Хренопотам : Деревня 2.

Продолжение. Начало тут - Деревня
(*ну вы, короче, поняли – любое совпадение имен, событий и характеров – это просто мистика какая-то.*)
Дзынь!
Один звонок – проверка связи, не более. Занят – сбрось. Кысь перезвонит позже.
Дзынь!
Два звонка – дождь. О том, что сегодня к вечеру будет дождь, Кысь предупреждал еще перед выходом.
Дзынь!
Три звонка – немедленно возвращайтесь. За все время охот, включая период, когда охоты правильнее было назвать мародерством, три звонка Лютый слышал раза четыре.
Дзынь!
Четыре звонка – голосовая связь.
Тут Лютый совсем встревожился. Голосовая связь – это однозначно форс-мажор. Батареи последних двух мобил в деревне очень берегли, и даром что на них не молились. Умрут мобилы – из всей связи останется только рация Алу Зефа. Которая абсолютно бесполезна, поскольку одна.
Кысь говорил быстро, лаконично, предельно экономя время. Лютый выслушал молча, сказал «понял» и отключил связь.
Уловив краем глаза какое-то движение, Лютый быстро обернулся – и увидел в десяти метрах от себя велосипедиста. Из-за плеча велосипедиста выглядывал ствол автомата.
- Сегодня я тебя заметил, - сказал Лютый.
- Сегодня я и не прятался, - пожал плечами Казах, спрыгивая на землю.
Казах был единственным в деревне человеком, который не жил в ней со времени основания или в ней не родился. По крайней мере, за последние пятнадцать лет.
Его, изможденного, умирающего от голода и усталости, подобрали в лесу Голем и Самогонщик.
Просекос истратил на него значительную часть антибиотиков из своего НЗ, бабушка Стори выхаживала Казаха одной ей известными травами. Часть этих трав впоследствии нагло спиздил Самогонщик, и выгнал из них такой первач, который даром что мертвых на ноги не поднимал.
Поначалу одичавший Казах почему-то постоянно рычал и почти по-собачьи лаял, но, когда к нему вернулась человеческая речь, ситуация несколько прояснилась.
Оказалось, что в поселении, в котором жил Казах, началась неизвестная эпидемия. Когда стало ясно, что болезнь не остановить, пятеро молодых людей – три парня и две девушки – бежали от неминуемой гибели навстречу гибели отложенной.
Что именно погнало их именно в Подмосковье – неизвестно. Вообще на все вопросы, касающиеся того, каким образом Казаху удалось преодолеть четыре тысячи километров и что с ним происходило в пути – он отвечал одной из трех дежурных фраз: «Не помню», «Вы что-то путаете» и «Не пошли бы Вы на хуй?».
Раньше на охоту всегда ходили вчетвером – по числу костюмов химзащиты – как правило, трое ветеранов и один из молодых, а с появлением в деревне Казаха это число увеличилось до пяти.
Костюма Казах принципиально не надевал, ссылаясь на то, что костюм жмет, зато никогда не расставался с двумя вещами – велосипедом и автоматом, утверждая, что они столько десятков раз спасали ему жизнь, что давно перестали быть вещами.
Но за полгода, проведенных в ситуации, когда каждая секунда может стать последней, у Казаха выработалось какое-то нереальное чувство опасности, которое работало чуть ли не точнее, чем метеорология Кыся.
Ему отсыпали из заначки патронов, так как в автомате оставался всего один, который Казах, по его же словам, последние три недели путешествия никак не решался потратить.
- Ну что там? – спросил Лютый.
- АЗС – ответил Казах.
- Пустая?
- Конечно. Но дождь переждать можно.
- Далеко?
- Километра три.
- Хорошо. Тогда идем туда, отсиживаемся и возвращаемся.
- Почему возвращаемся? – разочарованно протянул Глеб Пелоткин. Для парня это была уже третья охота, страх прошел и он начал входить во вкус.
- Потому что, - отрезал Лютый.
Самогонщик вопросительно посмотрел на Лютого. Лютый качнул головой – не сейчас, мол. Самогонщик кивнул.
Глеб вздохнул и пошел собирать стрелы, которыми он от нечего делать расстреливал проржавевший дорожный знак.
- Че, привал окончен? – приоткрыл один глаз Сантехник. – Во бля, а я только придремал …
И, кряхтя и опираясь на двустволку, встал.
- Слышь, мотострелковая разведка, - обратился он к Казаху, - Прокатиться бы дал, что ли?
- А ты в седло залезешь? – улыбнулся Казах.
Этот диалог повторился уже раз триста.
Сантехник махнул рукой, и, бормоча: «Вот молодежь, блядь. Его, понимаешь, на помойке нашли, выходили, вылечили, разговаривать научили – а он туда же», - поднял с земли рюкзак и посмотрел в небо.
- Солнца нет, - цыкнул Сантехник и поплелся к дороге.
Фанатичной многолетней идеей Сантехника было собрать достаточно мощную солнечную батарею. «Плюс электгификация всей дегевни!» - говаривал он. Более того, ему даже удалось заставить работать небольшую пробную модель – и летом, в особо яркие дни, удавалось немного подзарядить аккумулятор.
