Хренопотам : Лена-2

… Она ушла, а я остался, молча курил, и думал, пытаясь осмыслить и осознать происходящее.
Для того, чтобы пойти на первую измену, женщине нужна веская причина. Это может быть любопытство и желание разнообразия – оно может годами жить в ней, никак не проявляясь, а потом вдруг вылиться в неожиданном поступке – я вспомнил давно прочитанную статью из СПИД-инфо, где женщина рассказывала о том, как лет пятнадцать или двадцать была верна мужу, а потом, вдруг, однажды уходя с работы, внезапно – прежде всего, для себя самой – сдавая ключи, вдруг отдалась незнакомому охраннику на вахте. Письмо было пронизано глубоким удивлением и очень хорошо мне запомнилось.
Бывают измены из-за влюбленности. Влюбленность, как и любые чувства и эмоции, для женщины – это святое. Этих измен они практически никогда не стыдятся. «Голову потеряла» - скажет она, и улыбнется так загадочно и мечтательно, что сам потеряешь что угодно.
Бывают измены из мести. Вкупе с желанием разнообразия они могут вылиться в месть за немытую тарелку.
Бывают измены по случаю. Именно за них женщины чаще всего себя корят и винят. Была пьяная, была в растрепанных чувствах, а нашелся кто-то случайный, кто вовремя и верно утешил – да мало ли, что случается в жизни … Самое парадоксальное, что именно случайные измены женщины, допустив единожды, повторяют вновь и вновь.
Устав гадать, что же случилось здесь, и что будет завтра, я поднялся, чтобы выключить свет, и вдруг обнаружил забытое Леной обручальное кольцо. Обрадовавшись, что я нашел его до того, как вернулся сосед, я спрятал кольцо в кошелек, выключил свет, поставил на мобильнике будильник и лег спать.

* * *

Утром, в столовой, я выглядывал Лену, гадая, как она будет себя вести. Легкий холодок бежал по спине, я автоматически жевал завтрак, рассматривая окружающие лица, отмеченные тяжелой печатью похмелья.
Она спустилась в зал в легком летнем костюме – темный пиджак и темная юбка до колен и светлая блузка. Я поймал ее взгляд – она чуть заметно улыбнулась – или мне показалось?
Она села за столик, легко болтала с соседками, явно шутила – слов мне не было слышно, смеялась и вела себя непринужденно.
Я допил кофе и вышел на крыльцо, покурить. Позавтракавшие участники конференции расползались по своим номерам, чтобы за оставшиеся до начала полчаса хоть как-то привести себя в божеский вид.
Я же стоял и смотрел на осенний лес, зная, что она наблюдает за мной, и чувствуя, что она выйдет.
Она действительно вышла, закинула на плечо сумочку и встала рядом. Я обернулся. Холл и столовая были уже пусты.
- Привет, – сказал я.
- Привет, - теплым голосом ответила она и потянулась к моим губам.
Мы целовались страстно, но недолго – не сговариваясь, мы пошли к корпусу, в котором располагался актовый зал, выбрав самую длинную дорогу.
Когда жилой корпус скрылся из виду, я остановился и достал кошелек.
- Ты хочешь со мной расплатиться? – удивленно воскликнула она.
- Нет, что ты – спешно пробормотал я.
- Жаль, а я хотела наконец-то узнать, сколько я стою, - весело рассмеялась Лена.
Я, красный как рак, рылся в кошельке, пытаясь отыскать ее кольцо.
- А сколько вообще это стоит? – продолжала озорным голосом спрашивать Лена.
- Не знаю, - честно признался я, - Никогда не платил. Вот, - выудив наконец кольцо, я протянул его ей, - ты забыла.
- Спасибо, - сказала она, - я верила что ты его принесешь.
Мы сделали еще несколько шагов. Лена вдруг остановилась.
- Нет, ну это неинтересно! – воскликнула она, а в глазах у нее плясали бесенята, - ну мог бы какой-нибудь выкуп за него потребовать!
Я растерялся. Такая мысль мне даже не приходила в голову.
- А разве честность и бескорыстность в наше время уже не поощряются? – нашелся я.
