Француский самагонщик : Бесплатный сыр

Стоило Константину, вконец озверевшему от сорока минут пребывания в мёртвой пробке, схватить трубку, чтобы набрать ноль-два и от всей души обложить ментов – хоть пар стравить, – как телефон зазвонил сам. Определилась бабушка.
Костя, озверев ещё больше, с силой ударил по клавише приёма и рявкнул:
– Да, ба!
– Костик, ты где? – с неизъяснимой тревогой вопросила бабушка. – У тебя всё в порядке, мальчик?
Костя попытался взять себя в руки. В конце концов, она не виновата. Такая уж: во-первых, загадочным образом всегда звонит в неподходящий момент – когда, например, руки заняты, или вот как сейчас. А во-вторых, постоянно о чём-нибудь беспокоится: едешь – беспокоится, потому что это очень опасно; не едешь, дома работаешь – беспокоится, не заболел ли; чихнёшь – беспокоится; не чихнёшь – тоже беспокоится, что можешь чихнуть. А если волноваться совсем не о чем, возникает нечто глобальное. Например, когда же любимый и единственный внук возьмётся за ум и женится на хорошей девушке. Или, допустим, какая судьба ожидает страну, в которой она-то, бабушка, худо-бедно свою жизнь доживает, а вот потомству её – ещё жить и жить…
Костя заговорил спокойнее, хотя раздражения скрыть всё-таки не сумел:
– В дороге я, ба! В дороге! И какой я мальчик, тридцать два года мне! Что случилось-то, чего ты всполошилась, два часа назад разговаривали же!
– Ну вот зачем ты так, Костик? – в бабушкином голосе зазвучали слёзы. – Я же волнуюсь, мог бы уже привыкнуть, а переделывать себя мне поздно…
– Ладно, проехали, – ещё мягче сказал Костя, – извини. На работу еду, в пробке стою, всю душу мне эта пробка вымотала. А так – нормально. А чего ты всё-таки звонишь-то, ба? У тебя-то всё в порядке? – бабушка могла обидеться, если не спросить об этом.
– Да не совсем… – замялась бабушка. – У меня тут книжка за диван упала, я его отодвинула, а теперь разогнуться не могу – спина… Нет, родненький, ничего срочного, но обратно я его сама не задвину. Ты заедёшь ко мне после работы? А то папу вызывать не хочется, с другого-то конца города… И потом, он рассердится…
– Господи! – закричал снова разозлившийся Костя. – Да заеду, конечно! И не вздумай сама это делать! Лежи, отдыхай! Погоди секунду, ба…
Сдвинулись на полтора метра и снова встали.
Нет, это невыносимо. Ну вот с каких пирогов здесь пробка, да ещё такая? Отродясь тут пробок не было… И время – к полудню, никак не час пик… А – глухо, ни вперёд, ни назад, не говоря уж о вправо и влево… Авария впереди, не иначе… Тьфу! Суки, все суки, всех поубивал бы! Да ещё клаксоны – гудят истерично, хрипят, квакают. Тоже бесят. Вот что толку квакать-то?! У, климаксоиды!
– В общем, заеду, – переведя дух, продолжил Костя, – только не знаю точно, когда. А что тебя дёрнуло самой диваны двигать, в твоём-то возрасте? Подождать не могла?
– Книжка уж больно интересная… – расстроенно сказала бабушка. – Вечно из-за меня неприятности…
– Ясно. Всё, ба, поехали, рассосалось вроде!
– Всё, всё, – быстро сказала бабушка и отключилась. Она всегда боялась, что, разговаривая за рулём по мобильному, внук попадёт в аварию. Чем Костя и пользовался.
На самом деле никто никуда не поехал, даже хуже – помойка модели «жигули-классика», стоявшая перед Костиной «Примерой», замигала аварийкой. Удручённый мужик, выскочивший из помойки, ринулся к капоту, поднял его. Повалили густые клубы пара. Час от часу не легче.
Костя опустил стекло, злобно плюнул на дорогу, закурил. Пора всё-таки позвонить в ГАИ. Ни один ведь дебил до сих пор не чухнулся, так и будут стоять покорно, бараны!
Машины впереди, будто кто-то услышал Костины мысли, медленно, но, кажется, неуклонно, тронулись. Костя стал выворачивать на тротуар, чтобы объехать закипевшую помойку.
