Хренопотам : Секта.

В Секту Степкин попал совершенно случайно.
Честно сказать, заметно перебравший с коллегами пива Степкин просто искал укромный уголок. Как назло, ППС-ники навстречу Степкину попадались, а укромные уголки нет. Внутреннее давление жидкости усиливалось, что подгоняло Степкина, толкая его на какие-то решительные действия.
И, узрев открытую дверь, Степкин юркнул в нее, оказавшись в темном полуподвальном помещении.
Дальше он шел на запах, безошибочно отыскав в полумраке нужную комнатку.
Выходил из нее Степкин в приподнятом настроении. Внезапно внимание его привлек ангельский голосок, доносившийся из-за одной из дверей. Не в силах сопротивляться, Степкин приоткрыл дверь – и впервые оказался на очередной мессе Секты.
Голосок этот принадлежал юной миловидной девушке, выступавшей с импровизированной сцены. Девушка говорила ритмично, нараспев, и слова ее завораживали и вгоняли в оцепенение.
Если же добавить к этому высокую грудь, вздымавшуюся, казалось, на каждом ее слове, и упругую попку, обтянутую кожей мини-юбки, так резко контрастировавших с формами Валентины Ивановны Степкиной, надо ли удивляться, что Степкин впал в глубокий транс, из которого не сразу смог выйти даже после окончания мессы.
Уходя, девушка взглянула на осоловевшего Степкина и чуть заметно улыбнулась, от чего у Степкина резко заныло в паху.
Домой Степкин вернулся протрезвевшим и необычно серьезным, что не смогло не навести Валентину Ивановну на мрачные подозрения.
- Случилось чего, Вась? – заглядывая супругу в глаза, спросила Валентина Ивановна.
- Нет, Валь, все в порядке, - рассеянно ответил Степкин. – Я это … Ужинать сегодня не буду.
Валентина Ивановна нахмурилась, но промолчала.
На следующий день Степкин, сразу после работы, пропустив ежедневное посещение пивбара, сразу направился по вчерашнему адресу.
Сегодня выступал какой-то прыщавый очкарик. Вчерашняя же девушка сидела чуть поодаль и смотрела на сцену. Степкин набрался храбрости и примостился рядом.
Очкарик тоже говорил ритмично и нараспев, но гораздо сильнее гипнотизировали Степкина легкий запах духов девушки, который Степкин смог уловить в силу небольшой удаленности в пространстве, и вид ее обтянутых черными колготками коленок, который он мог лицезреть в силу той же причины.
Уловив паузу в монотонной речи прыщавого, девушка наклонилась к Степкину, от чего у него временно остановилось дыхание, и кокетливо спросила:
- А Вы новенький?
Степкин молча кивнул, не в силах выдавить ни звука.
- Оля, - представилась девушка.
- Ва… Ва… Василий Дмитриевич, - справился с собой Степкин.
- Очень приятно, - сказала Оля. – Я Вас видела вчера … Как Вам мое выступление?
Степкин силился вспомнить хоть слово из ее вчерашнего монолога, но не смог.
- Отлично, - осторожно сказал он.
- Я очень рада, что Вам понравилось, – сказала Оля и улыбнулась.
В тот вечер Степкин провожал Олю до автобусной остановки. Оля шутила, смеялась, и продолжала гипнотизировать Степкина своей мелодичной размеренной речью. Слова не задерживались в памяти Степкина, падая прямиком в подсознание.
Когда Степкин вернулся домой абсолютно трезвый и мрачный, Валентина Ивановна схватилась за сердце.
На следующий день Степкин пришел на работу в костюме и при галстуке. Коллеги насторожились. Пробежал слушок от всезнающих сплетниц из бухгалтерии, что Степкин попал под влияние Секты.
- Вот-вот, - переговаривались вполголоса одни, - сегодня он в галстучке пришел, а завтра все имущество Секте отпишет.
- Да ну, - отмахивались другие. – Валька-то хоть и сука, а не дура ни разу. Все имущество давно на нее, да на Димку записано. У Васьки и имущества того – наверное, один галстук и есть.
