ДедЪ : О двухпроцессорной головожопой машине войны

(Штатским уебанам, которые портянок не нюхали, черпаком по гузлу среди ночи не получали, и пр., не читать – в тексте присутствуют военные термины, которые вы хуй поймете по причине вашей безусловной ущербности и неадекватности)

Всем уебанам, которые придут только посрать под этим беспесды гениальным текстом, сразу хочу сказать: ИДИТЕ НА ХУЙ! А нормальным, адекватным поцонам, которые будут тут вести в каментах всяческие умные беседы, возможно даже организуют здесь клуб ветеранов (во главе со мной), и вообще будут всячески меня хвалить как в каментах, так и в аське, сразу хочу сказать: СПАСИБО! Да, кстате, моим оппонентам официально заявляю: Я вышел из депрессии, и возвращаться туда не собираюсь. В депрессию я попал, когда мы сидели с пацанаме, и один из них сказал: «Сейчас я расскажу охуенный онекдот про сапогов…», но тут все зашикали на него и стали показывать пальцаме на миня – мол, вон тот кретин опять нихуя не поймет и расстроится. Долбоебы блядь!

Итак, сам текст:

В штаб полка привели невысокого белобрысого солдата в помятой каске. Солдат был напуган – на зелени галифе спереди отчетливо виднелось темное пятно страха. «Совсем еще мальчишка», - играя желваками, подумал старый добрый полковник Кысев, сидевший за большим столом на котором находилась стратегическая карта Малых Дрищей и окрестностей - «как там мой-то воюет?..»
- Товарищ полковник, разрешите обратиться! – прокричал один из провожатых видимо, арестованного, рядового.
- Ну? – сдвинул брови Кысев и незаметно почесал яйца.
- Так что пидар он, Вашбродь! – выпалил служивый старой закалки – пожилой лейтенант.
- Вы это мне бросьте! Последний раз предупреждаю! По форме докладывайте. «Вашбродь» блядь… Ладно - я привык, а если из Москвы кто пожалует? Так что он там? В жопу балуется? Так вы его на передовой побольше держите – у меня каждый человек на счету. Без пополнения хер знает сколько тут торчим.
- Виноват! Товарищ полковник, он столько всего уж натворил. Сегодня, к примеру, дальнобойный снаряд ему в каску попал и срикошетил прямо в землянку, где мы «языков» держим. От двух офицеров – мокрое место.
- Ах, пидарас! - вскочил Кысев. Рядовой в ужасе закрылся руками. Кысев взял себя в руки и снова сел. – То есть как - «срикошетил»? – запоздало удивился он.
- Я сам с трудом глазам поверил, только так все и было, товарищ полковник.
- Ну, как голова? Болит? – без особого участия спросил рядового Кысев, что-то между тем обдумывая.
- Чуть-чуть, - улыбнулся бледный юноша и снял каску. Под ней оказалась задница, смотревшая отверстием наверх, покрытая светлыми волосами. Волосы не скрывали ягодичного рельефа его макушки.
- Смииирна, блядь!!! – вдруг разозлился полковник. Рядовой от неожиданности пукнул головой.
- Еще танк наш поджег. Говорит – случайно, - подлил масла в огонь сержант.
- Но КАК?! – ужаснулся полковник.
- Я, значит, бутылку со смесью приготовил, размахнулся, а тут у меня сзади спросили махры. Я повернулся и забыл, в какой танк метил, так кинул уже в тот, что ближе был.
- Логично, - почесал фуражку Кысев.
- Так и я товарищу сержанту о том же твердил. Только адекватности от него никакой не бывает никогда.
- Чавой-та? – спросил Кысев, незаметно для себя переходя на привычную с детства речь.
- Ну ентой, адекватности.
- Ижь та! Адехватность, - повторил Кысев новое для себя слово, смакуя каждую букву.
- Третьего дня, разрешите доложить, играл я с рядовым Кабзоном в салки. Уж чуть не поймал стервеца, как из кустов голый товарищ сержант вылез и – бац мне в ухо! Я говорю: «Извините, но так дело не пойдет! Адекватность нужна в поступках». А он: «Отставить хфилософею!» и снова мне в ухо засветил, - пожаловался рядовой.
