Скальпель : Будущее

Это пытка. Это мучение. Я не могу сидеть на работе, я не могу работать в таких условиях! С утра до вечера одно и то же, одно и то же! На всех компьютерах, на всех лицах, во всех ртах, во всех глазах: удавком, удавком, удавком! Со всех сторон громогласный хохот, крики, споры, восторженные вопли и сплошные маты. Программисты, инженеры, бухгалтеры, менеджеры и все-все-все только и делают, что все свое рабочее время пялятся в удавком и орут, и ржут, и спорят.

Сижу, смотрю в монитор, пытаюсь сосредоточиться на ровных столбиках чисел. Безуспешно.

— Буога-га-га! Не, эт песдетц жы што пишет! Ого-ого-ага-агаг-гаааа!

— Блиа, проста эбонуццо!

— Ахуйййеть! Ватэта четали!?? Ахтунг нах! Фтыкать фсемъ!

— Ведали мой новый криатив!? Бля, тамо в каментах срачь такой штопесдецц!

— Га-га, Сенька, это штоле твайа паибень ф карзине хуйатора валяицо? Бу-га-га-аа!

Не могу больше так.

— Ребята, вы не могли бы чуть-чуть угомониться? Ведите себя потише немного, работать мешаете ведь, — говорю я как можно более спокойно.

— Да хуле ты паришсо, Жыньйок! Брось ты нахуй сваи атчоты на чясок, ваткни в удафф, аддахни чутокъ! Га-а-а-а, слэхали!? Йа стехами загаворилъ! Бга-га-гаааа!

Да, надо отдохнуть. Отдохнуть от этой дрянной атмосферы. Выхожу из помещения, иду по коридору, выхожу на лестницу, поднимаюсь на самый верх, где никого нет, закуриваю сигарету. Здесь почти тихо, здесь можно немного отдохнуть. Хоть бы какой-то порядок был... Эх, да где ж этот порядок взять-то? Кто его установит, порядок этот?

«Да-а-а, — сказал главный директор недавно в ответ на мое предложение конструктивно модернизировать рабочий график корпорации. — Вам, Ивгений, срочьна нада оккультуривацо. Возьмите отпуск, съездийти куданить на йопати, пакурити шышек, папейти вотки, аддахнити, или посидите дома, раслапьтесь, почитайте удавком. А потом возвращяйтись с новыми силами и свежай галавой».

Да что с ним разговаривать! Он еще хуже всех этих клерков и менеджеров. У него в кабинете на всю стену фотообои с логотипом удавкома. Увольняться надо к чертовой матери... А куда увольняться-то? Где потом работать? Сейчас везде одно и тоже: удавком, удавком, удавком. Тьфу! Весь мир с ума сошел.

А может, это я сумасшедший?

Возвращаюсь в кабинет. Понимаю, что в этом гомоне мне нельзя оставаться. Плевать, за прогул меня все равно никто не отчитает. Не те времена.

И я покидаю этот ад. Мой ежедневный ад.

Сажусь в метро. Еду. Куда еду-то? Сколько времени сейчас? Смотрю на часы — на белом электронном табло нет цифр. Села батарейка. Черт, давно же купить хотел новую, все руки никак не доходили. Оглядываюсь по сторонам, рядом со мной сидит какой-то парень.

— Извините, молодой человек, время не подскажите?

— Чиво? — непонимающе глядит юноша.

— Время не знаете сколько? — повторяю вопрос.

— Блиа, мужык, ты как нармальный падонакъ пиздить умеиш?

Скриплю зубами и, преодолевая отвращение, говорю:

— Дайобынаврот, чясы папизде пашьли. Нипацкажыш, скока тамо натикало?

— Во блиа! Можыш веть нармальна гаварить, а то вырожаэшсо как мудак какойта. Эта.. блиа... дваццать адна менута третьево.

Господи, боже мой... люди уже почти забыли человеческий язык. Куда мир катится? Куда ведет его вся эта чистая культура?

Четвертый час, значит. Рано еще. Куда поехать? Домой? К друзьям? По родне прогуляться? Никуда ехать не хочу. Везде одно и то же, везде удавком, удавком, удавком. Безысходность. Из всех зол выбираю меньшее (по моему мнению), еду домой.

И вот я в своей обители. В детской гвалт, Санька и Света — детишки мои родненькие — как всегда компьютер поделить не могут. В гостиной отец с кем-то яростно спорит, в односмысленных фразах мельтешат слова «удафф», «креатив», «комменты», «постить» и проч. И это люди в почтенном возрасте! В прихожую выходит жена, в глазах ее мелькает легкое удивление и озабоченность.

— Чево й то ты рано так? Неработаецца? Бледный какойта... заболел?

— Да нет, — говорю. — Просто устал немножко.

