Эдуард Багиров : Обычный выходной день в компании Ренсона.

… В компании этого безумца, который не может без того, чтоб не притянуть на наши старые задницы какой-нибудь экстрим.

Каждый раз, когда я приезжаю к нему в гости – прости-прощай, мотив той песни. Это пиздец. Либо он покажет мне какой-нибудь фильмец, от которого у меня потом мурашки по всему телу недели полторы, либо мы, как всегда, нажрёмся… но КАК нажрёмся! Позвчера мы встретились просто так… просто так. Как всегда. Проснулся я утром (у него дома, конечно же), и понял, что всё только начинается. Я не помню, как я вообще у него оказался. Я не помню, где мы вчера были и что делали. Но это неважно. Что же произошло дальше…

- Слышь, Сфинкс, погода на улице заебатая. Невозможно сидеть дома. Поехали в Серебряный Бор. Искупаемся…

Ну тя на хуй, Ренсон, с твоим Бором, блять, подумал я, с трудом разлепив опухшие от алкоголя глаза… И через десять минут мы уже ехали в Бор. Втроём. Мы с Ренсоном, и наш друг Михель…

По дороге на пляж мы взяли в прокат лодку… Ну, как в прокат… Просто какие-то малолетки по дороге объяснили нам, что до прокатной станции ебашить ещё не менее пары километров, но зато в двух шагах отсюда есть станция спасателей, у которых за не очень большие деньги можно взять напрокат хоть МЧСный вездеход… И вот, поторговавшись несколько минут с эмчеэсным дядей Вовой, заломившим за аренду утлого челнока с раздроченными вдрызг вёслами нечеловеческую цену, мы выплыли на просторы Бездонного озера, напоминавшего, скорее, протухшее болото, ибо убитые напрочь вёсла немилосердно цеплялись за всякую тухлятину типа ила и водорослей, и мешали нормально грести… Зато на борту этой ебучей пироги было гордо намалёвано огромными буквами – ЦЕНТРОСПАС, что, безусловно, давало нам некие привилегии на предмет неограниченно повеселиться, прикинувшись спасателями Малибу.

Пива было много. Я имею ввиду – в нашей лодке. И даже холодного. Дело осложнялось тем, что оно было, мало того, что Лёвенброй, да к тому же ещё и баночное, так что мне оставалось только злобно завидовать Мишгану с Ренсоном, ибо ТАКОЕ ДЕРЬМО я совершенно точно пить не могу. Даже на жаре. Оно, сцука, отвратительно сладкое, и к этой ебучей сладости примешивается ещё вкус алюминиевой банки… Бррррр, блять, омерзительно. Короче, с пивом я обломался…

Картина была феерическая… В этом году я оказался на пляже впервые, в отличие от вернувшегося на днях из Крыма Ренсона, да и Мишган тоже весь из себя ниибацца загорелый… Так вот, на носу лодки сидит коричневый Мишган, весь спортивный и мускулистый, как дерьмо. На корме сидит, собственно, Ренсон, весь из себя стокилограммовый и раскачанный, а в середине… А в середине на вёслах сижу я… Бледный уебанец, белый, как дерьмо, и дохлый, как донкихот ламанчский… особенно, на фоне этих двух ебучих атлетов. Охуеть… А эти скоты меня ещё и подъёбывают, типа, Сфинкс, не тушуйся, народ на пляже подумает, что ты просто новенький спасатель, не успевший ещё загореть, как следует. Ну, сцуки, лааааадно, подумал я… Вам ещё повезло, что я люблю грести на лодке, а то бы посмотрел я на вас, гондоны, как бы вы выкарабкивались с середины реки, имея в качестве орудия труда только два огрызка вёсел, перемотанных синей изолентой, которыми мне приходилось управлять этой убитой плоскодонкой…

Веселились мы не по-детски. Мы подплыли к одному из многочисленных пляжей, высадились и начали, типа, загорать. На самом-то деле эти два уебанца просто выискивали симпатичных девиц. На этом пляжике таковых не оказалось, а были только типичные брошенки лет по тридцать-сорок, с целлюлитными сраками и безобразно вздувшимися животами, неприлично висящими чуть ли не до колен. Ну никакой эстетики, блять! Мы прозагорали там минут десять, после чего отплыли оттуда нахуй, а Ренсон при этом громко и элегантно с ними всеми попрощался. В частности, его прощальный спич звучал так:

- Всего доброго, прощайте, о старые, страшные, жирные женщины, господь с вами!

