Ходжа Насреддин : Эмигранты. Россия-мать

Эмигранты. Россия - мать

Через два года после Стаса, я приехал в Калининград в гости к Диме.
Дима был ещё более скрытным человеком. Он переехал в Калининград 6 лет назад, но жил также то в Польше, то в Чехии, то в Германии, то в Швеции. Откуда-то перегонял машины, где-то сидел в тюрьме, но так и не пристал ни к какому берегу. Приехал сначала в Москву, а потом вернулся обратно в Калининград. Однажды я позвонил ему в Прагу, но не застал, получив ответ хозяйки квартиры:
-Он ушёл в магазин, будет через одну годину.
- Ого? Через одну годину? Поближе магазинов нет что ли?
Впоследствии я узнал, что «година» с чешского переводится «час».
В аэропорту Храброво, Дима встретил меня вместе со своим братом Андреем. У Андрея был ко мне особый интерес. Он заказал мне привезти из Ташкента насвай. Просьба была не из приятных. Мало ли, что, думал я. Знают ли на российской таможне, что это такое? Решат, что наркотик и повяжут. Я отмазывался от заказа до последнего момента, как мог, пока Андрей не позвонил мне лично.
- Ты не бойся. Я сам работаю на таможне. Если что, скажешь, груз предназначен для сотрудника калининградской таможни.
Скрепя сердце и получив «добро» я нехотя спустился во двор и купил мешочек зелёной гадости у уличной торговки.
- В карман не клади, ты что? Он же вонючий! На, вот, пакетик возьми, - наставляла торговка неопытного покупателя.
- Ну, что привёз? – нетерпеливо спросил Андрей.
- Да.
- В Старом городе взял?
- Да, в Старом городе, - соврал я.
- Давай, доставай.
- Что прям сейчас? Может, отъедем сначала?
- Давай, давай, я долго ждал.
- Ну, ладно.
Я открыл сумку и вытащил пакетик. Андрей мгновенно закинул зелёное содержимое себе под язык.
- Ну, как? - спросил я, немного опасаясь, что сейчас меня гневно уличат во вранье. Насвай то я купил не в Старом городе.
- О, отлично, спасибо, теперь можно ехать.

***
В дом, в котором Дима жил со своей подругой неожиданно нагрянула «тёща». Поэтому, размещать меня пришлось в общежитии, где жили его родители.
Общежитие выглядело мрачновато. Груды мусора в подъезде, тёмные коридоры, вспомнился фильм «Мой друг Иван Лапшин». А вечерами во дворе пьяные посиделки местной молодёжи.
- Марина, блядь, иди сюда, шалава!!!
- Ах, ты сссссссучонок!
- Да, ты не пизди, бля!
Раздавались крики с улицы. Самое забавное, что на первом этаже общаги жил подполковник милиции. Когда я его увидел первый раз, подумал, что он пришёл меня оштрафовать за отсутствие регистрации. «Что это за шаги там такие на лестнице?» «А это нас арестовывать идут».
- Вот, так и живём. Ты можешь себе представить, чтобы в Ташкенте под окном у подполковника милиции такое творилось? Да их бы просто расстреляли всех.
Это дядя Слава, отец Димы, страдающий депрессивной ностальгией.
- Зачем сюда припёрлись?
- Как зачем, дядя Слава? К детям. Внуки у вас здесь. А там бы, что делали одни?
- Да, как-нибудь бы прожили.
- Кстати, совсем забыл. Я вам подарочек привёз, кассету. Где у вас видик?
На кассете был записан неплохой, но немного устаревший фильм Марка Вайля о Ташкенте, а после него следовал бравурный документальный сюжет о жизни русских в Узбекистане.
На экране мелькали представители русской диаспоры Узбекистана, журналист Голендер, директор музея Маркевич, успешный предприниматель Березовский и директор завода Кучерский рассказывая о том, как они здорово устроились после распада СССР в новом независимом Узбекистане.
- В общем, дядя Слава, тётя Лида, я вам так скажу. Не знаю, как другие, но мы впятером с Голендером, Маркевичем, Березовским и Кучерским вполне довольны жизнью.
- Его Превосходительству, Президенту Узбекистана…
Прервал мой комментарий зычный голос диктора. Это за сюжетом о жизни русских последовала специально записанная мной для Диминых родителей программа «Ахборот». И началось. Всё во благо человека, всё во имя человека и я видел этого человека!!!

***
Дом, в котором Дима жил со своей подругой Дианой оказался не совсем домом. Точнее, Диме и Диане принадлежала лишь его часть. В другой части жили другие люди. Не знаю даже, как это назвать? Коммунальный дом, что ли? Находился он за чертой города и был окружён лесом.
- Пойдём, прогуляемся, - предложил Дима, загадочно улыбнувшись.
Мы вышли из дома. Да, мрачноватый лесок. «Вдоль дороги, лес густой, с бабами ягами, а в конце дороги той, плаха с топорами».
- Угу! Угу!
Филин что ли? У Димы в руке что-то щёлкнуло.
- Пострелять хочешь?
- Чего???
- Пострелять?
- Ты, что с пистолетом ходишь? Разрешение есть у тебя?
- Нет.
- А если поймают?
- Поймают, отмажусь. Это тебе не Узбекистан. Россия - мать! - и Дима направил пистолет в лесную темень.
- Паф, паф! – прозвучал выстрел.
- Угу, угу! – испуганно завопил филин.
- Дима, хватит стрелять, идите кушать, остынет ведь! - закричала Диана.

***
Отношение Димы к достопримечательностям Калининграда было примерно таким же, как и у Стаса. Упоминание о музее янтаря вызвало ухмылку, о музее подводной лодки усмешку. При упоминании о кафедральном костёле Дима скривил губы.
- Что там смотреть в этом костле?
- Ну, как, что? Памятник архитектуры, могила Канта.
- Ну, и что подумаешь. Могила, как могила. Ну, Кант, ну философ. И что?
И хотя вытащить Диму на «экскурсию» мне всё же удалось, большинство мероприятий моего «тура» проходили в домашних условиях.
Один раз в гости нас пригласил его тёзка Дима, тоже бывший ташкентский.
Мой Дима его за что-то недолюбливал.
- