ABCent : Любоффь!

Всю тысячу ночей, ты знаешь,
Как прежде о тебе мечтаю,
И что мне с этим делать
Тогда, как только зорькой белой
Отпускаю тебя, отпускаю…
Сотни рук…
Мне понятна лишь твоя отныне.
Мой порог…
И от него опять ведут пути.
Сто дорог…
Но вот моя лежит посередине.
Тонок круг…
Но мне уже с твоей ладони не уйти.
Сто сердец…
Мне твоё, родное, крови ближе,
И для нас судьба запараллелила пути.
Сотни глаз и сотни рук вокруг я вижу,
Но ты не дай с твоей ладони мне сойти.

Мне вчера приснился сон,
Как прежде, белый,
Целая палитра красок.
Не было моим мечтам предела-
То была цветная сказка.
Сказка о любви, не о разлуке,
Сказка о моей надежде,
Сказка, где твои родные руки
Гладили меня, как прежде.
Разве это сон, скажи мне, милая,
То, как ты ко мне коснулась?
Ты сама поймёшь, что ЭТО с нами было,
Потому что ты проснулась.
На твоей щеке тепло моей ладони,
И назло слепой разлуке,
Знаю я (ты тоже понимаешь),
Сон опять протягивает руки.
Руки для двоих,
Чтобы свои печали
Мы немного вместе позабыли.
Чтобы мы с тобой во сне, как и вначале,
Очень часто вместе были.
Ну, разве это сон, скажи мне, милая,
То, как ты меня коснулась?
Ты сама поймешь, что ЭТО с нами было,
Потому что ты уже проснулась…

Когда ты вздрагиваешь подо мною и затихаешь, мне кажется, я обнимаю землю, а ты-только вывернутые губы ее. Губы... Обваливающиеся, как подмытый яр. Губы... В которые, как в воронку песочных часов, стекают века, чьи-то жизни, включая мою...
Думал ли Создатель, что Его создание я буду боготворить больше, чем Его Самого?!
Я растерялся...
Миллионы лет жизни прожил я за эту минуту. Все мироздание-видимое и невидимое-со всеми страстями и тайнами, все богатства всех завоевателей, все соблазны и чары, какие только могли быть в мире и Замысле, предстали передо мною.
Мне казалось, что я наблюдаю за работой Бога, как Он из хаоса и мрака создает Землю, и один лишь я присутствую при этом Великом
Творении, один, один, один!
Все ласки, все объятия всё равно всегда будут жалкими развалинами Великой Империи Взгляда Твоего! Будут не более орнамента, обломка, скорлупки ручки, найденной археологами от былой мощи и непоколебимости древних цивилизаций. Все слова, которые ты мне можешь сказать после этого, покажутся звуком оборвавшейся струны после голоса органа, взмахом руки, по сравнению с гребнем океана.

Все ключи, которые бьют в тебе, я соберу в один родник. Все родники в один ручей, все ручьи - в один поток, все потоки - в один обвал, и встану под него! Потому что всё, всё обещает в тебе привет, приют, покой и вдохновение.
Иногда в тебя хочется завернуться, как в старинную пуховую шаль, закутать руки, ноги, а кайму положить под правую щёку и смотреть, как медленно оплывает свеча, отгораживающая от меня могучее пространство надвигающейся ночи. А порой, как охапку душистого свежего сена, тебя хочется подстелить под себя, чтобы, свернувшись «калачиком», как в детстве, сквозь сон услышать, как стрекозы и кузнечики где-то совсем рядом (возле самого уха) играют на клавесине.
А ещё (и это очень важное) в тебя порой мне хочется плакать.
Теперь я верю, что в твоих жилах течет не кровь, а вино,
губительное древнее вино, веками хранимое в священных сосудах для богов и триумфаторов…

Если я расскажу, какие у тебя груди, все безымянные герои, ищущие Эльдорадо, замедлят свой шаг. Сонмы блудных сынов, возвращающихся к отчему дому, остановятся. Бездны гибнущих душ, идущих умирать в священную Мекку, отвернутся от нее. И все, все, взявшись за руки, как слепые, побредут к их Великим Холмам, чтобы упасть на их обетованную землю.

Свет, который чище и ярче солнечного, разлился по твоим плечам, по малейшим складкам твоей одежды… Нет, у меня не поднимается рука одеть тебя, ибо нет еще такой ткани, которая бы превзошла красоту и мягкость твоей кожи.
Если я расскажу, какие у тебя волосы, все язычники мира захотят
окропить себя ими вместо вод Иордана, и кто знает, не суждено ли мне
будет обернуться твоими волосами, чтобы стать новым Иоанном Крестителем у начала новой религии, начинающейся с твоего имени!

Ты та женщина, которая впервые дала жизнь, свет и форму моему
туманному представлению о красоте, заполнив в моей душе пустоту, о
которой я и не подозревал до появления тебя.
Когда ты вздрагиваешь подо мною и затихаешь, моя душа откликается в эту минуту на очарование, несравненно более глубокое, чем то, которое постигается разумом и может быть выражено в словах. Когда обаяние женской красоты проникает в самые глубины нашего сердца, оно становится невыразимым, ибо переходит ту грань, за которой и перо уже не властно.

Мои слова слишком скупы, потому что невозможно выразить тех чувств,
которые переполняют мое сердце, мою душу…
Касание твоих пальцев приводит к слабости и головокружению, от
которого по жилам, жестоко обжигая, пробегают огненные струйки,-
способствует осознанному желанию. Ничто до этого не захватывало меня с такой силой и страстью.
Я не могу ни с чем сравнить твои глаза… Они прозрачные и чистые.
Бездонные… В них можно утонуть и забыться, теряя разум. Со мной это
случилось однажды. Нет, я не боюсь смотреть в них, я боюсь
потеряться.…Твои ресницы с грациозной медлительностью опускаются над
оправой глазной чаши, где огромными бездонными отблесками горных озер таинственно поигрывают твои прекрасные глаза…
Пусть голос твой звучит во всех ушах, как музыка,- так же
сладостно,- как звучит в моих. Пусть шаги твои, когда ты появляешься и уходишь, напомнят всем те,- воздушные,- на которые отзывалось их сердце…
Когда ты вздрагиваешь подо мною и затихаешь, мне кажется, что это и есть раскрытая тайна поэзии, жизни, любви! Вот оно, вот оно- бессмертие, другого бессмертия нет и не надо…
Когда ты вздрагиваешь подо мною и затихаешь, в это мгновение и ты
бессмертна. Это мгновение пройдет, и ты снова - щепотка пепла, женщина, дитя, но что тебе за дело - в это мгновение я стал выше, я стал вне всего приходящего, временного - это твоё и мое мгновение не кончится никогда.
Остановись! И дай мне быть участником твоего бессмертия! Урони в душу мою отблеск твоей вечности!