Француский самагонщик : Подвиг Интригана

«Щенки мы, подумал он. В Институте надо специально ввести курс феодальной интриги». А. и Б.Стругацкие, «Трудно быть богом»

Жил-был Интриган. Именно так – с большой буквы.
Между прочим, из той незначительной части народонаселения, которая неравнодушна к искусству интриги, большинство полагает, будто это искусство достигло вершин в давно ушедшие времена, причём в средиземноморских странах. Борджиа там, Медичи, Макиавелли, герцоги Гизы, Шодерло де Лакло…
Большинство, как почти всегда, заблуждается: подлинным своим расцветом искусство интриги, как и многие другие искусства, обязано Советской власти.
Оно и понятно: ведь питательная среда интриги и, одновременно, её движущая сила – это цинизм. Провернуть что-нибудь изощрённое без цинизма – всё равно, что пожарить кусок мяса, не вынимая его из холодильника.
А цинизма при Советской власти, особенно во вторую половину её существования, имелось в таком избытке, в каком не имелось никогда и нигде.
При этом премьер-лига концентрировалась на средних начальственных этажах. В высших эшелонах – Политбюро и около него – интриговали, вероятно, несколько чугунно. А внизу – ну, что это за интриги? Спровоцировать непосредственного начальника на пьянку с аморалкой или на политически невыдержанные разговоры – и потом заложить начальнику вышестоящему… Примитив…
Вот средний уровень – другое дело. И стремиться есть куда, и возможности имеются. Дело за мастерством.

Наш Интриган – назовём его И.А. – слыл гением по этой части (и циником, естественно, выдающимся) и обретался как раз на средних этажах. Зам Главного – номенклатура ЦК, что ни говори. Но с другой стороны – всё-таки ещё не Главный.
Надо сказать, что профан не в состоянии оценить интригу высокого класса. В этом отличие искусства интриги от искусства, например, ваяния. Вот кому важно, как именно Роден высекал своего «Мыслителя»? Важен не процесс, важен результат. Как бы ни высекал – а вот он, мыслитель, сидит, пригорюнился, уткнулся могучим кулаком в могучий лоб.
В интриганстве не так – результат-то сам по себе всегда тривиален: Средний Начальник стал Большим Начальником. Ничего специфически интересного в этом нет. Интересно, КАК это получилось – но оценить может только профи равного или хотя бы близкого уровня.
Поэтому всей изощрённости интриг И.А. почти никто не понимал. Да ему такого понимания и не требовалось, потому что плёл он свои кружева отнюдь не ради процесса…
Многим, многим и многим И.А. запомнился бы, как человек дьявольского ума, невероятной работоспособности, широчайшей эрудиции, абсолютной безжалостности и всепожирающего цинизма, если бы не его подвиг. Однако прежде – о трёх катастрофах, трёх обломах, которые ему довелось пережить.

Облом первый.
И.А. работал на средней, ещё не номенклатурной должности на предприятии, которое возглавлял некий А.С. (некий – это не от неуважения, а для соблюдения правил корректности). Шла война в Корее. Наши корейцы окружили кучу ненаших корейцев, а в основном американцев. Ожидался дальневосточный Сталинград. Однако коварный враг, использовав вертолёты Сикорского, за пару ночей эвакуировал чуть ли не всю окружённую группировку.
Товарищ Сталин сильно расстроился, созвал Главных и приказал им за десять месяцев создать такой же вертолёт. Самые мощные из Главных, супертяжеловесы, каким-то образом от задания открестились, а А.С. и М.Л. взялись за дело. И А.С. поставил на эту работу нашего героя.
М.Л. справился раньше, однако и работа фирмы А.С. не пропала втуне. Машину, прозванную летающим вагоном, построили небольшой серией, И.А. стал номенклатурой, а товарищ Сталин умер, так что никого не расстреляли.
Затем И.А. отличился, организовав работу летающих вагонов на реставрации Екатерининского дворца, равно как и широкое освещение этой работы. После чего возглавил ленинградский филиал фирмы. И немедленно повёл дело к отделению филиала. Ведь быть Главным – это совсем другое дело.
Однако силу и влиятельность своего патрона И.А. недооценил. Он-то считал, что, раз Хозяина нет, то А.С. заметно сдал, а обстановка благоприятная, ленинградское руководство благоволит, ну и т.д. Ан нет – А.С., конечно, сдал, но, как оказалось, уж не настолько. Выпускать филиал не хотелось – он вообще не принадлежал к числу тех, что что-либо выпускает из рук, – А.С. напрягся и вышиб И.А. из своей конторы. Совсем.
То, что не кому-нибудь, а самому А.С., напрячься пришлось нешуточно, говорит, кстати, о высоком мастерстве И.А. Вот только результата не получилось.

