Доктор Просекос : Выше всех

Пьеса для датского* спектакля

Действующее лицо: Алан Роберт, человек-паук**.

*Датскими в советское время назывались спектакли, посвященные разным датам: 1 мая, 7 ноября и т. д.
**Сходство с неким Аланом Робертом, человеком-пауком, не имеет под собой никакого основания. События, описанные в пьесе, являются плодом больного воображения бездарного драматурга. P.S.: Автор – дурак.

На сцене Алан Роберт. Лучше всего, чтобы на протяжении своего монолога он куда-нибудь лез. Человек-паук может висеть на турнике, барахтаться на брусьях, упражняться на обычном стуле, - это значения не имеет. Возможны варианты.

Алан Роберт: Ну что, дорогая публика, начнем? Вот он я, человек-паук. Желающие могут потрогать меня. Я существую на самом деле. Я действительно тот мужественный человек, которому покоряются небоскребы. И действительно я забираюсь на них без всякой страховки. Сейчас я вам это покажу. (Начинает карабкаться).

Итак, представление началось. Ну, вы уже собрались, мои верные зеваки? Сейчас вы увидите захватывающий спектакль. Да, лучше всего мои упражнения сравнить со спектаклем. Это ведь своего рода театр, хотя моя жена говорит, что я танцую на небоскребах. А как вы считаете? (Карабкается).
Спросите: а чего это я карабкаюсь на все эти дома? Отвечу: потому, что они существуют. Вот увижу Эмпайр Стейт Билдинг или Эйфелеву башню или тот 110-этажный красавец в Чикаго, так сразу зуд какой-то в руках появляется. В руках? Нет, во всем теле. (Нежно). Небоскребики – они ведь живые. В них ведь столько людей. Так бывает прижмешься к подогретому утренним солнцем телу какого-нибудь дома и самому тепло на душе становится. (Маниакально). Ты начинаешь лезть утром, а небоскребик все разогревается и разогревается. А когда залезешь, он уже совсем горячий. А ты заберешься на него и тоже вспотеешь. Пока поднимешься, так натрешься – просто ужас.
(Карабкается).
Такой вот я человек-паук. Вы, наверное, знаете, что всего в моем послужном списке более 30 восхождений! Это правда: я один такой на земле. Правда? Человек-паук. Бывают, конечно, арахнофобы. Ну те, которые пауков боятся и ненавидят. Арестовывают меня. А я так скажу: арестовывайте. Только, пожалуйста, не мешайте это дело на пленку снимать.
(Карабкается).
Правда, я ведь тоже не просто так лажу. Могу полезть за мир, могу против. Разные акции бывают. Вот недавно рекламировал евро, но могу за доллар, правда, все равно за евро. Или за доллар. Вот так, я полностью свободен в своих действиях.
(Карабкается).
О чем ты думаешь, человек-паук, покоряя очередной небоскребик?
А хотите честно. Вот так, как на духу? Болел я. Ну. И был маленьким с детства. А выше всех хотелось быть. И я стал!!! Да я что угодно могу с этой высоты на вас наделать. Хотите? А, испугались, разбегаетесь. То-то. Я ведь человек-паук, влюбленный в высоты. Хочу, чтобы время, в котором я живу, назвали эпохой Человека-паука. По-моему, я достоин этого.
(Карабкается).
А еще приятно залезть, заглянуть в чье-то окошко. Так. Какой здесь этаж? Ага, тридцатый. Смотрите, кто это там бегает, суетится? (Стучит в окно). «Ку-ку, я здесь! Пустите переночевать!» О, смотрите, как испугались! Чего стоишь как вкопанная? Поправляй дальше свои колготки. Я лезу дальше.