Мне, конечно, сразу стало неудобно, ибо всем известно моё застенчивое благонравие и воспитанность, коими я и прославился на все КК-ресурсы… но это было только начало. Спустя несколько минут мы подплыли к нудистскому пляжу…

Всем дрочерам, которые думают, что нудистский пляж – это гнездилище разухабистого разврата и красивых, загорелых женщин с высокими ногами и торчащими в небеса, подобно гаубицам, сиськами, скажу сразу – обломайтесь. Хуй там. На самом деле, там очень много брюхоногих мужланов с волосатыми плечами и спинами. Эти мужчины имеют в спутницах ужасающих баб, глядя на которых хочется, как минимум, повеситься, дабы не дожить до того момента, когда ты сам превратишься в подобного мутанта, и тебе придётся трахать такое же старое пугало с покрытой апельсиновой коркой целлюлита необъятной, бесформенной, тяжёлой сракой. Это кошмар! Ренсон, с присущей ему непосредственностью, нахально комментировал всё проплывающее перед нашими глазами, пользуясь привилегиями, данными ему псевдоспасательской лодкой:

- Так, граждане купающиеся, всем жирным срочно покинуть пляж! ВСЕМ ЖИРНЫМ СРОЧНО ПОКИНУТЬ ПЛЯЖ!!! Спасать нихуя никого не будем! Это, слышь, ты, хуй волосатый, скажи своей бабе, чтоб она не вставала раком у всех на глазах, а то погано смотреть на её грушевидную облезлую сраку… хули она у неё так обвисла?!! Слышь, ты, гондон с транзистором, плыви сюда, щас ёбну тебя веслом по черепу, и начну спасать…

Я тихо охуевал. Мной овладевали противоречивые эмоции… Вдруг мне надоело грести, и мы пристали к очередному пляжику. Там было немеряно молодёжи, и мы решили остаться тут. Куча уебанцев говнорокерского вида играла в пляжный волейбол с некрасивыми девушками, одетыми зачем-то в чёрные джинсы. Кругом валялись девочки полулолитного экстерьера, заманивающе сверкая блудливыми нетрезвыми глазёнками в поисках приключений на жопу… Короче – раздолье… Ренсон, недолго думая, подвалил к играющим, и безапелляционно заявил:

- Короче, ребята, мы тут подумали, и решили с вами поиграть в пляжный волейбол! Радуйтесь, нахуй!

Рыхлые говнорокерские «ребята», оглядев ренсоновский центнер мускулов, кряхтя, обрадовались… Ренсон, игриво ёбнув со всей дури пару раз мячиком им по ебальникам и сломав себе очки, отвалил. Мы с ним отправились отдавать лодку жадному гондону дяде Вове, а Мишка остался доигрывать в пляжный волейбол с уебанцами, которых после ренсоновского вмешательства ощутимо поубавилось.