Облом второй.
Года через три И.А. приземлился на фирме некоего Н.И. (опять же, некоего – исключительно из соображений такта). И вскоре приступил к операции выпихивания Н.И. из кресла Главного.
И.А. действовал исподволь. Он работал как вол, действительно вытащил на себе несколько крупных заданий, попутно восстанавливал важнейшие связи на самых верхах и ковал свою команду. Он истово воспитывал своих так называемых «мальчиков». Спрашивал их, например: «Какая у нас главная задача, кто скажет?» – «Машину поднять, И.А.», отвечал кто-нибудь. «Нет! – учил И.А. – Главное – обложить её документами, да так, чтобы никто не подкопался!»
Целая плеяда на этом выросла…
И, казалось, пробил час. К 50-летию Октябрьской революции И.А. получил в полное ответственное распоряжение взлелеянный им проект – довольно сомнительный с инженерной точки зрения, но ведь не в этом же дело. Дело-то в том, что – минуя Главного, и в качестве альтернативы к проекту, который до тех пор считался на фирме основным. Чья бы взяла, за тем бы и осталось вожделенное кресло…
На фирме Н.И. наступило двоевластие. Разрабатывались два конкурирующих проекта, фирма, тихо шизея, повседневно занималась и одним, и другим, штабы враждовали почти насмерть, И.А. не пренебрегал никакими средствами. Некоторым из шизевших он предлагал, например, улучшение жилищных условий за работу в пользу его проекта и в ущерб проекту соперника…
Всё шло к победе И.А., тем более, что Н.И. многим на самом Верху поднадоел. Однако и тут произошёл облом. Поднадоел-то поднадоел, да только родство жены Главного с женой товарища Леонида Ильича никуда не делось. Н.И. поднатужился, нажал на эту последнюю свою пружину – и И.А. вылетел с фирмы.
В который уже раз сработало простое правило: от незамысловатого удара топором в лоб никакая изощрённость не спасает.
Вместе с И.А. вылетел в никуда и альтернативный проект. А то, основой чему послужил проект штаба Н.И., до сих пор бороздит воздушные просторы Родины, да и не только её.

Облом третий.
Справедливости ради: Н.И. умел не только топором махать. Тоже тонкостями мастерства владел, что и пргодилось сразу же после избавления от И.А. Потому что Наверху всё-таки продолжали придерживаться мнения, что Н.И. пора на покой. В то время как покоя он вовсе не искал. Но спорить не полагалось.
«Пора, уважаемый, – сказали ему, – преемника готовить. Молодым у нас, понимаете ли, дорога».
Преемника Н.И. выбрал из выучеников И.А., из его штаба, из его, можно сказать, гнезда. Ибо своих – тоже побаивался, не сместили бы…
Как полагается, представил преемника кому следует. Готовить его вроде бы начал. А через некоторое время отправился Наверх и сокрушённо сообщил: «Не соответствует. Моя ошибка…»
«Тогда другого давайте, – сухо приказали наверху. – И без фокусов!»
Другого так другого – тем же манером, из того же гнезда, с той же задумкой.
И помер. Добился своего. Не в том смысле, что помер, а в том, что – на посту…
Второго из представленных преемников назначили Главным, хотя без некоторой борьбы в сферах не обошлось. Новый Главный почти сразу вернул учителя на фирму. Официальный ранг И.А. оставался прежним – зам, а вот фактическое положение сильно повысилось – он стал своего рода духовным лидером. Вроде патриарха или, скажем, имама.
Пожалуй, теперь его устроило бы и это – время для взлёта в Главные уже миновало. И.А. трудился не покладая рук, реально возглавил и добился успешного выполнения очень значительной работы – смешно, но это были государственные испытания того, что выросло из проекта штаба покойного Н.И. За эту работу, кстати, несколько человек, включая И.А., получили Ленинскую премию.
Одновременно патриарх изо всех сил держал руку на пульсе – и своего номинального начальника, и других бывших «мальчиков», сделавшихся тоже замами Главного.
Так продолжалось несколько лет, а потом «мальчикам» надоела опека – и старевшего И.А. отодвинули в сторону. Нет, его не выперли с фирмы, но – перевели на разные второстепенные дела… Возглавлять, например, издание научного бюллетеня фирмы… И он возглавлял, и работал с авторами, и сам статьи писал – в одной, помнится, ключевая формула змеилась страниц на тридцать, – но не то это было, совсем не то…
И скучал у себя в кабинете… Бывало, звонил кому-нибудь из сотрудников, просил зайти, поболтать… И болтали – о литературе, о политике, чёрт знает о чём… О жизни вообще… И.А. утверждал, что научно вывел ожидаемую продолжительность своей жизни – девяносто пять лет…

