10_kg_cocainos : Спайк

Решим, что все по-своему правы.
Каждый поет по своему голоску!
Разрежем общую курицу славы
И каждому выдадим по равному куску.
В.В. Маяковский

Капля, перемещаясь из одного угла крыши в другой, блеснула утренним солнцем. Ветер перебирал занавески. Кактус стоял на подоконнике и ждал. Он ждал воды уже несколько недель. Верил и ждал. Пока ему удавалось поймать лишь густые клубы сигаретного дыма. Кресло-качалка стояло к окну спиной. Рука с бутылкой выдавала таинственного пассажира этого бессмысленного изобретения. Паутина застилала часть потолка и западную стену. Юркие насекомые пересекали всю комнату в долю секунды. В комнате стоял удушливый запах пота, перегара и сигаретных окурков, но мух не было. Ни одной мухи. Это пауки. Тюль паутины - отличная москитная сетка. Злобный рык мотоцикла за окном разбудил пассажира кресла. Бутылка выпала из рук, но она была пуста уже за 9 часов до этого утра. Корявые желтоватые пальцы пошарили в пепельнице и выудили оттуда смачный окурок в треть сигареты. Громко сопя заложенными легкими и кашляя, кисловатый дымок потянулся на кактус. Комнату окутал небольшой заводской смог. Экология утра несколько ухудшилась. Подъехали две машины за окном, и захлопали двери дешевыми замками. Послышался топот ног по лестнице. Человек в комнате метнулся к шкафу и вытащил оттуда запылившийся «ремингтон». Уронил кресло качалку на пол и как стандартный пехотинец принял огневую позицию. Ноги топтали по лестнице весь день и двери нещадно хлопали за окном. Снова и снова. Топот и хлопки. Без слов. Туда сюда. Так он и уснул. Разбудило желание пить. Губы слиплись, и пересохшее горло отказывалось дышать. Он набрал себе в бутылку из-под виски водопроводной воды, и жадными глотками осушил в миг половину хлорной мутной жидкости. Глянув на молящий о пощаде кактус, он набрал в рот воды и как птенца принялся поить его тонкими струйками по засохшей земле. Отвыкшая почва отказывалась, по началу, принимать влагу. Но некая настойчивость этого уже весьма не юного натуралиста, приносила плоды. Кактус жадно втянул в себя добрые полстакана воды. Он был настолько рад, что наверняка, поблагодарил бы своего владельца. Но, не дождавшись благодарности, человек сам сказал ему: «пей сученыш». И ласково посмотрел своими колючими глазами в его нежные колючки. Так они и жили. Уже примерно около тринадцати лет. Изо дня в день, из недели в неделю. Из года в год. И всё было бы абсолютно банально, если бы не содержимое старой челночной сумки намертво замурованной под ванной.
Сделав легкую разминку, состоявшую из двух поворотов корпусом и вращения головой, капитан дальнего плавания в отставке Аидли Д. Хайспай, а именно так его звали, направился в свой обычный вечерний вояж. Цель которого, всегда была четкая как маршрут эсминца, и столь же непредсказуемая, как траектория движения мухи или ветер на Тихом океане. Ну, собственно он шел за алкоголем, беконом, парочкой лимонов и парой пачек «Мальборо».
От всего этого «капитан дальнего плавания Аидли Д. Хайспай» остался только «капитан Спай» или просто «Спайк». Собачья кличка: «Спайк, Спайки ко мне, лежать Спайки». Несмотря на то, что живет в этом болоте уже около тринадцати лет, никто из соседей его толком не знает. Поэтому он без лишних церемоний, приветствий и прочей напускной чуши, одиноким призраком былой славы перемещается через дорогу в ночной магазин. Его знает только хозяин магазина. Спайк очень сильно помог ему лет десять назад, скупив у него 15 ящиков просроченного «Бада», чем спас его от неминуемого разорения. Так они перешли сначала на кредитные взаимоотношения, а потом и вовсе на ежемесячную оплату. Всё что брал Спайк в течении месяца, а это: 40-45 пачек «Мальборо», около 5 кг бекона «Кантри Ковер», 30 яиц, 4 бутылки «Егермейстера», 15 бутылок «Катти Сарк» по 1 литру, 10 кукурузных лепешек, 30 лимонов. Да, это, пожалуй, весь список. Иногда случались и носки, и колбаса, когда не было бекона, и были случаи шампанского, но исключения только подтверждают правила. Пиво Спайк не пил вовсе: купив у хозяина лавки «717» 300 бутылок «Бада», он опился этим «пойлом для лохов» на всю жизнь. Итак, все, что брал Спайк в «717», он оплачивал раз в месяц: 11 числа каждого месяца. Это было удобно обоим: у одного 10 числа пенсия, у другого 12 числа глобальный пересчет.
Тот поздний вечер, собственно и был, 11 июня какого-то пыльного года. Спайк обычно брал с собой сумку, в которой лежал «ремингтон», и около тысячи долларов. Но, посчитав, что на сегодняшний день с «ремингтона» достаточно, он сунул пачку денег за пазуху и побежал, гонимый похмельем и чувством ноющего голода.
