Девочка-скандал : Кукла

Не то, чтобы мне было уж так жалко ее.
Я вспоминаю, как ловил воробьев и других мелких птиц, похожих на воробьев и топил их в ржавой бочке на заднем дворе. Они трепыхались внутри, пытаясь вдохнуть воздух, но им мешала крышка. В крышке была дыра, величиной со взрослую ладонь, поэтому мне приходилось задействовать обе руки. Желто-коричневые перья летели мне в лицо. Внутри бочки гремело, словно кто-то избивал ее металлическим прутом. Когда, наконец, внутри становилось тихо, я осторожно приподнимал крышку, и вылавливал захлебнувшихся птиц. Тех, которых не удавалось вернуть к жизни посредством человечьего тепла, я выбрасывал за изгородь. Как правило, одну – удавалось. Я клал ее в карман и шел в сарай, в «операционную». Там хранились бинт и вата. И еще книжка А.Трейна «Бальзамирование и мумификация». В ней был рецепт и все необходимое. Я вырезал аккуратное изнутри отверстие, в которое поместились: парафиновая свеча, четыре лезвия, ложечка и шприц.
У сестры было много разнообразных кукол. Ей дарили на все праздники, иногда просто покупали. Мне дарили машинки, конструктор и солдатики. Я никогда в них не играл. Я мечтал о собственной Кукле. Когда заводили разговор о том, что бы я хотел получить на день рождения, или на Пасху, папа резко обрывал меня.
«Ты не девчонка, чтобы нянчиться с куклами!»
На очередной день рождения мне подарили игрушечный танк и «летающую крепость». Я швырнул подарки на пол. У «крепости» отвалилось правое крыло и флюзеляж. Отец схватил меня за руку и потащил во двор. Он отхлестал меня по лицу маминым хлястиком. Я испугался, что он меня начнет душить этим поясом и вырвался. Весь день я провел в сарае. Я слышал, как меня искали.
Вечером я вернулся в дом. Отец сидел за столом и приклеивал к «крепости» отлетевшие части. Мать склонилась над шитьем. Сестра играла с новой куклой. До меня никому не было дела. Я на цыпочках прошел в нашу общую с сестрой комнату. Там, в кресле, бесстыже раздвинув пластмассовые обрубки ног, восседал розовый пупс, любимая кукла сестры…
…Я положил куклу перед собой. Мы смотрели друг на друга. Тупо и бессмысленно. Мы сидели как окаменевшие мимы – разинув рот и растопырив пальцы.
«Я всего лишь пластмасса».
«Я не чувствую боль».
« Мне всё безразлично».
Я аккуратно разобрал куклу по суставам, открутив сначала руки и ноги. Пупс продолжал пялиться на меня все тем же отстраненным, пластмассовым взглядом.
«Не смотри на меня, кукла! Ты теперь умерла.»
Я открутил ей голову. Положил так, чтобы закрылась жесткая щетина ресниц.
Рядом валялась газета. Изорвав ее в клочья, я смешал обрывки с землей, прелым сеном и принялся фаршировать этой дрянью голову, тулово и конечности пупса. Набив его изнутри, я принялся соединять все части. Ноги не хотели прикручиваться и мне пришлось изо всех сил бить по ним кулаком, пока они не встали на место.
Пупс заметно потяжелел. Когда я перевернул его на спину, глаза его снова открылись. Я выбил их минусовой отверткой, чтобы не смотреть. Разодрав бинт на длинные узкие полосы, я начал пеленать свою Куклу. Чтобы бинт не соскальзывал с пластмассы мне пришлось вымачивать каждую полосу в жидкой грязи. Я забинтовывал пупса в несколько слоев.
«Все. Теперь ты – мумия. Моя мумия..»
Я с восхищением смотрел на тяжелый, нафаршированный землей кокон. В нем не было и намека на ТОГО чистого, розового пупса. И все же это был он. Переродившийся и отвратительный.
Я положил куклу в короб для точильных камней, закидав сверху соломой и гнилым тряпьем.
Каждый последующий день я приходил в этот импровизированный склеп и вынимал своего младенца подышать. Я делился самым сокровенным. Я спрашивал совета. И даже не удивился, когда моя Кукла стала мне отвечать. Я открыл ей самую страшную тайну. Кукла сказала, что больше этого никогда не будет. Я ей поверил, и с того же дня перестал мочиться в постель. Она была больше моего отца, матери и сестры.
…Когда я в очередной раз пришел к ней в сарай, то обнаружил в коробе лишь кучу грязных бинтов. Я искал ее везде. Я подумал даже, что ее могли утащить крысы.
Сестра наблюдала за моими бесплодными поисками из окна нашей комнаты. Я почувствовал этот взгляд спинным мозгом.
Я вбежал в комнату. На кресле, бесстыже раздвинув пластмассовые обрубки ног, восседал розовый пупс.
Я посмотрел на сестру.