Всё, пробки как не бывало. И ни малейших следов аварии. Такие загадки всегда задевали Костю: он, программист, более того – математик, злился, что не в состоянии понять механизм возникновения и исчезновения пробок на абсолютно ровном месте.
Упорно и безуспешно размышляя о свойствах трафика в мегаполисе, Костя, теперь уже довольно быстро, доехал до конторы. Успел вовремя – минут за двадцать до обеда, а то бы ещё минус час из жизни.
Быстро получил зарплату, время обеда потратил на установку сделанной дома программы, потом сдал её начальнице, заглянул в секретариат, где Ларочка и Танечка сразу нарисовали ему кофейку, потрепался с девчонками о том, о сём, покурил с ними – и отчалил. В общем, всё как планировалось. Вот вам, подумал Костя в адрес ленивых гаишников, кипящих помоек и вообще всех.
Теперь, решил он, – к бабушке. Диван задвину, и можно немного оторваться. Ну, может, ещё яду змеиного ей в спину втереть придётся... Перчатки резиновые надеть не забыть, а то девки от запаха шарахаться будут…
В энергично-приподнятом настроении Костя открыл дверь в бабушкину квартиру. Из кухни доносился шум воды, звякала посуда – возится, не лежится ей.
Так. Из прихожей прекрасно видно, что пресловутый диван стоит на месте. Как привинченный. Да что ж такое?! Говорил же – не вздумай!
Костя снова начал заводиться.
Бабушка выглянула из кухни.
– Костик, мальчик, как ты долго! А я уже волновалась… У тебя всё в порядке?
Никаких признаков радикулита не наблюдалось.
– Ба, – в сердцах сказал Костя, – я ничего не понимаю! Что ж ты делаешь? Ты меня в гроб загонишь, или в дурдом в лучшем случае!
Бабушкино лицо сделалось виноватым, в глазах показались слёзы.
– Это жестоко, Костик, говорить такое… Не надо так… Ну, ладно, если у тебя всё в порядке, садись. И пожалуйста, не ругай меня… Мне и так плохо… Дура я, дура…
– Да что стряслось-то? – заорал Костя.
– Не кричи, пожалуйста, – прошептала бабушка. Слёзы уже начали свой путь по её щекам. – Сядь и выслушай.
Костя стиснул зубы, сел на привычную табуретку у окна, пододвинул к себе пепельницу, закурил.
– Я сделала такую глупость, такую глупость… – бабушка говорила как бы через силу и вид имела совершенно убитый. – Я не стала тебе по телефону говорить, про диван придумала, чтобы ты сразу не рассердился. Ты не сердись, Костик, родненький, мне и так плохо…
Глупость заключалась в том, что бабушку, говоря современным языком, развели на бабки. (Каламбур, конечно, так себе, но – факт. Как говорил незабвенный Е.К.Лигачёв: «Говорят, что я беру взятки. Это парадокс, но это факт».) Правда, бабушка пока сомневалась, развели её или нет, и из-за этих сомнений комплексовала ещё больше.
В общем, накануне к ней пришла какая-то бойкая женщина, молодая, обаятельная, представилась Жанной из фирмы «Содействие плюс» – офис на соседней улице – и сообщила, что фирма проводит лотерею социальной поддержки. И что как раз бабушка в эту лотерею выиграла. И, если она согласна, то Жанна совершенно бесплатно доставит ей выигрыш.
– Вы где разговаривали-то? – хмуро перебил бабушку Костя.
– Здесь, где же ещё? – удивилась бабушка. – Я ей чаю предложила, а как же? С печеньем.
– Ага. Ба, первое замечание: не пускай незнакомых в квартиру! Никогда не пускай, понимаешь? Говори: извините, я занята, до свиданья. Ладно, давай дальше. Ты, естественно, согласилась.
Да, конечно, бабушка согласилась. Боже, какого красноречия стоило убедить её в прошлом году удержаться от переписки с какой-то тверской, что ли, фирмой, предлагавшей, тоже совершенно бесплатно, выслать то ли акулий плавник от всех хворей, то ли магический лечебный браслет! А в позапрошлом ещё что-то она выигрывала, еле отбились… И в поза-позапрошлом… Далее везде…
Но то всё впаривали посредством почты. А тут – прямой абордаж и, само собой, полный успех агрессора. Ибо помочь бабушке оказалось некому.
