отважный адмирал Бен Боу : ветер

Он родился в степи. Подавленная зноем, жёлтая трава первая заметила его рождение и измученно зашевелилась. Он поглядел вверх и увидел над собой ослепительно яркую звезду. Он попробовал подняться, но был ещё настолько слаб, что мог лишь ползти по верхушкам пожухлой травы. Вдруг, совершенно необъяснимым образом, он ощутил чьё-то присутствие, и в тот же миг какая-то неведомая сила подхватила его и взметнула высоко-высоко над землёй. Он удивленно оглянулся.
- Кто ты? - испуганно спросил он.
- Твой отец, - последовал ответ.
- Отец?
- Да.
- А как тебя зовут?
- У меня много имён. Жители пустынь называют меня Самум, жители степей – Ураган, в море – я – Шторм.
Какое-то время они летели молча. Где-то далеко внизу мелькали как в калейдоскопе, разноцветные лоскутки – земля, горы, моря и снова земля, испрещенная кровеносными сосудами рек и опухолями городов. Малыш исподтишка поглядывал на отца. Отец выглядел суровым и могучим, каждое его движение было наполнено величественной царственностью, когда они проносились над лесами, вековые деревья почтительно спешили склонить перед ним свои кроны. Сердце малыша переполнялось гордостью.
- А как зовут меня? – спросил малыш.
- Ты сам должен узнать своё имя.
- Но как?
Отец на миг замедлил бешеный полёт:
- Иди вниз, туда, на землю, там ты узнаешь своё имя.
- Но как я пойму, что это имя моё?
- Поверь, сынок, когда ты услышишь его, ты поймешь, что оно твоё, - и отец сорвался с места, вихрем закружив малыша и толкнув его к земле.
Сначала малыш летел тихо и осторожно, вслушиваясь в каждый шорох и шелест листвы, боясь пропустить очень важное для себя, но вскоре ему сделалось скучно и он начал шалить, развлекаясь тем, что подбрасывал в воздух сухие травинки и срывал с придорожных одуванчиков белые пушистые шапочки, разлетающиеся над травой множеством белых парашютиков. Неподалёку он увидел ферму и полетел туда. По двору фермы прогуливались куры и важные жирные индюшки, неподалёку от заплота белолобый молодой жеребец щипал траву, лениво отмахиваясь пушистым хвостом от надоедливой мошкары. Перед верандой, на земле, сидел маленький светловолосый карапуз и сосредоточенно складывал из камушков нехитрое сооружение. Малыш обрадовался, подлетел к карапузу и взметнул ему в лицо бурунчик песка. Карапуз вздрогнул от неожиданности, часто-часто заморгал и, сморщив мордашку, заревел, поднялся на нетвёрдые ножки и, растирая кулачками слёзы и грязь по лицу, побежал к дому. Малыш озадаченно помчался было следом, но карапуз захлопнул перед ним тяжёлую дверь. Облетев вокруг дома, малыш увидел щель в ставнях и протиснулся в окно. Где-то на другой стороне дома хлопнула рама. В сумраке прохладной комнаты он увидел сидящего в кресле старика. В пепельнице рядом с креслом дымилась трубка, на столике лежала раскрытая книга. На укрытых пледом коленях старика всхлипывал карапуз. Старик большой рукой с длинными узловатыми пальцами, заботливо утирал карапузу лицо уголком пледа и что-то шептал ему на ушко. Малыш осторожно пошевелил страницы книги. «Праздник, который всегда с тобой». Старик покосился на книгу и крикнул:
- Эмили, прикрой окно, этот проклятый сквозняк окончательно добьёт меня!
В комнату вошла пожилая полная женщина в переднике и поспешила к окну. Малыш едва успел выскочить сквозь закрывающиеся ставни. Он взмыл в небо и радостно закричал:
- Отец, оте-ец! Я узнал своё имя! Я узнал! Меня зовут Сквозняк!
Отец нахмурился, между его бровями сгустилась черная грозовая туча.
- Ты уверен в этом, сынок? – наконец пророкотал он.
- Да, это имя я услышал внизу, на земле, как ты говорил! – малыш оробел, почувствовав, что сделал что-то не так.
- Ну что ж, так тому и быть, но знай, что в нашем роду так называют никчёмных и слабых, не способных ни на что другое, кроме как хлопать дверьми и заставлять людей чихать! Я не хочу тебя больше видеть, ступай и занимайся своим новым делом! – и отец помчался прочь, по дороге выдёргивая с корнем раскидистые дубы и ломая, как спички молодые сосны.
- Но, отец…, - жалобно прошептал малыш. Он не знал, что и думать. В горле комом стояла обида, перемежающаяся со страхом: «Может быть, я действительно никчёмный, я позорю своего Отца?».
Понурившись, малыш брёл вдоль берега моря, собирая над ним легкие пёрышки и складывая их в небольшое облако. Увлекшись этим занятием, малыш не заметил, как оказался далеко в море. Он почти забыл о своём горе, как вдруг внизу он увидел корабль, который лежал, распластав широкое брюхо по зеркальной глади темно-зелёной воды. Что-то в этом корабле было не так, непривычно что-то было. Он подлетел поближе, чтобы получше рассмотреть. Судно поразило малыша не столько своими размерами, сколько исходящей от его деревянной обшивки мощью. Медленно покачиваясь в такт волнам, оно грозно скрипело такелажем. «Да, пожалуй, этот корабль мог бы померяться силами даже с отцом», - подумал малыш. Он промчался по палубе, ловко уворачиваясь от возникающих на пути огромных мачт, между которыми вповалку лежали изнурённые зноем матросы. Повисшие безжизненными тряпками паруса придавали судну вид седого умирающего медведя. На корме корабля стоял человек с бронзовым лицом. Широко расставив могучие ноги, казалось, росшие прямо из палубы, щёлкой единственного глаза он неотрывно смотрел на горизонт. Продолжая пинать облако, юный ветер подлетел ещё ближе и заглянул в лицо человеку. Тот криво усмехнулся уголками губ, посмотрел на облако и прошептал, нет проскрипел сухими губами: «Я знал, что ты придёшь». Юный ветер очень удивился, поднялся выше, потрепал мёртвый флаг на флагштоке и легонько толкнул самый верхний парус. Никакого движения. Он толкнул сильнее. Но тяжёлая ткань лишь слегка пошевелилась. Тогда он, разогнавшись, изо всех сил ударил в парус. На миг замерев, ткань паруса развернулась, издав чудовищной силы хлопок и изогнулась дугой. Вложив все свои силы в этот бросок, юный ветер отлетел прочь от корабля, чтобы передохнуть и с удивлением заметил что увеличился в размерах, если раньше он был величиной с этот самый верхний, маленький парус, то сейчас он вырос настолько, что мог ударить не в один, а сразу в несколько расположенных рядом парусов. Забыв про свою усталость, ветер бил и бил в паруса, один за другим оживляя их мёртвую плоть, пока не заполнил собой всё пространство внутри них. Позади себя ветер слышал хриплый хохот бронзоволицего человека, ободряюще кричащего: «Давай, давай, ещё, сильней! Боцман, свистать всех наверх!». Раздалась пронзительная трель боцманской дудки. Матросы, похожие на муравьев, бегали по палубе, ползли вверх по вантам. Могучий ветер всё бил и бил в паруса, толкая огромное судно вперёд. Корабль несся разрезая водную гладь, к горизонту, а на корме, держась одной рукой за канат, стояли двое: бронзоволицый Капитан и Попутный Ветер.