про заек : реквием

Он представлялся «Василий». Мы звали его Васятка, мы звали его Гуру. Он постоянно жаловался, что жена его не понимает. Что он не может уйти из семьи, потому что не способен быть «воскресным папой». Он каждый божий день клялся, что завяжет вены узлом, что больше ни-ни, скажи наркотикам нет. Каждый божий день, когда пил. А когда не пил – варил и торчал. Он врал на каждом шагу – жене, сыну, маме, сестре, своим друзьям, самому себе. Он зарабатывал адски мало. А пил, торчал и врал адски много.
У него были золотые руки, которыми он умел шить, готовить, резать по дереву, играть на гитаре, снимать боль акупрессурой, забивать штакеты, делать внутривенные инъекции.
Его знал весь город. Он пожил у каждого из своих знакомых от нескольких дней до нескольких месяцев. Так он ложился на дно, так он пытался уйти от себя.
Он читал бездну книг, он умел говорить как проповедник.
Он нас всех посадил на иглу.
Он научил нас варить, крутить «мётлы», фильтровать, колоть. Потом лежать молча, осязая присутствие какого-то темного и прекрасного божества. Потом петь песни под гитару, просто слушать музыку, пить кофе – и говорить, говорить, говорить… И за словами вставал Смысл. Не слов, а чего-то несоизмеримо большего.
Мы должны были проклясть его тысячу раз. Он отнимал у нас время, деньги, клетки печени и мозга, он отнимал у нас – нас.
А мы звали его Гуру.
Наш Гуру спекся, наш Гуру бросил нас. Мы перестали в него верить. Но он оказался Гуру до конца: он умер. Хотите верьте, хотите нет, но ему было 33 года, и обстоятельства его смерти темны и загадочны. Поставленные в церкви за упокой его души свечи – тают, кренятся и гаснут. Он снится мне – живой. Он повторяет: «Кто тебе сказал, что я умер? Я живой». И во сне я плАчу от счастья.