архангел Гавриил : Солдатская правда афганской войны

Не хочу оценивать значимость событий и последствий афганской войны. Это уже пытались сделать многие. Но однозначной оценки тому, что происходило тогда, нет. Историки и последующие поколения, наверное, в конце концов разберутся, что там было правильно, а что нет. Сейчас не об этом. А о том, что война - это война: пот, кровь, вонь и слезы. И не нам, мирным людям, не испытавшим на своей шкуре все ее ужасы, праздно разглагольствовать и судить о тех, кто побывал там. Среди них, как и везде были самоотверженные герои и мерзавцы. Люди, одним словом. Но люди, переступившие грань, где понятия жизнь и смерть не укладываются в рамки устоявшихся канонов. Где убить человека (если он враг) - не преступление. Война делает людей другими. Не хуже, не лучше. Просто другими.
И всю оставшуюся жизнь они живут с тайным сознанием своей исключительности, и, может быть, даже вины перед погибшими товарищами, на месте которых могли быть именно они, но судьба распорядилась по-своему...
Они храбро сражались, выполняли приказы и верили в то, что поступают правильно, защищают интересы великой страны - своей Родины, а за ними стоит могучий Советский Союз, который победить не сможет никто, потому что есть такие солдаты, как они.
- Ты только, ради бога, не пизди друзьям, что я в школе сейчас работаю, - просит меня участник афганской войны Сергей, - подумают, что я ущербный какой-то на голову. В школах же сейчас при таких зарплатах мужиков-педагогов почти не осталось.
После окончания спортфака пединститута Сергею не единожды предлагали работать в органах. Но десантник, за плечами которого двадцать месяцев войны, отказался. "Хватит, - заявил он, - я уже на всю жизнь навоевался, буду детей учить". С тех пор он работает в школе.
- Есть три вещи, которые я искренне люблю, - откровенничает Сергей, - дети, музыка и природа. - Приеду на Волгу, место там у меня есть заветное для рыбалки, прижмусь к белой березке щекой, как будто родного человека обнял, красота неописуемая, слезу прошибает.
И с гитарой Сергей давно дружит, но поет редко, большей частью в близкой компании для души, и очень неплохо поет. Школьники Сергея любят и уважают за доброту, принципиальность и справедливость.
Очень немногие знают о его афганском прошлом. О том, как был он контужен, как ногу осколками гранаты посекло (да не раны это, улыбается Сергей, так, в мясо попало, кости целы). Как умирал от тифа в лазарете и при росте 185 сантиметров весил чуть более сорока килограммов.
Много было событий в жизни 18-летнего парня, которого в 1982 году призвали в ряды Советской Армии и который после непродолжительной подготовки в Литве оказался в отдельном гвардейском парашютно-десантном полку в Баграме, откуда и началась череда бесконечных дней, бессонных ночей и многих километров выжженной солнцем и щедро политой кровью афганской земли. Много лет спустя, когда я поинтересовался его прошлым, он протянул мне несколько плотно исписанных смятых листов бумаги. Это были воспоминания о той войне, написанные в разное время, нечто вроде незатейливого солдатского дневника.
И было это так
... При перелете из Прибалтики ночевали в десантном полку близ Ферганы, было около +20 С, утром перелет в Баграм, тут около +30 С. Первая мысль: как тут жить, как дышать. Воздух сухой, горячий. Огромная долина. Со всех сторон горы со снежными вершинами. От взлетной полосы просто жарит, хотя конец апреля и зеленая зона. Мы в шинелях и сапогах... ужасно жарко. Вдали вокруг автоматные очереди...
... повели через полк, который был на боевых, оставшиеся солдаты встречая нас пытались выманить знаки отличия, дескать, нам они уже все равно не понадобятся, не доживем...
... После перелета расслабились, вплоть до того, что начали играть в волейбол около палаток... В одночасье изменилось все. Полк пришел с войны. Кто в чем: в кроссовках, ботинках, сапогах, не говоря уж об одежде. И лица: черные, уставшие... и злые, очевидно, это глядя на нас, розовых, откормленных и бесшабашных. ... не хватило двухъярусных коек, так как мы были лишние, и разговоры... дикие, злые... Кто-то спал, кто-то нет... Утром мы стали другими, вопросы отпали, все поняли, куда попали...
... На Нижерабской операции был несколько раз, будучи еще механиком-водителем. Крутой серпантин, метров 700-800 подъема, затем верх горы и огромный кратер, покрытый зеленью. Чудо природы. Примерно как Кабул, который тоже расположился в огромной воронке около 30 километров в диаметре. Пехота ушла под вечер, и мы с оператором-наводчиком окопались, распределили между бэтээрами сектора обстрела, спокойно провели ночь. Утром решили разведать кишлак, конечно, об этом никто не должен был знать, приказа не было, но хотелось нам, молодым солдатам, собрать стол к тому времени, когда вернется пехота, и угостить товарищей чем-нибудь вкусным. Набрали несколько мешков винограда и за этим делом совсем потеряли страх и осторожность, забыли, что мы тут чужие. Черт знает, откуда начался обстрел. Где-то 100-150 метров. Залегли. Сердце колотилось бешено. Бросили виноград. Стали отползать без стрельбы. Видя это, "духи" начали поливать нас и с другой стороны, пытаясь заставить уйти перебежками вперед и помешать вернуться тем путем, откуда мы пришли. Отвечать на стрельбу было нельзя, так как нам большая война была не нужна, ведь мы без приказа оставили машины и ушли в кишлак инкогнито с целью поискать жратвы. Молодые все были, по полтора-два месяца в Афгане.
Выручили высокие гребни виноградника, за которыми можно было спрятаться. Отползли, выскочили без потерь.
Чуть позже этот кишлак был "обработан" нашими МИГами, и мы вплотную броней подошли к дувалам (забор из глины). Я машиной пробил забор и выехал на виноградник. Забрали собранный виноград, из КПВТ (крупнокалиберный пулемет Владимирова танковый) "обработали" все вокруг. Пошли чесать. Семья в доме, на одном одеяле (5х5 м), алюминиевая утварь. Баба ноет, мужику оторвало ногу чуть ниже колена (видимо, работа МИГов). Хотели его к стенке. Дети плачут навзрыд. Я отдал мужику ИПП (индивидуальный перевязочный пакет), но знал, что он ему не поможет. А может, это он по нам и стрелял? Может, зря его не грохнули? В другой семье нашли бур (английская винтовка). Раненый дембель-белорус приказал без суда и следствия почти всю семью... И мы это сделали... Я, как и другие, был уверен, что это "духи", потому что обычно они в кишлаках с семьями не жили, а изредка наведывались, и тут одни мужики...
К тому же наши МИГи там много больше натворили... Дней через десять операция кончилась, и мы начали спуск назад, у моего бэтээра оказались поврежденными тормоза, в поворот с первого захода не войдешь, надо идти до обрыва, затем задний ход, выкручивая руль, и со второго захода можно пройти. Чудом исхитрился притормозить на ручнике, боком о камень, нос машины повис над пропастью 500-600 м. Офицер не знал, что у меня тормоза отказали, орет: сука, урод, тебе не жить... Завел, включил заднюю скорость, с ручника снял, все... Я смог... Меня всего трясло...
... Под Чарикаром, понизив давление в шинах, на пониженной взял на БТР высоту, куда другие машины затаскивали на тросах. Командир разведроты похвалил, деды руку жмут, в одночасье свой! Так оказался в разведроте, самой боевой роте самого боевого полка...
... Я в разведке. Несколько суток не спали, шли колонной. Через каждые 200-300 метров остановки. Сон убивает все - страх, инстинкт самосохранения...
... Уснул, удары по броне, крик: убью, сволочь, ты что там - убит, ранен? Капитан из управления полка. Смотрю, впереди нет машины. Свет включать нельзя - прямая наводка. Спросонок включаю фары, вижу впереди в 200 метров наша машина. Колонна пошла, а я уснул так, что в наушниках не услышал команды. Опомнившись, выключаю свет. Поздно, уже "духов" на себя навел. Ладно не ДШК (пулемет Дегтярева - Шпагина крупнокалиберный), он БТР сечет насквозь, а если в баки с горючим - все. Сразу труба. Работало легкое стрелковое. Совсем близко, как стая шмелей, пролетел посланный из РПГ (ручной противотанковый гранатомет) прямой наводкой снаряд, взорвался метрах в десяти от машины. Взрывной волной трахнуло меня башкой о край люка. Догнал переднюю машину. Тот же офицер матерится: ты, говорит, сука, гранатомет натравил на себя. Где твой наводчик-оператор? Отвечаю, что наводчика на борту уже три дня нет. Капитан остается у меня на борту за наводчика-оператора. Выйдешь, говорит, награжу, нет - пиздец обоим. Я обошел колонну и первым без остановок и на предельной скорости пошел вперед. Несся так, что колонна еле успевала. Через дувалы, арыки, виноградники... кэп утюжил из пулемета окрестности... Выскочили. Выехали на дорогу. Догнали пехоту, охреневшую от радости при виде нас...