— Йопта, меньшип мосг ебал — меньшип уставал. Давноп ужэ отпуск взял, а то дрочиш, дрочиш эту работу как заклеймьонный... Есть хочиш? Я тамо пирошкоф отстряпала с капустай. Суп, пильмени — все, што хочиш, любимый. Я щас накройу настол.

Иду в свой кабинет, переодеваюсь.

Из детской доносятся звуки детской (детской ли?) перебранки. Прислушиваюсь.

— Ну ты, мудак, блиа, пусти миня за комп, щас майа очиреть!

— Иди лижы у сибя песду, шлюха паганыйа! Мне криатиф даписать нада!

— Какой тибе криатиф, пидар неданошыный! Опять всю карзину запастиш, чорт сапливый. Пашол нахуй оцудо, йа сказала!

Визги, плачь. Прибегает семилетний Санька, начинает канючить.

— Пап! Папа, можна йа за твой кампутир сяду, а? Пап, мине криатиф даписать нада. Светка, гнида, выгнала миня... Пап, можна, а?

— Нет, нельзя. Компьютер мне нужен сейчас будет.

Санька обижается, дуется и собирается уже уйти, но вдруг останавливается и смотрит на меня с каким-то странным интересом.

— Пап, — спрашивает он вкрадчиво. — А правдо, што ты раньшэ песал креативы на удафф?

Вот черт! Боже, как я измучен...

— Иди уроки учи, — говорю строго.

— Па-а-ап, ну правдо... песал? А пот каким ником?

— Брысь!

Санька, взвизгнув, убегает. Жена кричит с кухни:

— Жень, иди йэсть, всио гатова.

Сажусь за стол, ем, не чувствуя вкуса пищи. Прибегает одиннадцатилетняя Света.

— Папа! Йа криатиф на удавком напесала! Прецстафь, его на главнай вывисили!!! Прецтафь, мне тамо каменты пишут!

В ее глазах светится такой безумный восторг, что я чуть не давлюсь куском пирога.

— Умница, — говорю я сдавленно. — А в школе у тебя как дела? Как дела с уроками?

— Уроки... а-а... — отмахивается она и убегает обратно в детскую.

Конечно. Какие уроки, когда ее креатив опубликован на удавкоме! Тьфу! Ну как с этим бороться?.. Э-эх...

Может быть, я все принимаю слишком близко к сердцу?.. Старею... старею...

А на что похож мой собственный дом? Половина домашней библиотеки завалена альманахами удавкома, все выпуски. На стене в детской висит огромный плакат — фото еще молодого Удава во весь рост. Все столы, включая обеденный, завалены распечатками с ресурса. 93% всей видеотеки — телевыпуски регулярных международных йо-пати. И еще, и еще, и еще...

Куда от этого всего деться? Куда это все девать?

Работа, дом, улицы, страна, весь мир, черт побери, — сплошной удавком!

Словно сквозь какой-то болезненный полупьяный бред медленно наступает вечер. Ложимся спать. Жена прижимается ко мне, ласкает. Я нежно отвечаю на ее ласки. Хоть что-то еще есть в этом мире... Удовлетворив ее и себя, лежу рядом, обнимаю. Целуемся. Вдруг она отворачивает голову и издает неожиданный смешок.

— Знаешь, милый... сегодня на удаве...

А-а-а-а-а!!!!! Рывком отползаю на противоположный конец кровати и накрываю голову подушкой. Да что же это такое!!! Да кончится ли это когда-нибудь хотя бы на час!? Хотя бы на полчаса!? Да хоть на мгновение!????

Судорожно засыпаю.

Просыпаюсь глубокой ночью, в доме темно, тихо, спокойно. Обуваю тапочки, иду в кухню. Смахиваю с табурета распечатки каких-то креативов, сажусь возле окна, закуриваю сигарету.

За окном, на улице слышатся чьи-то пьяные громкие голоса.

— Ссука, блиадь, миня седня на удавкоме забанили фписду.

— Схуяле?

— Да блиа... просто прикалолса, пидаром патписалсо... и бля, сразу забанили, черти йебаныйэ...

— Пидаром патписалсо? Нихуясе ты далбайоп.

— Ты чо, ссука, песдиш! Кто нахуй далбайоп? Сам ты далбайоп! Я падонак!

— Мудак ты бля и пидар, а не падонак! Ахтунг! Падонки! Среди нас пидар!

— Вваливай ему! Сука! Гаси ево нах! У-у, пидарюга! Говномес фшывый!

— Йа знал, што он пидар сука латэнтный!

Крики, маты, звук разбивающейся бутылки. В конце концов, группа молодых падонков удаляется. В ночи становится тихо, и лишь чьи-то слабые стоны просачиваются через открытое окно с теплым летним сквозняком.

Я одинок в этом мире. Везде удавком, удавком, удавком. А я один в этом безумстве. Абсолютно один...

И я устал... Боже, я устал... я так устал... ВЕРНИТЕ МНЕ ПРЕЖНИЙ МИР!!!

23.12.02