Калябяська : Розовые Розы

Хмуришь бровь, на ласку мою не хочешь
Лаской ответить.
Сафо
Мы едем с вами в одном вагоне метро. Желтый свет одинаково наводит на нас трупный осадок – и на вас, и на меня. Но мы разные. Встань я сейчас на середину вагона, и расскажи всем, кто я, что твориться в моей блондинистой лохматой башке, а тем более в моей спальне – восемь из десяти плюнули бы мне в след, один бы не расслышал – слишком громко играет Стинг в наушниках, а третий…Третий посмотрел бы на меня с нежностью. Посмотрела бы. ПостомотрелА. А. Аааа… Это важно.
А все началось еще в детском саду. Ну да, прав был дядюшка Фрейд, все оттуда – из детства. Помните, как робко кокетничают четырехлетние принцессы – важно морщат нос и изрекают тоненьким голоском умные вещи? А мальчики, сердито хмурят бровки, косят глазом в сторону белого сандалия – видела ли она как он лихо скатился с горки? Потом тычки в спину, дерганья за косички, перешептывания во время тихого часа…И я косила, и я дергала. И я любила белые сандалии. И носила. И любила. А я девочка. Смешно…
В школе я окончательно поняла, что задорная выпуклость ширинки прыщавого десятиклассника совсем меня не прельщала. Абсолютно. Как когда дышишь на зеркало – запотело и ничего не видно. Так и я не видела себя в отношениях с противоположным полом. Сплошной туман. Нет, я естественно попробовала - занялась ахами и вздохами с первым красавцем школы и…И окончательно поняла, что в отношениях полов я бездарность. Мне нужен потолок.
У меня было много женщин. Некоторые приходили сами, от мужей – кто-то оставался на долго, тепло уходил, без холода во взгляде и надменности в приподнятой брови. Кто-то окончательно убеждался, что я извращенка и бежал от меня, прижимая к выпуклой груди дорогой бюстгальтер – я всегда расточительна по отношению к любимым. Кто-то просто присылает мне цветы в день моего рождения и пишет теплые, уютные, как старые домашние тапки, открытки к Новому году… У каждой своя история, свои приход, свой уход…Или своя правда. Не смею никого судить – кто я? Я девочка, которая никто. Которая никак.
Моя мама, благо она человек из параллельной реальности, восприняла меня безропотно – ну и правильно. Что родили, то и имеем. С порога зимним вечером на всю квартиру: «Здравствуй мама! А я, мама, лесбиянка!» - и гордо и пьяно промаршировала в свою комнату. Больше к этому разговору не возвращались, но и о мужчинах тоже не разговаривали. Мама на то и мама, чтобы понять, что я не в теме. Или тема не во мне. Не важно.
А потом появилась она. Появилась не спонтанно, как бывает в романах и душещипательных фильмах о любви. Я предчувствовала ее появление. Каждый день на носочках ходила по улицам и легким подергиванием глаза выдавала свою нервозность…Внимательно вглядывалась в толпу, которая одним равнодушным взглядом смотрела на меня в ответ…А потом выцепила, выудила, отыскала среди бисера жемчужину – открытый взгляд темно серых глаз. Здравствуй, девочка… И понеслось.
Сбивчивые разговоры летними ночами на крышах высоток, терпкий кофе в утренних, ленивых кафе…Тонкие запястья, от которых напрочь сносило крышу.. Острые коленки из под плиссированной юбочки – ну разве можно не зажмуриться от такой нежности, от такой вопиющей красоты?! Вы поймете меня….Вы должны понять…Когда она мягкими пальчиками закладывала за ухо каштановую прядь волос – я задыхалась…Я грезила наяву…Застывшая улыбка Моны Лизы – вот я, четыре месяца, четыре долгих месяца я ходила плавно взмахивая холеными руками – я летала – я не видела никого, кроме нее…Все спрашивают – а как у вас? Неужели вы тоже влюбляетесь? Да, черт побери. Лесбиянка – не болезнь, не уродство, не недостаток. Это жизнь. В данном случае моя. Люблю, как умею, разве этого мало? Ну что нужно еще? Что еще?! Я и так вдыхала и забывала выдохнуть, так и ходила. Пока не понимала, что теряю сознание – что вот, вот, сейчас, ее острый каблучок пройдется по моему полумертвому телу оставляя еле заметные шрамы на выпуклостях…только потом я поняла, что ей было интересно…Знаете, все самые страшные вещи на земле делаются из праздного интереса…Я перережу себе вены – мне интересно, сколько во мне крови…Я убью соседа по парте, мне интересно, сразу ли пуля пробьет ему голову… А ей было интересно, как любят девочки – девочки любят пальцем, пальцем, сука… Нет, она не сука. Она просто девочка, которая оказалась на другой волне – она благосклонно принимала от меня шикарные цветы, духи, благодарно поглощала приготовленный мной ужин…Щебетала о своих студенческих делах…Говорила слова – а я дышала ее запахом. Упивалась мягкостью ее губ, грела в ладошках морские камешки ее слов, потом складывала их под подушку и металась ночами, как зверь, запертый в тесной клетке…Я не просто хотела ее. Я ее вожделела, только так хотят тех, кого любят. Кого любят, понимаете, любят…
Она подарила мне себя в тот день, когда я оставила все попытки…Мы встретились на бульваре, я подарила ей (ооо, в который раз!) свои любимые розовые розы, тем самым цинично напоминая ей, что я розовая – так меня называют, мальчики – голубые, девочки – розовые…Радуга галимая… Он зяла в руки цветы…Нет, она взяла в руки меня. Она вертела меня, рассматривала. Как маленький карапуз рассматривает ракушку, впервые найденную на побережье. А потом, она решила что я все таки достойна ее. И подарила мне свою ночь. Точнее три часа своей ночи.
А потом мы стали видеться реже, реже, реже…Равнодушные гудки ее мобильного звучали во мне даже во сне… Привет – кинула теннисным мячиком мне в спину на какой-то пати, и пошла дальше, мимо, на своих высоких и таких острых шпильках…

Вы говорите – не такие, как все. Меньшинства. А любовь? Любовь как всегда в меньшинстве…Я часто стпрашиваю себя, как бы я любила мужчину…Променять плавные линии на выпирающие бугры мышц, трехдневную щетину, эстроген…Сперма. Мне двадцать восемь лет и я не знаю ее вкуса, я не знаю ее запаха, я плохо знаю ее вид…Я знаю запах розовых роз…Я знаю уколы шипов в подушечки пальцев…Я такая, я несу по жизни запах розы…