Убивец : Takin'baut Da Revolution II - first we take Manhattan

.. подобравшись к вершине мощного, с соплями, чиха, Сеня в последний миг неожиданно для себя самого сконцентрировался, подобрался, замер, как балующийся ребенок, балансирующий на узком парапете - упаду, не упаду - и вместо грандиозного "апчхи" ограничился тихим "т-ц-ц". Сениному ангелу-хранителю, однако ж, этого показалось мало, и он, обеспечивая Сене полную безопасность, решил подстраховаться - в тот же момент на столе брякнуло падающим от неловкого движения стаканом.
- Татьяна Владленовна, что ж вы так неловко, право… - запричитал генеральный. - Давайте я вот салфеточкой.. Не облились? А то солью бы.
Татьяна Владленовна в сенином подстольном мире была представлена поросячьей розовости и упитанности голенями и туфлями на каблуке. Комфорт принесен в жертву моде - кожа напухала над краем туфель, подобно младенческой перевязочке.
- А я спрасит хатэл… Ну, ви вот все панятно и харашо гаварите, много правды в словах… Но пачиму - павтаряю, пачиму до сих пор нет проявлений никаких, дэмонстраций там, забастовок… И этих. - модуляция голоса Асламбека изменилась, он как будто цитировал что-то с трудом вспоминаемое, - трех прызнаков сложившейся революционной ситуации?
Толсторюхов заерзал ногами в самом начале вопроса - так хотелось ответить. Сеня не удивился бы, если бы там, над столом, менеджер тянул бы вверх сложенную в локте правую руку, как отличник-задавака учителю - выбери меня, я знаю.
- Видите ли, мы в качестве своих душевных отцов называем не столько Маркса, Ленина и Троцкого, сколько господ Ницше и Че. Народ, масса - невнятное стадо, которое воспримет любую волю, исходящую сверху. Толпа аполитична. Играми в политику и партии русские наелись в конце восьмидесятых и начале девяностых. За последние несколько лет понятия - партия, лидер, политика - настолько себя дискредитировали, что рядовой обыватель ассоциирует политику только с грязью, коррупцией, нечистой игрой. Русская политика похожа на русский же шоу-бизнес, настолько она провинциальна, скандальна, набыченно-пафосна и абсолютно гротескна. У наших политиков нет чувства самоуважения. Уничтожить политика компроматом невозможно - любой компромат является пиаром, а чего еще надо? Однако я отвлекся - нам не нужна накаленность в стране. Потому что любая нестабильность вызывает ненужную нам конкуренцию - когда народ зреет революцией, во-первых, появляется масса движений, партий, которые пытаются стать во главе народного недовольства, а во-вторых, напрягается и начинает закручивать гайки власть.
- Нынешняя же ситуация в России идеальна. Мы тихонечко выходим на новый рынок - рынок революции, не имея никакой конкуренции. Фашисты, националисты и им подобные фрики - это клоуны, варящиеся в своей коже и латексе, у них нет реальных сил, да думаю, и желания, менять что-то на самом деле. Игры в мачо-мэнов, либидошные фрустрации. Они будут пушечным мясом. Мы - самая деятельная часть страны. Мы профессиональны настолько, что можем садминистрировать что угодно - от строительства мультиплекса до революции. И в то же время мы не настолько богаты, чтоб нам уже ничего не хотелось.
Вот же пидор, рассуждал Сеня. Че офисный, народоволец на "Фольксвагене".
- Это все очень здорово, но ни на секунду не приближает нас к реальности. - подал голос референт. - Вы убедили нас в том, что революция возможна… метафизически. А что касается конкретного осуществления, претворения, так сказать, заветов в жизнь?
- Ну это уж к Анатоль Палычу вопрос, он у нас по тактике. - генеральный предпочитал быть этаким рефери, вмешивающемся в бой только в крайних случаях, - Анатоль Палыч, прошу вас…
- На первом этапе программы создаются региональные отделения в крупных индустриальных центрах, являющихся, как правило, и центрами военными - в них расположены штабы военных округов. Задача регионального отделения - вступить в контакты с офицерами армии, милиции, ФСБ в ранге уровня капитан, майор. У этих людей, с одной стороны, достаточно профессионализма и власти, а с другой - они не настолько еще повязаны, чтобы не быть голодными. Установив контакт с силовиками, региональные ячейки создают общественное мнение - путем работы в журналистике, медиа, интернете. Главная задача - не подготовить массу к революции, нам этого не нужно, а создать атмосферу некоего зуда, ожидания, нервозности, чтобы в нужное время - прорвалось. На этот подготовительный этап мы отводим год. Число ячеек - двенадцать. В настоящее время работают шесть - две в Москве, по одной в Нижнем, Питере, Екатеринбурге и Новосибирске. Городская ячейка создает подъячейки. Общее количество посвященных к концу года - четыре-пять тысяч человек по всей стране. Это - рекламщики, банковские специалисты, местное и федеральное правительство, уровень референтов и помощников депутатов, телевидение, бизнес. По истечении первого года мы делаем пробный выпад - войдя в контакт с неофашистами, футбольными фэнами, националистами, скинами - мы провоцируем серию массовых драк в крупных городах с небывалым медиа-освещением. Пенсионер из Владивостока должен знать, что сегодня утром калининградскую учительницу в смерть забили бритоголовые.
- Тем самым обстановка в обществе накаляется. Чтобы не дать власти отреагировать и сгруппироваться, второй этап - от начала беспорядков до финала, мы укладываем в пять-шесть недель. Мы работаем по четкому выверенному плану. На нашей стороне - внезапность, и когда власть попытается прижать нас, она поручит эту задачу именно нашей пятой колонне - тем самым майорам и капитанам, которые только ждут сигнала от нас, когда - выступить.
- А патом што?
- При успешной, в чем я не сомневаюсь, реализации плана мы публикуем манифест, где подтверждаем сложившиеся к тому моменту отношения собственности, подтверждаем обязательства страны перед мировым сообществом. Затем в течение полугода массированной медиа-атакой продвигаем в жизнь и сознание стада новую идеологию. Мы называем её "Национальная Олимпиада", у нас по её разработке Татьяна Владленовна ключевая.
- Стоп, стоп, стоп… - снова активизировался референт. - Ну, если все на самом деле так - то почему же до вас никто об этом не додумался, хотя бы из профессиональных политиков? Тот же господин Лимонов, например?
- Эдуард Вениаминович, при бесконечном к нему уважении, пал все-таки жертвой предрассудков - он сделал ставку на люмпен, пролетариат и деклассированные элементы, то же самое Анпилов и иже с ним. Нащ революционер - это не патлатый въюнош в прыщах, куртке-хаки и в майке с "Гражданской обороной". Не пенсионер с орденской колодкой и плакатом про дерьмократов. Наш революционер - подтянутый молодой городской профессионал в костюме, с портфелем, за рулем "Форда Фокуса", человек умный , циничный и деятельный. И он делает революцию не потому, что в этом он видит будущее общества, и не потому, что нет больше сил выносить "свинцовую мерзость"…
- Харашо, а пачиму тагда??? Пачиму??? - Асламбек повысил голос, видно было, что - за живое задело, разобраться хочет.
Повисла тишина. Затем Анатолий, тихонько и неторопливо, как бы проверочно гладя ногу девушки на первом свидании - вдруг обидится, помягче надо, продолжил:
- Потому что - может. Потому что - надоело жить скучно. Потому что он - не просто кузнец своего счастья, а мастер счастий других. И как сейчас он раздает указания младшим менеджерам, секретарям, партнерам из регионов - также будет эффективно пропагандировать, планировать, осуществлять - революцию. Потому что умеет. И это не с парашютом прыгать, где если погибнешь, то "заради ничего", здесь риск - оправданный, высокий, романтический. Потому что он хочет быть Оводом, а не Коробочкой. Вы только представьте, Асламбек, сколько у нас фитнесс-центров в одной Москве. С тысячу ведь уже. И каждый вечер сотни тысяч бойцов впустую поднимают, выжимают, рвут от груди - миллионы тонн железа. Какая чудовищная масса энергии пропадает впустую. И они это понимают. В революцию они пойдут, чтобы поиграть в настоящее, им надоело в тридцать лет пулять друг в друга краской пейнтболовских шариков. Они хотят - по-настоящему. И не деньги им нужны, и не прорваться, и не залезть в шкуру олигарха. А реализовать свое мужское, первобытное. И жить - не зря, а в деле. Я по совместительству еще и рекрутингом занимаюсь в организацию, могу поделиться - из тех трехсот человек, с которыми я говорил, согласились все. Кроме одного. Тот кивал, кивал, обещал подумать. А пришел домой, залез на крышу, налакался пивом, и - вниз, ласточкой.
- Потому что у каждого из них в голове бъется мысль - зачем я здесь? Почему я не горю, а тлею, почему я не несу людям огонь, а копчу небо, толкаясь локтями в переходах? Правильно Сергей Палыч сказал, тут все дело - в образовании.
- Анатоль Петрович, я продолжу, раз уж вы меня помянули, тем более конек мой.(неугомонный, бля, подумал Сеня, точно в школе отличником был. и жополизом) Асламбек Рафиич, мы почему в такие сжатые сроки все хотим - поколение ведь уходит! Наша группа - это рожденные от 65-го до 75-го. Кто старше - уже сыты, кто моложе - растет в другой системе ценностей, когда с детства человека ориентируют на деньги и свободу. А наш человек пережил в двадцатилетии крах идеологии - все, во что он верил, вдруг вывернулось наизнанку. И вот старую идеологию он просрал, а новой - не появилось. Он воспринял христианский капитализм умом, но не душой, не сердцем. И что теперь? Бога у него нет. Идеологии у него нет. И выбор - отгородиться от всего цинизмом и не лопать, не потреблять, не хавать то, чем тебя программируют телевидение, реклама, пресса, журналы. Он не верит ничему, у него нет системы мироощущения, он живет - зарабатывая, трахаясь, выпивая. А в голове - пустота, которую не забьешь - спортом, любовью, работой. И он бесится и сходит с ума, и скрипит зубами, потому что в душе он - романтик, идеалист, и есть у него высокие моральные стандарты, да только применения им - нет. И чтобы успешно жить - он мимикрирует в циника . А тут приходим мы и даем ему второй шанс - твори идеологию сам. Мы даем ему - идею. Смысл жизни. Реализуйся, гори, живи.
- Да ну, пиздежь какой-то! Вот я, например, 75-го года рождения, то есть как раз из вашей таргет-группы. Но что-то я ересь всю эту вашу слушаю, и вообще не торкает! Якобинцы хуевы! - только на последних словах, увидев вздрогнувшие разом подстольные ноги, Сеня понял, что его опять подвела чрезмерная эмоциональность - ведь молчать надо было, а он увлекся, и брякнул из-под стола…….

End of part II.