– Вот, Костик, – удручённо повествовала бабушка, – и сегодня она мне всё это принесла. Вот приходный ордер.
В приходнике значились: чайник электрический за 1778 рублей, утюг с суперпокрытие подошвы – за 2212, набор парикмахерский (20 предметов) – за 4226, фильтр для воды – за 1985, набор ножей кухонных – за 4920 и, наконец, загадочный универсальный медицинский прибор – за 16690. Итого – 31811 рублей. На приходнике, честь по чести, красовалась печать, правда, неразборчивая.
Имелся и второй приходник, тоже с неясным оттиском, – подоходный налог в размере 4135 руб. 43 коп. Именно эту сумму обаятельная Жанна и попросила бабушку заплатить. Подоходный мы с выигрыша, конечно, должны взять, объяснила она. С налоговым законодательством шутки плохи.
– У меня, Костик, – заключила бабушка, водя пальцем по скатёрке, – оставалось только полторы тысячи. Я их и отдала. А Жанна обещала завтра утром, часов в десять, зайти за остатком. А подарки все оставила, они в комнате, можешь посмотреть!
Костя не глядя ткнул окурок в пепельницу, встал и пошёл в комнату. На диване, действительно, лежала вся эта галантерея.
– А набор парикмахерский тебе зачем? – спросил Костя, вернувшись в кухню.
– Она сказала, это в комплекте… – сказала бабушка. – Ты его возьми, мне-то ни к чему… А я ножами соблазнилась, очень уж ножи хорошие.
– А этот… медицинский прибор? Это вибромассажёр, что ли?
– Не знаю, детка, – прошептала бабушка.
Смотреть на неё было больно.
– Ладно, – сказал Костя, – не убивайся. Денег я тебе сейчас дам – получил сегодня, – но учти, это не для Жанны твоей. Это тебе на жизнь. А с Жанной я сам разберусь. И с фирмой этой… как её… «Содействие плюс».
Бабушка заплакала.
– Что ж я дура такая? Старая дура!.. Костик, обещай мне, если я буду в маразме, ты мне об этом прямо скажи, не скрывай! А то очень мучительно сомневаться всё время…
– Ладно, ба, обещаю! – сказал Костя. Тема скрытого маразма возникала постоянно, он привык. – Обещаю. Пока маразма нет. Ты вон кроссворды решаешь – мы все сосём! И кончай рыдать!
– Что? Как это – «сосём»?
– Эээ… – спохватился Костя. – Ну… сленг такой… типа лапу сосём…
Бабушка покачала головой и вытерла слёзы.
– В общем, вот тебе денежки, только Жанне ничего не давай. И вообще, ба, хватит уже вестись на дешёвые разводки! Ну не бывает бесплатного сыра, не бывает!
– Костик, я не всё понимаю, что ты говоришь. Про сыр понимаю, а про… как ты сказал?
– Ладно, не имеет значения. Всё, я пойду разбираться, пока.
– А это не опасно? – всполошилась бабушка. – Ведь наверняка мошенники, а то и бандиты! Не ходи, мальчик!
Костя засмеялся.
– Ба, давай поспорим, что в этом самом «Содействии плюс» ни о какой Жанне в жизни не слыхали! О Жанне Фриске, разве что. И Агузаровой ещё.
– И Жанне д’Арк! – добавила бабушка. – Всё равно, будь осторожен, Костик! И обязательно позвони мне, хорошо?
– А то! – ответил Костя. – Ну, пошёл!
Он вышел на улицу, кинул в багажник парикмахерский набор (немаленькая картонная коробка ядовито-яркой расцветки) и поехал в «Содействие плюс». Действительно, на соседней улице было, вроде бы, что-то такое…
Фирма нашлась без проблем. И, как и ожидалось, ни о какой Жанне там слыхом не слыхивали. И лотереями отродясь не занимались. Тёмная, конечно, фирмочка, но в данном случае – очевидно не при чём…
Евгеньичу, что ли, позвонить, подумал Костя, садясь в машину. Точно, Евгеньичу. Но сначала бабушке.