Я вам скажу так. В Европе интереснее лазать. Взбираешься во Франции – там в окнах французы, в Германии – немцы. А здесь... Вот сейчас лезу я в Нью-Йорке, а на меня латинос смотрит. Чего смотришь? Человек-паук я. Впрочем, латиносы тоже американцы.
(Карабкается).
А вообще с американцами лучше не ссорится. Злопамятные они. Вот поссорься с ними, так они все переименовывать начнут. Ну скажем, нашу французскую картошку назовут картошкой свободы. Или французский насморк обратно в триппер переименуют. Это точно. А я Францию люблю. Мы ведь французы уточненные.
Я вот даже поэму сочинил: «О, Франция! О, педикюр! О, грудь, свисающая с высот Монмартра!» Ну и так далее.
(Карабкается).
Вот такой я человек-паук. Зауважали? То-то. А вы что думали? И вообще, я честно вот этими руками зарабатываю себе на хлеб. Не в карман к вам залажу, а на небоскребы. От этими цепкими ручищами! (Показывает).
А чего вы боитесь? Что я упаду? Да, это страшно.
Знаете, что мне пришло сейчас в голову. А вот сейчас как сорвусь отсюда. А?! Пора. Надоело уже все. «Трагическая смерть человека-паука». Каково? Да, пожалуй, я сорвусь. Тем более что мой спектакль – из театра абсурда. А что такое театр абсурда? Это воспетый подвиг Сизифа, который толкает-толкает наверх камень, а все напрасно. И мои восхождения – тоже бессмыслица. Сплошные кривляния. Надоело. Так, кто сказал «подумаешь»? Ну все, голубчики, я действительно сейчас р-р-раз и в «холодец». Знаете, что такое «холодец»? Это когда все кости в человеке перебиты, и он превращается в желе. «Холодец из паука» - угощу-ка я вас этим ужасным блюдом. Тем более что в конце спектакля главный герой должен измениться. Стану-ка я «холодцом», лепешкой или мокрым местом. А, я вижу: вы боитесь!
(Карабкается).
А впрочем, ты прав. Ты, который сказал «подумаешь». Я не разобьюсь. У меня ведь специальные присоски на коленках фирмы «Крупс». А если я все же сорвусь, то у меня на этот случай есть невидимый парашют фирмы «Босс». А если и это не поможет, внизу за четыре секунды раскроется воздушная подушка. Фирма «Самсунг». У меня с ними контракт.
Конечно, если я свалюсь, то уже прекращу быть человеком-пауком: никто ведь больше мне не поверит. Но ничего, стану делать карьеру как Падающий Человечек. Заживу с рекламы страховочных средств. Тоже неплохо. Если уж изменяюсь, то несильно. Вот так. Жизнь удалась, а смерть – отдыхает.
(Карабкается).
Так, а что это у нас там в окне? Свинья какая-то жирная сидит за стулом. Так. Отчитывает кого-то, кто стоит ко мне спиной. А свинья-то кричит, хрипит, показывая пальцем на меня. Ага, заваливался на бок! Вот эффект производит Человек-паук!!!
Ой, он, наверное, не на меня смотрит, а видит что-то позади меня. Да, я слышу сзади какой-то звук. (Действительно, слышен звук мощных моторов). Это, наверное, вертолет нью-йоркской полиции. Оперативно работают, сукины дети. Не успел я забраться на девяностый этаж, как они уже здесь. Но ничего, у меня ведь с ними тоже контракт. Сейчас я скажу полицейским, чтоб убирались. Сейчас, только развернусь.
(Прекращает карабкаться, разворачивается, видит что-то ужасное).
Что?!? «Боинг»!!! Прочь, пошел прочь, это же Всемирный торговый центр!!! Отваливай, козел!!! Кто у вас там начальник!!! Назад, я тебе говорю!!! Это ведь я, человек-паук, которому покоряются этажи!!! (Показывает удостоверение). Боже, что за денек?!? Одиннадцатое сентября, его мать!!!
Большой самолет врезается в небоскреб. Грохот. Крики. Апокалипсис.
Вот в общем-то и все.