Какащенко : Мы себе давали слово...

-Спокойствие…Только прозрачное небо над головой. Легкие , нежные прикосновения ветра доносят солоноватый запах моря. Тишина…Вокруг ничего нет, есть только теплый песок и тихий плеск волн. Солнечные лучи обволакивают уютным теплом и дарят безмятежность. Все неприятности ускользают вместе с далекими криками чаек и становятся мелкими и несущественными.
Проблемы исчезают… сила переполняет ваше тело, оно становится легким, вы парите над лазурным бескрайним морем…

-Значит так , Людмила…эээ?
- Григорьевна
-Да, Людмила Григорьевна, первый сеансик у нас короткий, так сказать, снимем стресс! Пусть Ваш муж , Людмила…э?
- Григорьевна..
-Н-да, Григорьевна…э, поспит тут на кушеточке, ммм…полчасика, так сказать , закрепим гипнопосыл, вот! А пока мы выпишем Вам рецептик! – пухленький психотерапевт поправил толстые линзы очков и близоруко склонился над клочком бумаги. Писал он быстро и старательно, слегка высунув из скорбного рта розоватый кончик немолодого языка. Людмила Григорьевна, сорокалетняя уставшая от жизни женщина, безучастно смотрела на похрюкивающего во сне благоверного, запойного пьяницу и дебошира Толяна. Воспоминания нахлынули, как всегда, неожиданно.

******

Свадебка Людмилы и Анатолия была скромной: небогато накрытый общежитский стол , с десяток одолженных соседских стульев , стайка оживленно галдящих сокурсников и полуразвалившаяся гитара .
- Мы сиибе давали слово! Ни схаадить с пути прямова! Но! Так уж суждено! О-о-О !- хороший был у Толика голос, громкий , напористый. Мало кто оставался равнодушным , когда он начинал петь. И молодая , только что щебечущая вразнобой компания , дружно подхватывала :
- Вот! Ноооовый паварот! И мааторррр ревет ! Что он нам несет?!- Толик, душа курса , энергично махал в такт песне кудрявой шевелюрой и задорно подмигивал плутоватым глазом своей теперь уже жене, стройной (и больше ничем не примечательной )Люське.

Никто и не догадывался о причине такой скоропалительной женитьбы ветреного Толика и тихони из далекой районной деревни. А было все , донельзя, прозаично: четвертый месяц неожиданной беременности ,- по- простому говоря , залет. К чести баловня и балагура Толика , отпираться он не стал, а просто и решительно повел Людмилу в обшарпанный городской ЗАГС.
Родителей решили поставить перед фактом. Мать Толика была озабочена очередным устройством собственной неудавшейся жизни, а крестьянская семья Люды могла бы устроить непредсказуемый скандал. На том и порешили: родителям сообщить как-нибудь, при случае.

*****

-Сколько ж это лет назад было? Ванечке сейчас восемнадцать…Ну да, двадцатый год пошел, как мучаемся.- Людмила Георгиевна брезгливо покосилась на торчащий из рваного носка грязный потрескавшийся ноготь мужа.

Мальчик родился хиленьким и , по –правде сказать, Людочка не доносила его что-то около месяца. Тычущееся хлипкое существо не вызывало никаких эмоций, кроме легкого раздражения и желания сплавить его куда-нибудь побыстрее. Постоянный недосып и ожесточенное терзание ненасытным крохой кровоточащего соска : результат- уныние и раздражительность юной мамы .
- Лю-да! Лю-да! – переминающаяся в сугробе под окнами роддома минидемонстрация одногруппников , во главе со счастливым Толиком, махала разноцветными рыночными гвоздиками. Высунув в проплешину морозного окна страдальческое, опухшее от слез лицо, Людмила поморщилась и брезгливым движением показала толпе , мол «не до вас».
-Лю-да! Лю-да! – больше она так и не выглянула…

*********

Приехавшая из деревни мамаша неспешно развязала наволочку со здоровенным шматом сала, присела на краешек табуретки и страдальчески спрятала в коленях раздувшиеся багровые ладони:
-Значит, вот так…Хоть бы письмо написали…Отец совсем осерчал, видеть , говорит , не хочу…Внучок, значит.
Вы, молодые, извините, да только помочь-то вам и нечем. Корова вот захворала, боюсь кабы не подохла. Куда ж мы без коровы? В магазине-то шаром покати, а тут все подспорье, хотела вот сметанки привезти, а тут беда такая…
Теща , спрятав и без того глубоко посаженные глаза, сунула под скатерть скомканную купюру…
-Внучок, значит…Ну так я поехала?

Ванечка постоянно болел. Сопли в любое время года плавно перетекали в кашель, кашель –в бронхит и температуру. Соседки говорили , что все от искусственного вскармливания и хорошо бы съездить на Юг, подышать ребенку морским воздухом, повысить иммунитет.
Толик разрывался между учебой и ночными разгрузками, равнодушная остывшая ко всему Людмила занятия бросила, под благовидным предлогом академического отпуска, но самой ей было понятно, что с образованием было закончено. Не хотелось, да и некогда.

Поползновения супруга в постели воспринимались стоически, то что нравилось и доставляло удовольствие до замужества, теперь стало ненавистным и отвратительным. Впрочем , для снятие общей напряженности, раз в неделю Толику было позволено «подергаться», с годами все как-то увяло само- собой.