Подвиг.
А потом настало 26 апреля 1986 года. В этот день, если кто не помнит, произошла Чернобыльская авария, о которой советскому народу сначала ничего не сказали. Да и вообще долго никому ничего не говорили. Только пожарные тушили горевший четвёртый блок – кто из них выжил? Да солдаты срочной службы, ничего толком не понимавшие, с шутками и прибаутками сметали шлак с плоской крыши этого блока.
Потом военными вертолётами принялись засыпать здание. Валили туда всё, что подворачивалось – песок, свинец, гранитную крошку.
И пробил – теперь действительно пробил - час И.А. Потому что стало ясно – без капитального саркофага не обойтись, а для его возведения необходимы измерения уровня радиации, а сделать эти измерения можно только с вертолёта фирмы преемника Н.И. Постановлением правительства фирме поручили эту работу, а возглавлять её поставили И.А., которому было тогда шестьдесят четыре.
Он с нечеловеческой энергией организовал всё в какие-то нереально короткие сроки, и вот уже вертолёт висит над четвёртым блоком, держит двухсотметровый трос с датчиками, информация по кабелю идёт на борт, записывается, вертолёт перемещается на пару метров, новый сеанс записи…
Облучались страшно. При норме – для сотрудников АЭС! – пять рентген в год получали, на той самой высоте в двести метров, полтора – но в минуту. И, в отличие от солдат срочной службы, И.А. всё понимал. Уж кто-кто, а он…
Рядом висели вертолёты сопровождения – на всякий случай, если спасать придётся. И не было ни одного полёта, в котором бы И.А. не присутствовал на борту. «Не имею права оставаться в блиндаже, посылая людей под огонь», – говорил он.
Апофеозом стали измерения в вентиляционной трубе четвёртого блока. В трубу, по чертежам – гладкую изнутри, следовало опустить гирлянду датчиков. Опускают – не идёт, что-то мешает. Не нашли другого выхода, кроме как посмотреть в эту трубу снизу. Значит, что надо идти в блок. Пошла группа человек в десять – и И.А. во главе. Хотя мог бы не идти. Ещё как мог бы.
Темно, с потолка, со стен вода сочится, пол усеян обломками. И.А., с его сильно подсаженным зрением, почти ничего не видит, персональный водитель – тоже, кстати, имел право не ходить – придерживает шефа за локоть. Идут… Защита почти нулевая…
Дошли, поглядели – стержни арматуры внутри трубы торчат. Эскиз набросали – как торчат и, соответственно, куда в точности нужно датчики опускать. Вышли, полетели, опустили, померили благополучно…

Через два года И.А. умер. Вроде бы от инфаркта. До девяноста пяти – сильно не дожил.

До сих пор не понимаю, да и никогда не пойму – как в одном человеке столько разного уживается.

Все инициалы, упомянутые в тексте, – подлинные. События, в их основе, тоже подлинные, только, может быть, немного преломлённые восприятием очевидцев