– Ба, – сказал он, набрав номер и услышав ответ, – всё нормально. Я только что оттуда. Нет там никакой Жанны, и не было никогда. Всё, отдыхай, а я пойду перекушу где-нибудь. И оттянуться немного надо, поразвлечься в смысле, а то две недели пахал как Карла. Работал, в смысле, много. Всё, вечером звякну.
– Подожди, Костик! – воскликнула бабушка. – Во-первых, будь осторожен. А во-вторых, я совсем забыла: Жанна предложила ещё плиту заменить на более современную, на тех же условиях, а я ей сказала, что подумаю, с тобой посоветуюсь, а завтра, когда она за остатком налога придёт, отвечу. Что мне ей сказать?
– Господи… Ты ей ничего говорить не будешь. Я с ней буду говорить, хорошо? Короче, вечером позвоню и обо всём с тобой договоримся. Пока.
Нет, ну какая наглость, думал Костя, набирая номер начальника службы безопасности своей компании. Ещё и плиту хочет втюхать, то ли ворованную, то ли не пойми какую. И ведь знает, сука, кому втюхивать… Убью гадину…
– Алло, Николай Евгеньевич, здрасьте, это Сенников. Не отрываю?
– Привет, Константин, – ответил хрипловатый баритон. – Нормально, кому-кому, а тебе всегда рад.
Евгеньич хорошо относился к Косте: считал его очень умным, хотя и немного легкомысленным и потому – не слишком приспособленным к окружающей, в основном суровой, действительности. Это раз. И был благодарен за бескорыстную помощь в наладке домашнего компьютера. Это два.
А Костя, как и все в компании, считал Евгеньича правильным дядькой. Служил этот дядька в прежние времена то ли в МВД, то ли даже в КГБ – этого, кроме самого высокого начальства и, разумеется, самого Евгеньича, никто не знал. Но обширных связей буквально во всех силовых и околосиловых структурах начальник СБ не утратил, и проблему любую схватывал с полулёта, и решал всё на раз. Не гнушался и самыми простенькими делами.
Вот, например, не так давно у секретарши Танечки сумочку из машины вытащили. Через час мужик какой-то ей позвонил – приезжайте, мол, туда-то и туда-то. Танечка, вся в слезах, – к Евгеньичу, а тот ей коротко так: сопли, дескать, подбери, растяпа, и поезжай, а я за тобой. В машину к нему садись и ни о чём не думай – дальше моё дело. Танечка потом, заводя глазки, рассказывала, что чуть не выпала из машины жулика, услышав с заднего сиденья голос Евгеньича, непонятно как там оказавшегося: «Ну, и сколько вы с нас хотите, молодой человек?» Молодой человек заметно огорчился, сказал, что ни Боже мой, нисколько, и отдал – отдельно сумочку, отдельно Танечкины деньги. Поскольку лежавший в сумочке кошелёк был, естественно, пуст. И ещё, после короткого разговора, молодой человек счёл за благо доставленное беспокойство оплатить.
В общем, ценили все Евгеньича, и Костя тоже ценил.
Сейчас Костину историю начальник СБ выслушал внимательно, а дослушав, сказал:
– Молодец, чётко излагаешь. Банальное мошенничество. Может, конфискат таможенный налево толкает, но скорее всего – ворует, сучка, со склада какого-нибудь. Сообщники – это наверняка. Да и без разницы. Я к тебе, Константин, завтра Серёгу подошлю. Проинструктирую, он в лучшем виде справится. К девяти подъедет, и ты там будь. Адресок продиктуй. Ага, записал. Бабушке привет, а с тебя пиво.
Ну, Серёгу, так Серёгу. Молодой эсбэшник мало говорил, хорошо слушал, а некоторое сомнение, пожалуй, вызывал только своей подчёркнутой невзрачностью.
Ну, всё, пора и вправду оторваться. Машину на стоянку, и – в «Баскет»!
Оторвался Костя хорошо. К вечеру в клуб подтянулась толпа приятелей обоих полов, в общем, всё по полной программе и на высоком уровне. Хорошо, хоть бабушке позвонить не забыл.
Утром пришлось вставать по будильнику. Голова побаливала, но в пределах.
Без пяти девять Костя уже сидел у бабушки на кухне, а ровно в девять запикал домофон – прибыл Серёга.
Цепко осмотрев квартиру, он сказал:
– Ну, будем ждать.
– Может быть, вам чаю? – засуетилась сильно волновавшаяся бабушка. – Или кофе? Или завтраком вас накормить?