********

- В каком же году? Девяносто третий? Да, точно, девяносто третий…Август, Алушта, оставленный на попечение подруги Ванюшка…Красавец военный… немного терпкого крымского вина…Что это я ! Ну было, было…Женщина я в конце концов или ломовая лошадь! А Толик…вечное это его отсутствие, подработки, заработки…А может и не было ничего! Все! Ничего не было …
- Людмила Григорьевна неожиданно заметила какой острый , беззащитный и неопрятный кадык у Толяна. Голова - запрокинута, под прикрытыми веками суетливо бегают зрачки: что-то снится, наверно.

Солнечная поляна. Разбросанные как попало разноцветные пятна палаток. Возле небольшого костерка слышится неприхотливое бреньканье гитары, поджарые мускулистые тела режутся в волейбол. Аромат готовящейся ухи смешивается с дымом, окутывает щемящим восторгом умиротворения и счастья. Такая близкая , такая родная и доступная Ленка…Русая голова , растрепавшийся неумелый венок из ромашек, запах свежести и какой-то тайны.
С годами только Толик осознал , что вот тот самый спонтанный выезд за город был , наверно, самым счастливым моментом его безалаберной жизни. Ни до , ни после, ничего подобного той квинтэссенции счастья не было…
Кто знает, если бы не та глупая ссора …Может вся жизнь и сложилась бы иначе? Не было бы отказа от аспирантуры, постоянных переодалживаний денег, блужданий по съемным комнатухам, раздавшейся от родов и постоянных абортов дуры Людки. Не было бы «загонялова налево» ловко прихваченного при разгрузке «чего-либо» ( начиная от унитазов , заканчивая мешками сахара и рулонами рубероида). Не было бы «замачивания » удачно реализованного товара, и не было бы ,наверно , торопливого пьяного соития с кладовщицами промбазы…Много чего не было бы…в том числе и хилого , никому не нужного, тихого двоечника Ваньки – объекта вымещения взаимной злости супругов. А может был бы Ванька? Просто он был бы другой, любимый матерью, умный , не заика, в конце концов…
Эх, Толик-Толик…Что тебе стоило тогда подойти, прояснить, спросить у самой красавицы Ленки?
Теперь-то уже ясно , что наша деревенская тихоня, Люсьен, спланировала и провела в жизнь одну из нехитрых бабских «операций», попросту наболтав тебе всякой гадости , навеянной ей ущербной колхозной фантазией. Почему ты ее слушал? Видимо была внутри склонность к саморазрушению, не верилось, что чистая и умная Ленка может принадлежать только тебе, не верилось в свое счастье. Или пример многолюбивой мамы, с ее постоянными попытками «найти опору в жизни», сыграл с тобой злую шутку? Эх…Что там ворошить старое…Где-то в тайниках души притаилась горечь утраты и живет себе автономно.. только вот все чаще требует забвения в виде полулитровки дешевого винца.
Странно , вроде город не такой большой, бывает , встречаешься со знакомыми по нескольку раз на дню, а вот с Ленкой- никогда. Судьба что ли? Обидел я ее тогда, крепко обидел. Ну и рассчитался зато, по- барски…хрясь! И собственная жизнь – на куски, и жизнь стервы Людки , и Ваньки, которого в этой всей бодяге жальче всех.
Солнце…Ленка щекочет травинкой за ухом и смеется все тише-тише…

********
- Просыпайтесь- просыпайтесь , дружочек! Все нормально . Хороший сон? Ничего не беспокоило? Какие-нибудь неприятные ощущения? Может быть чувство тревоги? Нет? Ну вот и замечательно! Значит, Людмила…ммм?
-Григорьевна…
-Вот! Тут стандартный набор я выписал , антидепрессанты, седативные , по приему вам в аптеке все объяснят…Все ! Уважаемые. Жду вас в среду на очередной сеанс. И , Анатолий…ээээ?
- Толик…
-Н-да, …. Толик…постарайтесь , дружочек, не злоупотреблять…и с сигаретами , если можно, воздержитесь… Все! Не смею вас задерживать!

***********

Солнце обжигает кубики плоского живота. Разноцветные пятна палаток колышутся в жарком мареве, тело становится невесомым , слышится такой родной , счастливый смех Ленки. Мы держимся за руки и летим над бескрайней морской гладью. Зеркало воды прихотливо искажает наши прозрачные очертания. Счастье! Щемящее, ускользающее и такое близкое счастье! Мы поднимаемся все выше…выше…выше…

********

- Что ж ты наделал , сынок…кровищи –то сколько. Ты хоть понимаешь, что ты свою жизнь загубил? – Людмила горестно и брезгливо посмотрела на дергающегося в луже крови Толяна. Грязный , торчащий из рваного носка ноготь посинел и уже начал приобретать восковый оттенок.
- М-мам, а че он п-пьяный в-воспитывать лиэ-зет! Д-да хрен с ним, с к-казлом эт-тим! З-за него м-ного не д-адут. Я ща м-ментов в-ызову. Н-не горюй!
-Вот ! Новый поворот! И моторр ревет! – у Ваньки, как и у отца , был хороший сильный голос. Самое поразительное, что когда он пел, то совсем не заикался.
Люди поют сердцем, а сердце редко ошибается.

Какащенко © 24.02.2007