Спайк уже почти перешел дорогу. Сзади раздался хлопок. Где-то над ним просвистел раскаленный кусочек металла. Спайк решил, что это ниггеры из соседнего квартала, хотят ограбить его. Ведь береженого Бог бережет. «Твою мать, была бы винтовка». Он сплюнул сухой слюной, которая частично тонкой паутиной повисла на небритом подбородке. Еще один выстрел. Опять чуть выше. «Прицел настроен на дальние расстояния». Не решаясь обернуться, мужественный капитан Аидли Д. Хайспай юркнул за угол полуразвалившегося дома.
Закатал рукава, снял ремень. Подобрал кусочек кирпича. Затянул его ремнем. Получилось подобие пращи, а на самом деле отличная штука. Прозвучал еще один выстрел. «На хера?» Всё выдавало, каких то жутко неопытных засранцев, которые все-таки вычислили порядок расчета с «717», и решили поживиться этой гребанной тысячей. Тяжелый топот башмаков. «Здоровые видимо парни». Первая голова даже не успела появиться целиком из-за угла. Взмах. Кирпич, гонимый ускорением, с присущей ему простотой, размозжил череп человека в спортивной шапке. Шаг назад, взмах и вторая морда теряет драгоценные зубы и нос. Вытащив кирпич, Спайк, аккуратно, до конца придушил ремнем стонущих «киллеров». Пошарил по карманам: никаких документов. Но было немного денег: что-то около 150 долларов на двоих. «Достойная компенсация». Парни были без татуировок. Без отличительных знаков. Никаких воровских знаков или знаков гетто. Один был черный, но второй, мать его, был «белый, как задница моей бабки». Спайк окончательно запутался, но не особенно решил вдумываться в происходящее. По крайней мере, до третей порции виски.
Дойдя до «717», он спокойно рассчитался за месяц и набрал себе стандартный набор «Капитана Спая». Постоял с хозяином в подсобке, поговорил за жизнь, распил с ним половину «Егеря» и побрел домой. Единственная машина, которая стояла на улице по пути к его дому, это был черный Понтиак какого-то там выпуска. (У него никогда не было машины, поэтому он слабо разбирался). Путем сведения фактов, пропитый мозг Спайка, понял, кто были водителями этой злосчастной машины. Машина оказалась открытой. «Торопились». Он сел за руль. Завел её. Толчками, с матерщиной и, периодически отглатывая из бутылки, он добрался до того дома, где оставил задушенные своим руками тела засранцев. Чудом погрузил их в багажник. Цель поездки: свалка. Он не ездил с детства, тогда были немного другие машины. Но через минут десять Спайк уверенно рулил из стороны в сторону, упиваясь чудными звуками из приемника. Барри Вайт. Бутылка уже почти кончалась. Скорость показывала где-то 65 миль в час. Звуки реальными нотами залезали в его уши. Бешеная эрекция одинокого холостяка и чудное приключение беспечной ночи, неудержимо потянули его в бордель. Он, намурлыкивая себе что-то под нос, направил «Понтиак» в «Розовый шторм».
«Розовый шторм» было единственным местом, подобного рода, во всей округе. Из-за того, что его посещали полицейские и священники, прокуроры и инвалиды, со стороны закона там не было притязаний. Внутри царил порядок. Четкие тарифы и относительная ухоженность женщин. Средний возраст, которых был 35 лет и иные экземпляры работали вплоть до 55-60 лет. Но были и относительно свеженькие: одинокие домохозяйки лет 27-30. К ней то и ехал Спайк.
Ирина приехала из Украины через Израиль. Она приехала, в отличии от многих, по любви. Молодой еврей музыкант привез её сюда. Но вскоре он умер от передозировки наркотиком. Она не была профессиональной шлюхой. Но у неё было двое детей. Она приходила сюда, чтобы и самой получать удовольствие, и иметь хоть какой-то шанс вновь встретить достойного мужчину. Она была загорелая, грудастая, белозубая и звала себе не Ирина, а «Ирэн», так она из привлекательной «хохлухи с высшим техническим образованием Ирины Альбертовны Шефель» превратилась в шлюху дешевого борделя «Розовый шторм» Ирэн. Но это приносило доход, и было, определенно, её хобби.
Спайк, чуть ли не упираясь членом в руль, добрался до шторма уже к двум часам ночи. Выползая из-за руля, он обматерил свою затекшую больную спину, гребанные «Понтиаки» и гребанных же шлюх, забравшихся чуть ли не на край гребанного же мира. Он поднялся в приемную, Ирэн еще не ушла к детям, и она согласилась его принять. Точнее его принимала не совсем Ирэн. Точнее не одна она. Ирэн исполняла роль конечной разрядки. Капитан Спай снимал штаны, и черная девушка, по имени Шола, долго и сосредоточенно обсасывала его член. На всё это должна была наблюдать Ирэн, сидя на краю кровати абсолютно голой, массируя свои безразмерные груди и широко раздвинув ноги. У Шолы на минет Спайку обычно уходило до часа времени. Старый алкоголик никак не мог излить своё бедное семя. Когда подходила разрядка, он подходил к Ирэн, отпихивая Шолу, и матерясь, кряхтя, кончал Ирэн на грудь. В этот раз этого не случилось. Он за пятнадцать минут кончил негритянке прямо в рот. Он кричал от восторга. И пошатываясь, пьяными ногами, путаясь в смеси брюк и трусов, рухнул на колени к Ирэн, зарылся в её лобок, и захлебываясь, заплетающимся языком принялся рассказывать всю историю прошедшего вечера, от начала до конца.