Giggs : Кумиры и поклонники

Площадь стихла. Тысячи собравшихся с благоговением смотрели на дощатый помост, где с минуты на минуту должен был появиться ОН. Тот, кто раз в год говорит нечто сакраментальное, выдернутое из космической информации, неподвластное пониманию обычного человека.
Сын Алексея Петровича первый раз присутствовал на таком собрании. Ему было страшно от этой напряженной тишины, которая, как ему казалось, вот-вот взорвется каким-то кровавым фейерверком, накрывая город смрадом разложения квартал за кварталом, район за районом.
Алексей Петрович тоже был чрезвычайно взволнован. Ему чудилось, что сейчас выйдет кто-то из ЕГО приближенных и скажет, что ОН умер, заболел, или сошел с ума. Он гнал эти мрачные мысли, до боли стискивая кулаки.
Наконец, в палатке, что стояла на помосте, произошло еле заметное шевеление. Толпа шумно и с облегчением выдохнула. На свет вышел ОН. Тяжелая золотая цепь на его шее, необходимая для выхода в астрал, придавливала его могучее холеное тело к поверхности планеты. Но было видно, что дух его настолько выше земных неудобств, что и говорить о них не стоит.
Все напряглись, чтобы не пропустить ни звука. Чихни сейчас кто-нибудь, и его затопчут, холодно и беззвучно, как назойливое насекомое.
- Хуй, - явственно молвил он и снова скрылся в палатке.
Беспокойный шепот пробежал по толпе – все уточняли, правильно ли они расслышали. Сын Алексея Петровича хотел что-то спросить у отца, но, взглянув на его счастливое и, какое-то чужое лицо, промолчал.
- Пойдем домой, сын, - вытирая слезы умиления, сказал мужчина.
- Хуй, - невпопад брякнул мальчик, сам не понимая, зачем он это сделал. Краска стыда залила его нежные щеки.
- Хуй, - подтвердил отец, ласково потрепав мальца по голове.