паЦЦ : Стэлла

Как-то оно пропало после перестройки.

- Алло...
- Калян... здарова.
- Здрова. А ты кто?
- Да эт я, Серёга.
- Какой ещё на хуй Серёга, бля?
- Шишкарёв, Шиш-ка...
- Аааа... Шиишка... ну чё те?
- Дело есть. Я к тебе, тксзать, как к прафисианалу. Хачу с тёлкай пазнакомицца, а как падайти к ней ни знаю...
- Ты чё ибанулся на хуй? Ты бля на часы пасматри, далбайоп. Какие тёлки в пять часов утра... Все нармальные тёлки уже паиблись, атсасали, на сон грядущий, и спят...
- Так и эта тоже спит.
- Чевооо? Ты её на вакзале, на скамейке нашёл чё ли? Симпатичная бамжиха папалась? Рамантик ты, Шишка.
- Дома я, дома. А она в кравати маей спит.
- Ааааа... Понял. Вдруг упала шишка, пряма Шишке в рот... Гы.
- Ну я тока слиганца..., наверна... Но щас-та я дома, а она в кравати... Маей кравати...
- Так ты её уже атадрал, чё ли?
- Хуй иво знаит, ни помню... Она вон лижИт голая, адияло ноги да жопы прикрывает... Еслиб ты тока видел, какая жопа... Мммм... Я тоже без трусов. Ну наверна не книжки читали.
- Так какой ещё на хуй – пазнакомицца. Шмотки за дверь, пинок пад жопу и спакойнай ночи.
- Да панимаешь... Са мною такое в первый раз...
- Какое такое?
- Не, ты паслушай. Ночью чёй-та страшнае мне приснилось. Прасыпаюсь, я значицца, аткрываю глаза, а её эта... лицо, прям мне в ибальник пялица. Я ей «здрасти», а ана малчит. Аказыица с аткрытыми глазами спит. И глаза такие галубые, галубые... И вааще лицо всё такое приятнае из сибя, вот. Взглинул я на её и у миня аж чёй-та ёкнула в нутрях.
- Таааак..., чё ты там гаварил нащёт шишек?
- Я те сирьёзна, а ты...
- Ладна, ладна. Ну чё те сказать. Сбегай на Липавку, там у Акопчика затарься цвитами, oн всю ночь работает. Вооот. С утра ей кофе пригатофь...
- Аткудаж я те эта кофе дастану, бля? Я чё Ротшильд какой?
- Мммда... Точна. Ну тагда чай какой нить. Не ЧИ-ФИР, а ЧАЙ. Ну и с этим чаем, да с цвитами к ней – «с добрым утром» мол, «меня Сергем звать, а вас?». А патом слова за слава, то да сё, хуё маё... и всё будит акей. Я так думаю.
- Ну ты пиздец – ДРУГ! Спасиба. Я пабижал за цвитами.

Минут через сорaк Сергей уже пaднимался пa лестнице в верх. С букетом из трёх тюльпанав он бежал на встречу свaей судьбе. «Судьба» aказалась пташкaй ранней и уже принимала душ. Aкунув цвиты в литровую банку, он принялся за чай. Пaставил на aгонь чайник, дaстал из тумбaчки свaю любимую кружку, насыпал рассыпнова чая и стал ждать кагда закипит вада.

Цвиты, чай, всё па плану. А «судьба» всё палощецца. Он падашёл к двери ваннай. Сергей жил адин и крючка в ваннай у нево не была. Астарожна патянув дверь на сибя, ево взору аткрылась чудесная картина. Пасреди ваннай стаяло абнажённае тело, павернувшееся к нему, тем самым, неприкрытым, задом и накинув на гoлаву палатенце, вытирало воласы. Через мгнавение тело павернулось к нему передом. Взгляд Сергея астался на уравне жопы, но к агромнаму ево удивлению, ажидаемой бритой пилотки, там ни аказалась. Зато там були гладка выбритые яйца и хуй.

- Добрае утро, Серёжа. – разадался голас из пад палатенца. – А я вот праснулся, а тибя нет. Дайка думаю искупаюсь.
- A ты... кто?
- Здрасссти. Стёпа я... в смысле СтЭлла.