- Ммм, - задумчиво сказала Лена, - да пожалуй.
И, сделав шаг ко мне, вдруг присела на корточки и стала расстегивать на мне брюки. Я вдохнул побольше воздуха и впал в ступор.
Все происходящее выходило за пределы моего понимания. Еще несколько минут назад, стоя на крыльце, я ожидал упреков, злобы, или наоборот – холодного безразличия и игнора, в самом лучшем случае – «спасибо за вчерашнее, но мне достаточно», - но не того, что, лизнув головку моего члена язычком, она медленно-медленно впустит его в свой ротик.
Я погладил ее по голове и откинул волосы, упавшие на ее лицо, назад. Мне нравится смотреть на женщину, делающую минет, видеть как скользят ее губы по члену, который она придерживает одной рукой, чтобы он случайно не проник слишком глубоко.
Вообще минет – это состояние взаимной власти. С одной стороны, голова, которой она думает, рот, которым она говорит – все ее внешние выражения человеческой сущности становятся инструментом для сексуального удовольствия, с другой, самый твой чувствительный орган, во многом определяющий состояние и поведение, находится полностью под ее контролем, легкого сжатия зубов достаточно, чтобы превратить самоуверенного, самодовольного и возбужденного мужчину в испуганного и растерянного, а то и кричащего больше от страха, чем от боли мальчишку.
Я начал часто дышать, мышцы – одну за одной – стало сводить. Лена, увидев приближение моего оргазма перестала двигать головой, оставив во рту только головку, она задвигала по члену рукой, помогая мне кончить. Я почувствовал, что выстреливаю ей в рот свою сперму, она замерла, останавливая ее языком.
Когда мои спазмы закончились, она осторожно выпустила член из теплой пещерки рта, помедлила пару секунд, явно раздумывая, и все-таки проглотила.
Я стоял посреди парковой тропинки, со спущенными штанами, и пытался прийти в себя и восстановить дыхание. Лена смотрела и с легкой улыбкой смотрела на меня, но улыбка не была презрительной или насмешливой – она была доброй.
Еще пару минут, сильно конфузясь своего вида, я безуспешно пытался заправить еще твердый член в трусы, а потом и в брюки – удалось это только после того, как он немного обмяк.
- Тебе надо поменьше пить пива, - сказала Лена, дождавшись, пока я приведу себя в относительный порядок, и щелкнула меня по носу.
Я обнял ее за плечо и мы медленно пошли по аллее. Я подумал, что не отказался бы, чтобы нам надо было идти километров десять.
Лена шлепнула ладонью низко висящую ветку, та закачалась, сбросив пару желтых листов.
- Лес, - сказала она, - это что-то необычное. Здесь, посреди дикой природы, город кажется каким-то ужасно далеким, и вся городская жизнь какой-то чужой. Здесь сложившиеся привычки и обычное поведение как-то отодвигаются, а животные инстинкты, наоборот, становятся крепче. Если бы я была в городе и трезвая, - она засмеялась, - ни ф-фиг-га бы у тебя не вышло, - и она, полуповернувшись, еще раз щелкнула меня по носу.
- Но пять минут назад ты была уже трезвая, - попытался подколоть ее я.
- Да сегодня-то уже чего?.. – улыбнулась она.
Я притянул ее к себе и мы долго целовались, стоя под падающими листьями.
Ее губы были сладкими и страстными, а неприятный привкус моего тела исчез через мгновения.
Я, кстати, считаю, что только последний урод может брезговать целоваться с женщиной, которая только что сделала ему минет. Впрочем, только женщины могут знать, попадаются ли такие экземпляры вообще.
Мы – с явным сожалением – разомкнули поцелуй и медленно пошли дальше.
Сквозь листву показалась белая стена главного корпуса. Лена отстранилась от меня и сказала:
- Ничего и никаких на людях, хорошо?
- Естественно – ответил я, и для меня это, действительно, было естественно.