... Шли до Кабула суток пять без войны. Духи по ночам воют, как шакалы, по нервам бьет. Кажется, что они рядом в каждой расщелине, за каждым камнем. Никто не спит в такие ночи, жутко...
... Даже отлить лишний раз с брони спуститься ночью опасались. Стою, поливаю асфальт, слышно, как журчит, вдруг тишина, и вслед за этим мат. Офицер из управления полка на броню полез, я его и обоссал...
... В 3-4 километрах от Кабула передние машины обстреляли, колонна встала. Асфальтовая дорога шириной 5 метров, БТР не развернешь, по обочинам мины. Стоим несколько часов. Время от времени шпарим из бойниц ответным. Командир роты с двумя дембелями пошли под обстрелом искать место для разворота. Кусты вокруг низкие, два БТР пытаясь развернуться, уже подорвались. Пехота уходила, спрятавшись за броню, а БТР шли по дороге задним ходом, так же колонной...
... Понял, что болен. Рвота, температура, слабость, головокружение. Никому не жаловался, хотелось остаться в строю, но через несколько дней окончательно свалился. Тиф. Лазарет. Порошки, таблетки, уколы, капельницы. Равнодушие полнейшее, вроде как с жизнью уже попрощался. Парня рядом положили. Он меня успокаивает, видит, что мне плохо. Ночью у него агония. Умер. Рядом со мной. Я ору. Нашли врача. Все. Через два часа увезли. Потом мне стало лучше, и появился страх потерять жизнь, до этого мне было все равно...
... Перевернулась БРДМ (броневая развед-дозорная машина). Придавило офицера. Кровавое месиво. Его товарищ, стоя на коленях рядом, клочьями рвал на себе волосы. Иногда и так погибали лучшие друзья...
...Ургунское ущелье. Говорили, что командир духовских формирований заявил, что будет козлом, если русских туда пустит. "Духи" впрямую не лезут, но мы почти каждые сутки шли под обстрелами и теряли бойцов. Дороги минировались. Я опять без оператора. Полк уже стоял бронегруппой. Пехота где-то в горах, нас обстреливают.
Рядом афганская часть (дружественная армия). ЗИЛы и старые советские танки времен конца Великой Отечественной войны. Вертушки наши крутятся, но не долбят, потому что не видят противника. А духи из безоткаток (горная пушка) уже снаряды в 10-15 метрах от нас кладут. А каждая единица техники под завязку набита боезапасом. И когда один из снарядов угодил в такую единицу техники, боезапас рванул так, что КРАЗовский движок улетел за 30 метров.
Было прямое попадание в палатку афганских военных, погибло сразу шесть человек, остальные побросали технику и кинулись спасаться в горы. Водовозку разбило в хлам. Стало ясно, что обстреливают с заранее подготовленных позиций, скрытно. И ландшафт ущелья позволял оставаться незамеченными. Наши до сих пор сюда еще не доходили. Вертушки ушли. Начали работать наши БМД (боевая машина десанта), притом наверняка вслепую.
Подошел приятель. Его прогнал с БМД дембель-хохол, говорит, целее будешь. Здоровый был, красивый парень. Начал отвечать духам из БМД. И нам вскоре приказ пришел - огонь из пулеметов. Я в БТР, начал обрабатывать окрестные горы. 15-20 минут. Вроде все. Кончилось. Только вылез из машины, опять свист снаряда и прямое попадание в люк БМД того самого хохла. Взрыв машины, имеющий огромный боезапас, потряс окрестности. Меня взрывной волной шабаркнуло о броню моего БТР. Очнулся не сразу. Рядом валялось на земле еще несколько человек, среди них офицер из девятой роты. У всех осколочные ранения, контузии. Машины горят, черное небо, черные лица...
... Я почти ничего не вижу, весь в бинтах. Вертушки приземлиться и забрать раненых и убитых не могут...
... Три дня почти ничего не соображал, здорово меня стукнуло. Вышли из ущелья. Долина. На той стороне Пакистан. Жрать нечего, все кончилось. Пошли чесать кишлак. Нашли теленка, топленого масла, картошки. Теленка забили - и в котел. Ночью за стол к нам пришел командир полка, подполковник Павел Грачев, и его накормили, долго разговаривали...
Никто из них не знал тогда, когда кончится эта война и вернется ли он живым домой. И никто не знал, что великий Советский Союз, за который они проливали кровь, исчезнет как государство, а подполковник Павел Грачев станет министром обороны и получит прозвище Паша-мерседес. Жизнь шла своим чередом. Для кого-то Москва-Ленинград - Сочи - Ялта, для кого-то - Баграм - Кандагар - Чарикар - Газни...