Вернув лодку, мы отправились пешком назад. По дороге я узнал, что в мороженных лотках продают эскимо под названием «Братан». Честное слово! Именно «Братан», да ещё на красивой серебристой упаковке написано: «Мороженое «Братан». Это круто!»… Песдетс, подумал я… Куда катится этот сраный мир? Когда я был подростком, эскимо называлось несколько иначе. Ну, например, «Бородино», «Лакомка», опять же… или, «Крем-брюле»… Как всё было трогательно! А сейчас? Мороженое «Братан»! Охуеть нужно! О времена, о нравы…

Позагорав часа два, мы с Ренсоном уехали оттуда нахуй. Ему прискучило ебать мозги пляжным малолеткам, а мне очень не хватало моей прелести Женечки… Стало невыносимо тошно и грустно, и мы отправились домой. По дороге мы купили две бутылки вина, каковые благополучно выжрали, и следующий час забавлялись тем, что кидали с девятого этажа на проезжую часть бутылки и трёхлитровые банки… В динамиках со всей дури орал Про-Пэйн, окончательно сворачивая наши и без того затуманенные мозги… Проколбасившись так часа полтора, мы отправились «погулять в Центр».

Помню, я с кем-то созванивался на предмет попасть на какой-то опенэйр на Болотной площади… Мы проходили через Большой Каменный мост (тот самый, что у Театра Эстрады, откуда отплывал теплоход на тусе Литпрома), и чего-то поспорили с Ренсоном, кому слабо прыгнуть с этого ебучего моста прямо сейчас. В итоге мы разделись, отдали шмотки Мишгану, а сами, недолго думая, ёбнулись с этого моста в Москва-реку… Вокруг плавали теплоходы, лоховатые туристы махали нам руками, а мы плыли к той самой пристани. Конечно, этот центнер дерьма доплыл намного быстрее, чем я. Хули тут удивляться. Он в спортзалы ходит, гондон. Он, сука, ещё и подъебнул меня потом. Типа, Сфинкс, я и не знал, что ты так хуёво плаваешь… Ясен хуй. Пьяный, да ещё против течения-то… Как вообще не утонул нахуй, сам удивляюсь… На опенэйр мы, понятное дело, не попали. И хуй с ним.

Зато мы попали в кабак. Диски крутил какой-то негр, поэтому вся ночь была сплошным хипхоп пати, что нас вполне устраивало. Мы нихуёво оторвались на танцполе, потом сидели в закрытом на ночь летнем кафе на Третьяковке, и упившийся Ренсон, обсмотревшийся дешёвой голливудской продукции, орал мне: Сфинкс, ёбни мне стулом по башке! Прямо сейчас! Удиви меня, нахуй! Удиви меня!

Он, наверное, думал, что мне слабо его удивить, хехе… Я, опившийся алкогольных энергетиков, мог сейчас удивить не только Ренсона, а даже самого Отто Скорцени, блять. Я хладнокровно поднял стул, и тупо ёбнул им Ренсону по башне. Со всей дури. Вот так по пьяни мы бьём лучших друзей, подумал я. А ему хоть бы хуй по деревне…

Не, ну так нельзя, блять. Эта семипудовая скотина только почесала ударенную репу, и произнесла:

- Хм… удивил. Чувствительно, однако. А давай, теперь я тебе ёбну?

Ага, щяс, подумал я. Если ты мне ёбнешь хотя бы в полсилы, потом заебёшься мне мандарины в реанимацию таскать. Технично съехав с этой охуенной мазы, я предложил отправиться домой. Спать. Ибо уже было утро, и меня колбасило. Я же не такой безобразный алкаш, как этот очкастый монстр.

Так кончился обычный выходной день… Знаю, что сейчас какой-нибудь говносос, читающий эти строки, заорёт дурным голосом, роняя слюни на клавиатуру, что, типа, нахуя ты это написал, кого это всё интересует, и ваще, вы мудаки и идиоты… Мне, откровенно говоря, похуй мнение этого лопоухого уебанца. Мне просто приятно, что у меня есть такие друзья. С которыми можно без опасений нажраться в хлам в центре Москвы, прыгнуть с Большого Каменного моста, запугать до нервного тика стайку безобидных милиционеров, патрулирующих набережную, и вообще отрываться не по-детски…

А завтра я весь день проведу с моей маленькой Прелестью… А вечером, доставив её до дома, снова отправлюсь к Ренсону. Ибо – выходные продолжаются!

Бум шанкар.