Спохватившись, Лена надела обручальное кольцо, которое все это время держала зажатым в кулачке левой руки, на безымянный палец правой. Посмотрев на него, она коснулась кольца губами и прошептала – как то странно – и с тоской, и с нежностью, и с задором:
- Милый, прости свою распутную женушку … - и, подумав, добавила, - Тем более что ты тоже немного виноват.
- А он чем виноват? – не смог сдержать я удивленного вопроса.
- Знаешь, - ответила она, - когда мужчина пытается завоевать женщину, он внимателен и заботлив, он дарит ей цветы, читает стихи, встречает и провожает, слушает, говорит, не дает ей прохода, даже если она всего лишь шла на кухню … А потом, поняв, что никуда она уже от него не денется, и уже семья и дети, он все чаще задерживается на работе, все чаще лежит на диване, все реже спрашивает ее, как у нее прошел день, и все реже, - она на секунду остановила шаг, - хватает ее в охапку и заваливает на кровать.
При этих словах она покраснела, я, наверное, тоже, молча, но уже торопливым шагом мы направились к месту конференции.
А я подумал, что вот оно – данное в двух словах объяснение, что произошло и почему распался мой брак …

* * *

Второй день проходил более шумно и весело. Уже привыкшие, всего за день, к новому ритму люди уже оживленно что-то обсуждали и шумно над чем-то смеялись. На нас с Леной никто не останавливал взгляда, я сначала сделал вид, что мы не знакомы, но потом, спохватившись, попытался воспроизвести свое вчерашнее поведение. Лена беседу поддерживала, однако, близость ее тела, останавливающиеся – глаза-в-глаза понимающие взгляды и редкие «случайные» касания – все это вело к тому, что к перерыву я уже с трудом мог усидеть на месте.
Когда объявили перерыв и вся оголтелая толпа двинулась в буфет, я схватил Лену за руку, постоянно оглядываясь, убеждаясь, что на нас никто не обращает внимания, вытащил на улицу и увлек за собой. Она послушна шла, глаза ее горели и я понял, что она тоже возбуждена.
Мы дважды завернули за угол, оказавшись около задней, глухой стены здания. Мы торопливо целовались, а мои руки задрали на ней юбку, под которой не было колготок. Я резко развернул ее, слегка надавил на спину, и она нагнулась, уперевшись руками в стену. Я сдвинул ее трусики в сторону, и, не в силах оторвать взгляд от блестящей от влаги киски, торопливо расстегивал брюки. Она повернула голову и смотрела на меня замутненным взглядом. Я ворвался в нее быстро, резко, сильно, она ахнула и выдохнула:
- Быстро! Леша, пожалуйста, быстро!
Но вот как раз на это уговаривать меня было не надо, я задвигался в ней неистово, она тихо застонала, закусив губу. Буквально через десяток движений я уже выплеснул в нее свое возбуждение. Мы сразу же разъединились, я оделся, она поправила трусики, и мы, глупо стараясь восстановить непринужденный вид, двинулись обратно – хотя, наверное, любой, кто задержал бы на нас внимание, сразу понял бы все по нашим шальным глазам.
- Ты не представляешь себе, - шепнула она мне на ухо, - что это такое, когда тебя ТАК хотят …
Я действительно не представлял. Мы вернулись в корпус, Лена сразу убежала в дамскую комнату, а я курил на крыльце, пытаясь унять дикое сердцебиение.
В буфете я прошел мимо пива, взяв кофе и какую-то булочку. Вернулась Лена, она была серьезна и собрана, и за это время накрасилась ярче.
Я вспомнил, что после перерыва будет и ее выступление.
Мы сели на свои места, и вдруг она открыла сумочку, и слегка наклонив, показала мне ее содержимое. Наверное, там было много всего интересного, однако я мог смотреть только на лежащие средь всего скомканные трусики …
Осознание того, что она сейчас сидит рядом, в юбке, но без нижнего белья, просто сводило меня с ума. Голос докладчика стал далеким и непонятным, на фоне стука в ушах. Руки начали мелко дрожать, и я полуслучайно-полуспециально уронил ручку. Она упала на пол под кресло, стоящее прямо перед Леной. Я наклонился, чтобы достать ручку, и, когда моя голова поравнялась с Лениными коленками, и повернул голову и посмотрел на Лену. Она внимательно смотрела на сцену, на докладчика, на таблицы, в которые он тыкал указкой, а ее бедра разъехались в стороны, открывая моему взору ее киску, сокрытую под тканью юбки.
