БРК : Тридцать пятый

Все знают, что Освальд – подлец и убийца.
Но это не может никто доказать.

Мелко нарезанное конфетти, легковесно кружась в воздухе, падало на горячий асфальт и прилипало к нему. Солнечные блики играли в салочки, то и дело перепрыгивая с мотоциклетных шлемов на словно отлитые из ртути бляхи и кокарды полицейских.
В столице нефтеносного Техаса установилась жара, и у парней в оцеплении отсырели форменные рубашки подмышками.
Толпа зевак монотонно рокотала и с тупым упорством напирала на жидкую цепь охраны. Людская масса изредка рождала отдельные звонкие выкрики, которые, впрочем, сама же и хоронила под душным слоем утробного гула.

Конец осени, двадцать второе ноября. Хорошо помню это. День Ветеранов уже прошёл, а Благодарение было на носу.

Мой напарник то и дело доставал клетчатый платок и промокал им взопревший лоб. Я всегда улыбаюсь, когда вижу его, так как с этим платком связана презабавная история, но вы ведь собрались слушать не её. Так вот…

Я бежал рядом с автомобилем, а президент расслаблено восседал на его заднем сиденье и приветственно махал рукой. Знаете, как бы говоря этим жестом: “Я с вами и это заебись. Похуй, что Советы запустили спутник, а этот сумасбродный бородач снова избежал покушения. Мы великая страна и всё будет чики-пики”.
До меня доносились слова, которые он в задумчивости напевал себе под нос на какой-то незнакомый мотив:

А я сяду
В кабриолет
И уеду
Куда-нибудь…

В это время, его жена, сидя рядом, как и положено первой леди, проворно шерудила в пиздёнке трофейным “Намбу” и очаровательно улыбалась. Да, Жаклин Кеннеди - дама из высшего общества, и обострённое чувство вкуса было у неё в крови. Именно поэтому на японский пистолет она натянула розовый презерватив, так удачно гармонирующий с нежно розовым платьем от Шанель. Кхм, Шанель… Мой старик, воевавший с гансами на севере Франции, рассказывал, что вдоволь пощупал этих Коко. Хотя о чём я…

Америка была в восторге от этой пары. И фермер из Алабамы, хранящий в комоде белый балахон с прорезями – на всякий случай, вдруг вернутся старые добрые деньки. И отутюженный прилизанный биржевик с Уолл-стрит, сорванным голосом заказывающий в магазинчике баночку массажного масла. И мормон из Юты, отвергающий спиртное, но с удовольствием ебущий сразу трёх своих жён.
Все они были довольны своим моложавым главой страны, его супругой и административной командой. Ну, разве только мафия, под предводительством крупных нефтепромышленников, имела на него зуб.

Никто не знал, что Ли Харви Освальд уже бережно завернул в тряпицу остро наточенный огурец, положил его в сумку и собирается броситься наперерез колонны Джона Кеннеди.

Освальд, этот бывший морской пехотинец армии США, заурядный слесарь с радиозавода в Минске, за час до проезда кортежа уже был на Дилей Плаза. Деловито вертя головой и работая локтями, протолкался в первые ряды, а едва головная машина поравнялась с ним, буквально вылетел из толпы, на бегу срывая материю со светлого свёртка. Затем прямо таки звериным прыжком вскочил на хромированный бампер “Линкольна”. Ещё секунда и его ботинки топчут президентские кожаные сиденья, а рука с грозным оружием взвивается к солнцу.
Президенту предстала картина достойная кисти Иеронима Босха – раскалённый солнечный диск затмевается дланью с зажатым в неё огурцом, по четырём заточенным граням которого стекает и вот-вот закапает красноватый свет.

Сам Джон Фитцжеральд Кеннеди смалодушничал, что и говорить про наших парней из “Сикрет сервиса ”.

Далее полотно сменилось на фильм. Два молниеносных удара, произведённые на одном выдохе, и президент сползает на ворсистый пол, устланный ковриками с вензелями JFK. Из его пробитых ушных каналов фонтанирует кровь и до меня наконец-то доходит, что это покушение, и что ещё хуже, это покушение со смертельным концом.
Но дальше было ещё хуже.
Убийца как градусник встряхнул своё оружие (пять кровавых капель легли на искривлённое в ужасе лицо первой леди, причём две из них угодили точнёхонько в ёё полураскрытый рот) и стал проворно откусывать от огурца по четвертинке. Первый. Второй. Третий кусок. И вот последняя его часть захрустела на зубах и с глыканьем упала на дно желудка.

Это была катастрофа. Человек убит, а орудие преступления неумолимо переваривается в животе убийцы.
Это был закат демократии, скоро все средства массовой информации разнесут по миру весть, что в светоче свободы, в благословлённой богом Америке произошло покушение на президента, и какое покушение. Бульварные писаки будут смаковать необычное оружие киллера. Все аналитики на планете бросятся докапываться до истины в таких вопросах, как “Почему именно пять капель?”, “Каким методом осуществлялась заточка огурца?” Да чёрт знает, до каких ещё!

Итак, это дурно пахнущее дело ничем, кроме полной победы коммунистов, закончиться не могло и вскоре весь земной шар покрылся бы красным цветом. Могли ли мы допустить такое? А, я вас спрашиваю? Конечно же, нет. Пришлось пойти на самую грандиозную фальсификацию в мире.

В демократичном обществе всё должно быть в порядке. Нет, это вовсе не значит, что в нём не шлёпают президентов - ещё как шлёпают – просто делаться это должно цивилизованно, а не стыдно сказать, обоюдоострым огурцом. Именно отсюда и взялись шестой этаж книжного склада, «Маннлихер-Каркано» с оптическим прицелом, три выстрела, два ранения, всё как у людей.

Кстати, с пулевыми отверстиями в теле пришлось повозиться. Вам когда-нибудь приходилось стрелять в морге? Презабавнейшее дело, скажу я вам. Лежит он значит себе на скорбном одре, на столике прозекторском, а я из винтовочки в него: бабах, бабах.
Вот так, а вы говорите - выстрелы в Далласе.

После этих слов по пельменной растеклась тишина. Она казалась физически ощутимой и словно плотный шёлк, её можно было погладить рукой, взять в горсть или пропустить меж пальцев. Почудилось, что даже на улице прекратили пьяно орать и драться.

Ткань тишины взрезал голос Василия Никитича, бригадира.

- Вован, те хуёво?"