Убивец : Tokin'baut Da Revolution

1.Офис
Сеня Корыжкин не задерживался ни на одной из работ более трех месяцев. Виной тому была не его патологическая лень (хотя, чего греха таить, числился за ним такой грешок), а непременно возникающее на третьей уже неделе работы чувство беспросветной скуки. Сеня не мог понять, почему он должен сидеть на работе в течении девяти часов, в то время как загружен был максимум три из них. Уже со второго месяца Сеня начинал опаздывать на работу, затягивать до предела обеденный перерыв, саботировать задания начальства, предпочитая быстрый мир аськи и интернета занудным будням системного администрирования. Когда очередной менеджер, блестя залысинами и пугая Сеню диаметром выпученных глаз, орал, что "…от тебя зависит успешное функционирование всей компании… не надо искать причину, почему ты не можешь, надо искать способ - как преодолеть… мы все - один организм, задача которого…" или другую идеологическую ересь молодого подмастерья капитализма, Сене хотелось погладить его по голове, напоить пивом, потрепаться за жизнь, и сказать - да ты не волнуйся… это же так, мишура… думай о вечном.
Оппонент, однако ж, думать о вечном не хотел, в результате чего получив третий месячный "оклад жалованья", Сеня направлял стопы в отдел кадров, сопровождаемый в спину "…выдайте ему трудовую и пускай катится от сюда к едрене фене!" от начальника. В менее структурированных компаниях "едрена феня" уступала место "ёбаной матери", что, впрочем, сути дела не меняло.
Месяц после увольнения Сеня проедал сбережения, распределяя империалистические откупные между производителями пива и сухариков, секонд-хэндами и доморощенными пушерами. Когда же количество подматрасных Бенджаминов Франклинов доходило до одного, Сеня вздыхал и выстукивал клавой тягостное www.job.ru.
Новое место работы ничем не отличалось от предыдущих, и Сеня почувствовал себя перезревшей невестой, меняющей сожителей одного за другим в поисках лучшего-единственного. Располагавшееся на Верхней Кефировке, дом 7, общество с ограниченной ответственностью "Вольный ветер" закупало китайские вентиляторы; затем красноносые кладовщики переклеивали бирки с кривыми надписями "Сдылано в Китае ветелятр комныытныя" на "made in Holland under Ariston supervision", после чего продукт поступал на электронные ярмарки столицы, белея одуванчиками лопастей рядом с обогревателями и мини-печками.
Работы было немного - всего-то офиса девять человек. Сеня уныло админил, посвящая большую часть времени обдумыванию важнейшей задачи - стоит ли выебать Татьяну Владленовну из бухгалтерии, даму рыхлую и вульгарную, с крашеными в футуристическую солому волосами. Первая из чуть ли не трех сотен сослуживцев за все время Сенькиной трудовой биографии - она не срикошетила во время знакомства "Корыжкин-Кочерыжкин, ха", чем вызвала у Сени интерес. Придя на третьей неделе к выводу, что да, безусловно, ебать стоит, Сеня стал в нетерпеньи ожидать ближайшей корпоративной пьянки, которые, как он знал по опыту, являются лишь поводом для офисного блядства, как в старые времена невинные прыжки над костром были прелюдией остервенелого деревенского промискуитета.