Кысев грозно посмотрел на сержанта.
- А он, разрешите доложить, порошку зубного обожрался, - торопливо выпалил перепуганный сержант.
Кысев перевел тяжелый взгляд на рядового.
- А он, позвольте доложить, на днях капитану Усачеву сознался, что в морду Вам наплевал бы, будь его воля, - пошел ва-банк рядовой.
Сержант понял, что проиграл это соревнование и стыдливо потупил взор.
- Ну, ента, значицца… Идить-ка вы, братцы, покуда на хуй, пакумекать мине надоть, - решил Кысев, вставая, и, тем самым показывая, что аудиенция закончена. Пришедшие удалились. – Карасев! – позвал полковник замполита.
- Я, Ваше Сиятельство! – подобострастно отозвался замполит.
- Ижь та! Сиятельство! – довольно улыбнулся Кысев. Но тут же нахмурил брови: - Ты чавойта, курицын сын, словам новым меня не обучаешь, ась?
- Дык Вы еще букварь не осилили, товарищ полковник, - попытался оправдаться Карасев.
- Что ты тычешь мне своим букварем в рыло, как товарищ Конев залупой, когда последний раз вызывал?! То Жуков залупой по лбу окрестит, то Конев к носу ее мне приставит. Я весь Устав перелопатил, а не нашел про залупу ничего… Один Кысев у них виноват, что нас по всему фронту ебут… Чапаев вон и без букварей был не последним полководцем – по картошке все предсказать мог…
- Ну, вообще-то даю я по слову в неделю. Больше Вы все равно не запоминаете.
- А какое было на этой неделе? – наморщил лоб Кысев.
- «Артподготовка».
- Да ты, братец, не охуел ли мне такие словищи подсовывать? Да полбоя пройдет, пока я его только говорить закончу. Или вон ентот, рядовой-та… Какое он сегодня учудил? Не то «Аберхваткость», не то… да ну на хуй – мозг сломаю блядь…
- Ну, можно взять другое слово. «Гильза».
- Ты что ж, блядь, меня совсем за болвана держишь?! – рассвирепел полковник, - нешто я гильзу не знаю?! Горячая поебень такая, на манер бидончика, возле орудий их разбрасывают. Может, слову «хуй» меня еще поучишь, Аристофель недоделанный?
- Так а те слова, что Вы не знаете, они все длинные, как хер конский, - развел руками замполит.
- Ладно, нормально сегодня позанимались, - уставшим голосом произнес Кысев, показывая Карасеву на дверь характерным жестом.
- Товарищ полковник! – раздался в комнате сразу же после ухода замполита бойкий девичий голос.
- Ну что там еще, блядь? – расстроился Кысев, пытаясь спрятаться под стол от назойливых посетителей.
- Лейтенант Перова. Ебать Вам принесла вечернее, - доложила женщина, расторопно снимая галифе и обнажая сильно заросший лобок.
- Это пиздец! Тут вертишься цельный день, как белка… (где там, блядь, она вертится?).. по весне, семь потов сходит, как на каторге, а тут еще и ебись… Слы, Перова, а мож мне еще цыганочку станцевать, а? С выходом, а? Чтоб сдох от усталости ваш полковник. Нет? Не хочешь? Ну так и пиздуй атседа!
- Не хотите, как хотите. Завтра сами разогревать будете, - холодно ответила Перова.
- Ох ты госпадиии, - закряхтел затравленный Кысев, отыскивая свой член…

Закончив с Перовой ровно через 32 секунды все необходимые телодвижения, Кысев в изнеможении опустился на стул. Отмотав от рулона туалетной бумаги, что висел у его изголовья, приличный кусок, он снял фуражку и протер покрытые потом мясистые головные полужопия, покрытые редкими жесткими волосками. «Вот почему я такой умный», - догадался Кысев, - «у меня-то каждое полушарие в своем полужопии – не мешают друг другу. В левом полужопии «адехватность» хранится, а в правом – «артобстрел». А так бы все перемешалось, и что бы вышло? Адехоб… Нахуй, мозг сломаю… Жалко, мало нас осталось, все больше этих яйцеголовых плодится, вроде Жукова да Конева… Выиграешь с такими войну, как же…»