За это, собственно, его и прозвали Sun-Tehnic.
Казах вскочил на своего стального коня и умчался вперед. Лютый всегда поражался, как Казаху удается настолько быстро и практически бесшумно ездить по растрескавшемуся асфальту, через который во многих местах уже что-то прорастало. Видимо, действительно, когда тебя соберутся кушать – научишься в пять секунд.
Остальная четверка вяло поплелась следом. На Пелоткина, естественно, сгрузили большую часть багажа, и парень, пыхтя и скрипя зубами, двигался вперед, как шагающая машина.
Старейшины же шли еще медленнее, и когда Глеб ускакал на расстояние достаточное, чтобы ничего не услышать, но и не столь большое, чтобы спина парня перестала быть в безопасности, Лютый произнес:
- Возле деревни упал вертолет.
- Сегодня? – уточнил Сантехник.
- Похоже, нет. Похоже, в позавчерашнюю грозу. Иначе кто-нибудь бы услышал.
- Что за вертолет? – спросил Самогонщик.
- Немецкий. Грузо-пассажирский. Пилотов не нашли пока. Хотя, впрочем, и не искали.
- Кто сейчас там?
- Кысь, Алу, Просекос и Хренопотам.
Сантехник опять глянул в небо.
- Чертов дождь, - сказал он. – Не туда идем. Обратно надо.
- Что нашли в вертолете? – продолжил интересоваться Самогонщик.
- Откуда я знаю? – переспросил Лютый. – За что купил, за то и продаю.
Маленький еловый росток потянулся к сапогу Лютого. Лютый брезгливо раздавил его, тонкий ствол хрустнул, как панцирь насекомого.
***
- Привет, Стас.
- Привет, Кысь.
- Как ты?
- А хули мне сделается?
- На тебя циклон идет. Серьезный. Запасайтесь жрачкой и сидите в укрытии. На неделю, не меньше.
- Когда будет?
- Послезавтра, скорее всего. Пол-Сибири накроет.
- Хуево. Ладно. Какие новости?
- Новости – ебанешься. Я вот сейчас в вертолете сижу.
- В чем???
- В вертолете. Возле деревни упал, видимо, позавчера. Я в ахуе.
- Гы. А ты либо думал, что один во Вселенной?
- Не думал. Но удивлен безмерно. На планете явно сотни таких деревень, как наша. Но я думал что уже лет как двадцать из всех энергоносителей остались только дрова.
- Да ладно. Наверняка у тебя в подвале литров писят бензина на всякий пожарный, а?
- Бензина на всякий пожарный? Гыыы.
- Гыыы.
- Ну не писят, поболе … Но не полтонны точно. И я не стал бы его тратить на то, чтобы лететь неизвестно куда. Теперь вопрос – а известно куда – это куда?
- Хз. Думай.
- Думаю.
- Кстати, и откуда – подумай.
- Думаю.
- Ладно, спутник уходит. Удачи тебе, брат.
- Береги себя.
Когда-то многолюдная аська мелькнула единственной зеленой ромашкой (и то вспыхивающей по строго оговоренному расписанию) и полностью покраснела.
Кысь выключил ноутбук.
Дождь гулко барабанил по крыше вертолета. Машина мелко дрожала, сотрясаясь от невидимых ударов в днище. Алу выглянул в окно и поморщился.
Сам по себе дождь давно уже перестал быть смертельно опасным. Опасным – да, но не смертельно.
Гораздо хуже, что в дождь из-под земли, из водоемов, из сырых и темных мест вылезала всякая поебень, активная только во время дождя.
Насколько опасна это поебень – рассказывать некому. Если не находишься в помещении, по возможности максимально экранирующем запахи – пиздец.
Алу больше всего впечатлила выдернутая из земли с корнем ель, которую он увидел однажды после дождя.
Новогодние красавицы мутировали очень быстро. Удивительно быстро. Буквально в течение пары лет они стали не только поднимать/опускать лапы летом/зимой, но и довольно активно шевелить ими в любое время.
Иголки впрыскивали в захваченную жертву парализующий, но главное – способствующий очень быстрому разложению яд. После чего жертва падала вниз и сгнивала всего за пару дней, удобряя почву.
Голем всегда жаловался, что у него нет лаборатории, где можно было бы установить состав яда.
Самогонщик же, собрав с полкило иголок, получил при перегонке жидкость, которой можно было спокойно разводить бензин один к одному практически без потери мощности движка.
К сожалению, жидкости получилось мало, а желающих заняться иголкодобычей не нашлось.
Кысь предлагал для того, чтобы различать два, по сути, разных вида, назвать новое хищное дерево Йолкой, но название как-то не прижилось. К тому же, хищницы росли в три-четыре раза быстрее обычных и вскоре почти полностью вытеснили последних.
Алу зевнул и посмотрел на часы. Ждать, по прикидкам, надо было еще часа два-три. Алу вздохнул и полез по третьему разу обшаривать вертолет в надежде найти еще что-нибудь...