Но если коллеги только насторожились, Валентина Ивановна уже вовсю била тревогу. Отпросившись пораньше с работы под видом родительского собрания, и отправив оное к чертовой матери, она затаилась неподалеку от проходной завода, на котором работал Степкин.
Проследив за мужем, Валентина Ивановна даже заглянула в помещение, где проходила месса, но загипнотизированный сектантами и Олей Степкин ее не заметил.
На улице Валентине Ивановне пришлось прождать почти полтора часа, но ее терпение вернулось сторицей. С первого взгляда на чинно идущих под ручку Степкина и молодую белобрысую кралю женщине стало ясно абсолютно все.
Воспользовавшись трамваем, она вернулась домой раньше мужа, усевшись на кухне, пододвинула поближе сковородку и стала ждать.
Семейное счастье, заключавшееся, прежде всего, в шести тысячах трехстах пятидесяти рублях ежемесячного оклада плюс двадцать процентов квартальной премии минус двадцать пять процентов усушки по дороге с завода домой, оказалось под угрозой. Да и семнадцать с половиной лет, угробленных на воспитание мужа, отдавать какой-то пробляди, будь она хоть трижды юной, образованной и воспитанной леди, Валентина Ивановна также не собиралась.
Степкин же возвращался домой еще задумчивее, чем раньше. Он поймал себя на том, что сегодня за время общения с Оленькой ему ни разу не пришла в голову мысль полапать ее за задницу или пригласить на рюмку водки. Вернее, пришла, но пост-фактум, и что самое странное, показалась кощунственной. Степкин списал это на гипнотическое влияние Секты и встревожился собственным психическим состоянием.
Однако все его тревоги оказались пустыми хлопотами, едва он переступил порог родной квартиры.
- Ну и где ты шлялся? – голосом, не предвещающим ничего приятного, спросила Валентина Ивановна.
- Я? Э-э-э … - проблеял растерянный Степкин. Контраст между волшебным очарованием Секты и суровыми реалиями семейного быта оказался неожиданно ярким.
- Что Эээ? – повысила голос Валентина Ивановна и перешла к решительным действиям, - Какого хуя ты, старый кобель, забыл на Литературном кружке?
Челюсть Степкина упала ниже шеи. Литературном! Так вот оказывается что это были за непонятные заклинания Сектантов!!
- А я тебе скажу, что, – не унималась Валентина Ивановна, усиливая нападение. – Что это за прошмондовка?
Праведный гнев прорвался даже сквозь ошеломнение.
- Она не прошмондовка! – выкрикнул Степкин и шарахнул по столу кулаком.
- Что-о-о-о? – Выдохнула Валентина Ивановна, пожалев, что не устроила скандал прямо на улице. Врожденные тактичность и интеллигентность сыграли с ней злую шутку, порекомендовав не выносить сор из избы и провести разъяснительно-воспитательную беседу дома. – Да ты охуел, козел? Седина в бороду – бес в ребро, скотина???
Выпалив эту тираду, Валентина Ивановна швырнула в мужа кухонное полотенце и расплакалась.
Это окончательно добило Степкина. Он подошел к жене и робко выдавил:
- Ну Валюш, ну ты чего?
Валентина Ивановна помотала головой и уткнулась ею в пивной животик Степкина. Степкин осторожно погладил волосы жены ладонью.
- Ну Валь… - растерянно бормотал Степкин. – Да я ж ни сном ни духом … Да ничего такого … Валь …
Ответом ему были рыдания.
- Ни ногой я туда больше … Как бес какой-то попутал … - Продолжал говорить Степкин, и говорил еще долго, пока Валентина Ивановна не успокоилась.
Впрочем, обещание свое Степкин нарушил уже через три дня. Когда неожиданно, в первую очередь для самого себя, написал стихотворение. Посвященное Валентине.
Степкин принес его Оле и, сгорая со стыда и ужасно конфузясь, попросил подправить. Оленька долго и заразительно смеялась, потом взяла карандаш. От первоначального Степкинского варианта осталось что-то около четырех слов.
Но Валентине Ивановне Степкин об этом говорить не стал …