Голова моя закружилась, похоже, я начал терять сознание, несмотря на недавний оргазм, брючная ткань даром что не затрещала, но задерживаться так было бы уже подозрительно – и, помедлив секунду, Ленины коленки снова сомкнулись вместе, а я, ухватив ручку, выпрямился и невидящим взглядом уперся в кафедру.
Тянулись долгие минуты, я безуспешно пытался успокоиться и думал о Ней. Я клял низкие спинки кресел и людей, севших с нами на один ряд, я представлял себе, что все сидят впереди, а, скрытая спинками кресел, Лена может наклониться и сделать мне минет – я буквально сходил с ума и мучался от желания.
Я попытался отвлечься. и стал слушать доклады – впервые за два дня – в общем-то, говорили, оказывается, довольно интересные вещи, удалось немного унять возбуждение и прийти в себя, однако состояние заведенности меня не покидало.
Пришла очередь Лены выступать. Она вышла на сцену и явно посмотрела на меня. Я улыбнулся.
Если вчера я назвал бы ее симпатичной, то сейчас она была просто красива. Она читала свой текст энергично, увлекательно и с явным знанием дела, заслужила, как мне показалось, самые энергичные за все время конференции аплодисменты.
Она вернулась и села, грудь ее высоко поднималась и опускалась, губы приоткрыты, ноги чуть разведены а на лбу и кончике носа выступили капельки пота.
Последний на сегодня докладчик быстро и заученно оттарабанил свой текст, объявили окончание дня. К Лене подходили люди и чем-то интересовались по теме ее выступления, она отвечала, а я наслаждался ее голосом, в котором, надеюсь, только я слышал нотки дикого возбуждения. Я встал, и, отойдя в сторону, сделал вид, что в мой туфель попал какой-то мелкий камешек, который ужасно мешает ходить, но который я никак не могу найти или вытряхнуть – в конце концов ушли все, а мы остались одни. Мы просто бросились другу к другу, я подхватил ее и припечатал спиной к стене зала. Я задрал ей юбку, она торопливо расстегивала мои брюки, я подхватил рукой ее ногу, поднимая, и вот уже ворвался внутрь ее и стал двигаться быстрыми, отрывыстыми движениями.
Она запустила ладони в мои волосы, гладила меня по голове, покрывала быстрыми и влажными поцелуями мое лицо, шептала, прерывисто дыша:
- Ты себе не представляешь … Я чуть не кончила прямо на сцене … Полсотни людей … Все смотрят на меня … А я без белья …
- Так юбка же не короткая, - отвечал я , - ничего же не видно никому?
- Дурак, - ласково улыбалась она, - какой же ты дурачок … Что бы ты понимал …
Мы слились в долгом поцелуе, это был единственный способ заглушить или подавить громкие крики и стоны, которые вырывались из наших легких …
Мы кончили оба, почти одновременно, и еще стояли, дрожа и прижимаясь друг к другу, на подкашивающихся ногах и с не слушающимися телами … Нам было абсолютно наплевать, кто сюда может зайти и что о нас подумают. Даже когда мы выходили из зала, взъерошенные, пошатывающиеся, тяжело дышащие, - даже мимолетного взгляда хватило бы, чтобы понять, чем мы там занимались …
К счастью, похоже, уже все покинули корпус.
Лена поковыляла в туалет, а я плюхнулся на диван. Расслабление рухнуло на меня, и я едва не задремал.
Пришла Лена и тронула меня за плечо.
- Пойдем короткой дорогой, - сказала она, - мне срочно нужно в душ.
- Пойдем, - ответил я, и мы пошли.
В фойе жилого корпуса мы на миг остановились. Лена оглянулась, коснулась губами моих губ, и шепнула:
- Я к тебе зайду, - и убежала наверх, к себе
А я зашел в свой номер, и, обессиленный, плюхнулся на кровать …