккупации помогали решать многие вопросы…

Мой вкус к языку и устной речи набивался исподволь – гомон мультикультурного города, наследственный слух и живейшие лингвистические эксперименты домашних делали своё дело. Даже нянька сызмальства потчевала меня словесными изысками:

(за столом)
- Не спеши на тот свет, там кабаков нет!
- А мы откроем!

При необходимости общения без свидетелей прадед с прабабкой переходили на польский, дед прекрасно говорил по-английски и знал дюжину-другую слов в каждом из европейских языков, матушка трудилась над диссертацией по русской семантике, а мне в учителя был принят этнический армянин, окончивший частную английскую школу в Иране.

****

Когда и видео исчерпало себя, известному в городе футболисту, который в своём голозадом припортовом детстве рубился в футбик на анашу, но при этом неизменно показывал достойные результаты в учебе, не составило труда сделать следующий шаг и замутить торговый дом при одном из крупнейших предприятий города. Продукцию завода меняли на ширпотреб, и вот уже весь город щеголяет в одинаковой китайской штамповке. Потом, помнится, был «полет» на «Марс» – товар разлетался с колёс и весь пацанячий двор кормился с моей руки этой сладкой ботвой.

Но мы переехали, и двор стал совсем другим. Высшее заводское руководство соседствовало в нём с простейшими работягами, жарившими между сменами дешевую водяру. Молодняк же, забивая на родительские регалии, тусил вместе и был полностью предоставлен себе. Каждый находил себе дело. Жорика покалечил поезд, оставив без ноги и селезенки, а его сестра отъехала в дурку. Димон, некогда мой лучший кореш, сел-таки за изнасилование (его высоконасиженный папаша уже отмазывал его несколько раз на краже и в этот раз сделать ничего не смог). Два брата с седьмого этажа сидели по очереди, но постоянно, в перерывах заходя ко мне за содой и солутаном. Футбольный фанат Костя с восьмого умер от гангрены после драки с себе подобными. Остальные вяло паслись во дворе, полувсерьез обсуждая как бы потехничней выставить палатку.

Здесь же я познакомился с сыном Жабы. Вообще-то, серьезно дрался я очень редко. До этого случая помню только один раз. Но тот мой школьный соперник через несколько лет после нашей потасовки из ревности убил своего дружка, вместе с матерью разрубил его и прикопал в дворовом сортире – думаю, меня можно понять и простить. Сейчас же всё было по-другому. Собственно, и детали нашего конфликта не особо важны. Главное, что за несколько лет до рокового решения я каким-то подростковым чутьём унюхал подставу.

Мать этого щегла в прошлом была главным бухгалтером завода и, покрывая своих не больно разборчивых и аккуратных боссов, получила десятку и откинулась озлобленным и безобразным животным, жаждущим реванша. В то время бизнес пёр как ужаленный – таможенный конфискат был очень сладкой темой. Потребовался тертый калач, что б подруливать всем этим и нелегкая принесла в помощники Жабу. Она своё дело знала туго и без труда смогла усыпить бдительность. Он ослабил строгий ошейник и надолго отъехал в Москву, грезя политикой, благотворительными фондами и прочей чепухой…

****

Пророчество вора исполнилось буквально через пару месяцев. Мою сумку увели со всеми возможными документами и ключами, в т.ч. и от стоявшей рядом с кабаком телеги, которую по непонятной причине трогать не стали.

PS Жаба недавно подохла от цирроза, а её соратницу прирезали в армяно-цыганской разборке.