– Нет, бабуля, спасибо, – ответил Серёга. – Константин вот пускай хоть чего ест-пьёт, а я в уголке посижу. Считайте, что меня как бы нет.
– Меня зовут Людмила Дмитриевна, – слегка оскорблённо сказала бабушка.
– Понял, – без всякого выражения отреагировал Серёга. – Вот, тут у вас что, лоджия? Очень хорошо, и шторы уместны. Кость, дай табуретку, что ли, я там посижу. А ты, значит, так: нарисуется эта овца – виду не подавай, пускай на кухню заходит, присаживается. Вот сюда её посади, спиной к двери. Деньги, остаток ваш этот, на стол положи. А дальше – я.
Жанна явилась около одиннадцати. Бабушка пошла открывать, послышалось:
– Доброе утро, Людмила Дмитриевна, опоздала я, ничего?
– Ничего, Жанночка, – вежливо ответила бабушка, – заходите, пожалуйста. Да не надо разуваться! Вот, на кухню проходите.
Жанна выглядела ужасно. Бойкая – это да, но – молодая? обаятельная? кошмар… Костлявая тётка неопределённого возраста, обесцвеченные жидкие волосы, ярко намазанные губы, густая синева на веках, осыпающаяся пудра, облупленный лак на ногтях… Ноги, поросшие чёрными волосами, редкими, но толстыми… Высокий, пронзительный голос, не умолкающий ни на секунду… Резкий запах дешёвого парфюма… Сплошная фальшь, и ничего, кроме фальши… Господи, подумал, Костя, ведь бабушка – культурный человек, да и опытный…
Увидев Костю, Жанна оборвала трескотню и уставилась на него.
– Я Константин, внук Людмилы Дмитриевны, – представился Костя. – Вы присаживайтесь, про плиту расскажите – что вы предлагаете. Да, вот остаток подоходного, – он положил на стол три тысячных купюры, – у вас сдача найдётся?
Жанна заметно успокоилась, села, полезла в потёртую сумку из кожзаменителя и одновременно принялась тарахтеть что-то про стеклокерамику нового поколения. Костя почувствовал, что головная боль у него усилилась.
Когда Жанна набрала сдачу и сгребла в кошелёк деньги, лежавшие на столе, в дверном проёме бесшумно возник Серёга.
– Стоп, – ровным голосом сказал он. – Кошелёчек на стол положите, гражданка, будьте любезны. И документы предъявите.
Эсбэшник вытащил из нагрудного кармана красную книжечку с вытисненными золотом словами «Служба безопасности», поднёс её к лицу Жанны, развернул, подержал секунду и убрал.
Жанна застыла. Да и бабушка сидела ни жива, ни мертва.
Впрочем, пауза длилась недолго.
– Да с какой это стати? – заверещала Жанна. – Я ничего противозаконного не делаю! Я сотрудница службы социальной поддержки! Наша программа согласована с префектурой!
– Документы! – рявкнул вдруг Серёга так, что бабушка схватилась за сердце. – А вы, Людмила Дмитриевна, пригласите пару соседей каких-нибудь зайти к вам. Прямо сейчас. Понятыми будут. Ну!!! – гаркнул он, обращаясь к Жанне.
Бабушка сомнамбулически побрела к двери, Серёга сел на её место, а Жанна нехотя полезла в сумочку. На её лбу выступили крупные капли пота.
– Подождите, Людмила Дмитриевна, – остановил бабушку Серёга. – Не надо пока понятых. Вы лучше там, в комнате отдохните. Так, – он раскрыл паспорт Жанны. – Чурилина, значит, Тамара Петровна… шестьдесят пятого… так и думал… регистрация временная… угу… постоянная – город Сим Челябинской области… ясно!
Он снова резко повысил голос:
– Бабки на стол! Все, все выкладывай! Ага, вот так. Семь штук с мелочью. Уже, стало быть, поработала сегодня, да, Тома? Константин, дай пакетик какой-нибудь.
Серёга сгрёб деньги, сунул их в поданный Костей целлофановый пакет, положил туда же оба приходника, встал.
– Ну, пошли, подруга. Константин, ты с нами. До свиданья, Людмила Дмитриевна.
– Товар-то отдайте, – потерянно сказала лже-Жанна.