Покупая продукты для вечеринки по праву самого молодого, Сеня незаметно подкинул в лежащую перед кассой кучу салатов и розово-красных рыбных нарезок пачку презервативов "Сико" - "Дюрекс" попалят, думалось ему, а "Ванек-встанек" и прочих "Гусарских" брать не хотелось из-за присущего Сене первобытного чувства прекрасного, уж больно глумливыми были разработанные неведомыми гондоно-пиарщиками картинки на упаковках.
На пьянке, помимо привычных "наших, офисных" Сеня заметил двух пришлых - хорошо одетого мужчину средних лет с орлиным носом (Асламбек Рафиевич, наш коллега "сверху" - представил его генеральный) и юркоглазого широкоплечего сениного ровесника с картиночным загаром (Павел Петрович Полупердяев, референт Асламбек Рафиича).
Пройдя через неловкость первых трех тостов - за коллектив, за женщин, за р-родителей (нет, Иван Семенович, за родителей давайте после, сечас выпьем за успешную сдачу квартала, хе-хе), отмечающие расслабились, повеселели, и от девчонок из статистики уже прозвучало предложение взорвать офисную тишину очередным бычьим хитом от королей воронежских дискотек, группы славянского хип-хопа "Диско-Сека-Анархия".
Сеня, зная свою слабость - предпочесть гарантированный результат опьянения сомнительным прелестям офисного блуда, старался пить меньше, бросая время от времени на Татьяну Владленовну исполненные страсти взгляды. После четвертой рюмки ему стало казаться, что Татьяна отвечает, а после шестой ему уже стало все равно. Чувствуя необычайную легкость в членах и готовность к действию, Сеня встал из-за стола, извинился - я в "мальчиковую" комнату, - прошел через офис и проходную - на улицу, затем дальше, к забору. Спрятавшись за большим мусорным контейнером, Сеня извлек из потайного кармана ветровки заботливо свернутую сигаретку с козявочно скрученным концом, прикурил, глубоко затянулся, покалывая легкие конопляными иголочками.
Десятью минутами позже вернувшись в офис - на сей раз аккуратно ступая ногами по лестнице и с удивлением разглядывая привычные, казалось бы, детали, заново вникая в смысл надписей и плакатов - Сеня обнаружил главную комнату пустой, коллектив переместился в прихожую, откуда бухала басами "Анархия". Вот же мудаки, подумал Сеня, Пэрэдайз Лост бы им сюда. Или Саундгарден.
Сеня присел. Стол смотрел на него средневековым имением могущественного герцога - по углам сторожевыми башнями возвышались пузатые бутыли "Кока-Колы", центральный замок состоял из претендующих на благородство молдавских темно-красных вин, стеклянно-белых русских водок, и польских светло-зеленых аферистов, выдающих себя за итальянцев "Мартини Бланко". В тарелку с плоскими отрезами лососевой плоти циничным агрессором воткнулся белофильтровый окурок "Парламента". Свиньи, блядь, подумал Сеня, с ужасом понимая, что - зря, надо было о позитивном о чем-нибудь, но было поздно, и свиньи стаями, группами, табунами уже топтались в его голове. Измена, констатировал Сеня. Еще через минуту ему стало страшно. Еще через две - очень страшно. А еще через две - настолько страшно, что он залез под стол, зажмурился и охватил голову руками…