– Ага, – осклабился Серёга. – И премию выпишем. Ты больная, что ли? Давай, давай, пошла!
Из комнаты запахло валокардином.
– Я позвоню, ба! – крикнул Костя, закрывая дверь.
Вышли на улицу.
– Садись за руль, – обратился Серёга к Косте, – а мы с мадам тут сзади разместимся. Вот так. Давай, давай, сучка. Двери заблокируй, Кость. Поехали.
– Куда вы меня везёте? – подала голос продолжавшая обильно потеть мошенница.
– Да решим по ходу, – весело откликнулся Серёга. – Можно прямо на работу к тебе. А можно сначала к нам – пробьём тебя, сладенькую, по базе, и тогда уж опять же к тебе. Где трудишься-то, мамка? На каком складе воруешь-то?
Костя увидел в зеркало, как лицо «мамки» потекло – почти в буквальном смысле. Рот безвольно распустился, щёки обвисли, прорезались глубокие складки вдоль носа, по складкам заструилась тушь.
– Мальчики, отпустите Христа ради! – Чурилина вытащила мятый платок сомнительной свежести и трубно высморкалась. – Не от хорошей жизни, клянусь! Жрать в Симу у нас нечего, с потолка льёт, работы нет, мужа нет, сын пьяница…
– Дочка проститутка, – поддержал Серёга.
– Ну, отпустите, будьте такие добренькие! Уеду из Москвы этой проклятой, вот вам крест, уеду!
Продолжая рыдать, она мелко перекрестилась и неожиданно предложила:
– А хотите, я вам отсосу?
– Ты как, Кость? – спросил Серёга.
Константин молча передёрнул плечами. Отвращение и жалость – больше он ничего не чувствовал.
– Нет, овца, – грустно сказал Серёга. – Видишь, отклоняется твоё предложение. У дохлого мерина отсосёшь. Ладно, Кость, давай-ка вот сюда, налево. Ага. И дуй прямо.
Они свернули в лесопарк и поехали по узкой пустынной аллее. Чурилина продолжала причитать, а Серёга реагировать перестал – похоже, диалог ему наскучил.
Аллея заканчивалась небольшой асфальтированной площадкой. Дальше парк больше походил на настоящий лес. Вправо и влево от площадки отходили узкие тропки, быстро скрывавшиеся среди деревьев.
– Развернись, Кость, – скомандовал Серёга. – Хорошо. Двери разблокируй. А ты, шлоебень, вылезай, чего расселась-то?
Чурилина вышла из машины, Серёга тоже. Повернув тётку спиной к себе, он сказал:
– Чтоб я тебя, мандавошка тухлая, больше не видел! – и сильно ударил ногой по тощей заднице.
Чурилина с воем повалилась на землю. Серёга сел рядом с Костей и сказал:
– Поехали. Да, вот, деньги-то возьми. С тебя пиво. Можно прямо сейчас. Ты как?
Общаться с Серёгой Косте больше не хотелось, и он ответил:
– Спасибо, Сергей, за помощь. А пиво с меня, только потом. Сейчас времени нет. Я и Евгеньичу обещал, так что втроём как-нибудь, ладно?
– Ладно, – легко согласился Серёга.
Они быстро доехали до бабушкиного дома, попрощались, Серёга пересел в свою машину и уехал.
К бабушке зайти, подумал Костя. Нет, тоже неохота. Пойду, и правда, пиво пить. Один.
Он сидел в ближнем баре, допивал, ни о чём не думая, вторую кружку, когда позвонила бабушка:
– Костик, у тебя всё в порядке? А у Жанны?
– Ба, – устало протянул Костя, – у меня всё в порядке. И Жанна твоя драгоценная жива и здорова. И не Жанна она никакая. Что ты о ней-то беспокоишься, об аферистке?
– Она, Костик, – наставительно сказала бабушка, – глубоко несчастная женщина. А этот твой знакомый – очень неприятный человек. Хам. И насквозь фальшивый. Остерегайся его, очень тебя прошу! Поверь мне, мальчик, я старая, и в людях разбираться за свою жизнь научилась.
– Хорошо, ба, – ответил Костя. – Ну, пока, у меня тут дела.
Он допил пиво и заказал следующую кружку. И водки сто пятьдесят.
Вся жизнь – бесплатный сыр, подумал он. В мышеловке.