2. Под столом.

- …таким образом, общество само провоцирует революцию, походя на змею, съедающую собственный хвост. Судите сами - нуждаясь в квалифицированной рабочей силе во всех областях функционирования социума, общество вынуждено давать своим членам достаточно широкое и разностороннее образование. По мере получения образования у каждого индивидуума складывается свой идеальный образ жизни, который он моделирует из навязываемых ему образов успешных людей - ученых, политиков, полководцев, литературных героев. Человек, назовем его объект, стремится заслужить ободрение вышестоящих - родителей, учителей, старших товарищей - коррелируя свое поведение в соотвествии с поведением своих образцов. Либо противостоя им, и тут же получая отпор общества - ты ведешь себя не так, как положено. Бунтарей, выбраковку - общество выбрасывает в пролетариат и алкоголизм, а лучшую часть учит дальше в системе высшего образования. Но здесь и сокрыто противоречие - вырастая, человек становится самостоятельным и понимает, что все, на что он способен - это компромисс. Он либо тупо зарабатывает деньги в сытом офисном рабстве, либо открывает свое дело, но опять же - зарабатывает деньги, он идет в литературу, кино - и там опять зарабатывает деньги, идет, отчаявшись в политику, ФСБ, контрразведку - и опять же, в сухом остатке - зарабатывает деньги. Налицо конфликт жизненных установок - всю жизнь ориентируясь на высокие идеалы, объект понимает, что в реальности он уподобляется либо герою второго плана, либо и вовсе отрицательному персонажу - вместо Робин Гуда он становится Шейлоком, вместо Дубровского - управителем имения Троекурова, вместо Айвенго - Чичиковым. Естественно, у объекта конфликт перерастает в недовольство своим жизненным модусом - он не имеет смысла, он не имеет цели. Работать на увеличение мощности двигателя автомобиля или на расширение квадратных метров и быть при этом счастливыми удается далеко не всем. Выход в простых человеческих эмоциях - любви, например, объект найти тоже не может, поскольку бархатная сексуальная революция в пост-перестроечной России измельчила любовь, особенно в крупных индустриальных центрах. Навязываемая политиками, лоббистами и истэблишментом система православного капитализма в России не очень-то работает….
Сеня пришел в себя от этого тихого и неторопливого голоса. Парадокс, но зачастую просыпаешься, когда шум внезапно сменяется тишиной. Огляделся. Голос исходил из района, откуда на Корыжкина смотрели чищенные в блеск черные ботинки TJ Collection, черные же носки с маленьким цветным гербиком на боках, полоска белой плоти голеней с трогательными черными волосками и отвороты серых брюк. Толсторюхов, менеджер по продажам, догадался Сеня, хотя голос отличался от обычного толсторюховского агрессивного рыка:
- Судите сами - в развитых странах проблему средневозрастного кризиса решают,обеспечивая объекту высокий уровень жизни, с одной стороны, вовлекая его в комфортабельное рабство системой кредитов - за дом, две машины, лофт - с другой, и обеспечивая идеологическую базу религией, политкорректностью, набором так называемых демократических ценностей - с третьей. Не так у нас. Средний менеджер в индустриальном центре, наша таргет-группа, зарабатывает сумму от 700 до полутора тысяч долларов в месяц, что не позволяет ему поддерживать уровень жизни, предлагаемый и позиционируемый для его социального статуса прессой в виде глянцевых и досуговых журналов. Система кредитования не развита совершенно, и ему приходится копить на любое сколько-нибудь значительное приобретение. Идеологии нет вовсе - не будешь же пропагандировать в качестве достижения строя нынешнюю российскую действительность - с её заказными убийствами, черным пиаром, коррумпированной бюрократией и легализовавшимся бандитизмом. О религии я молчу совсем. В системе ценностей современного тридцатилетнего Бог, безусловно существует, уже в порядке вещей - венчаться, отпевать, посещать службы. Но любовь к Богу в сознании обитателя мегаполиса сравнима, предположим, с его же любовью к "Депеш Мод". Кто из ваших знакомых, венчавшихся в церкви, молится ежевечерне и приучает к этому детей? Думаю, никто.
- Сергей Палыч, достаточно уж теоретизировать, замучаем гостя совсем….
- Нэт, што ви, минэ очинь интересна….
Генеральный и этот, Асламбек, пронеслось в голове Сени. Асламбек выставился в него остроносыми, в три размера больше, туфлями с замысловатой строчкой по бокам и хорошей ткани полосатыми брюками.
- Я боюсь, Асламбек Рафиич, если Сергея Палыча, идеолога нашего, вовремя не остановить, мы до утра так не справимся… Я к повесточке с вашего позволения вернусь… Значит так, без бюрократии… Сейчас Светочка зачитает наш манифест, затем Анатоль Петрович ознакомит вас с отчетами наших ячеек из Новосибирска и Нижнего, а я вкратце обрисую контакты с силовиками.
- Извините, что прерываю, но, может, немного определим позиции вначале? - ерзнувшие под столом светло коричневые "Гуччи" определили обладателя поставившего Сеню в тупик голоса - референт Асламбека. - Мы, как я понимаю, говорим о кредите, об инвестировании вашего бизнес-плана….
- Мы говорим о возможности для вас финансировать революцию ….
- Какая разница? И то и другое подразумевает вложения в ожидании прибыли, так ведь? Хотелось бы, чтобы ваши выступления…
- Э, пагади Паща, нэ так бистро… Пусть люди расскажут, не машын же пакупаим……

Сене неудержимо, чудовищно, необратимо захотелось - чихнуть, так хочется в студенчестве кончить в подругу, когда пилишь её на общажной железной койке, когда главное - не вытаскивать, в неё, так правильнее, а что будет дальше - плевать, там разберемся. Сеня порциями набирал воздух "Ы…и…и…и…"…….

End of part I.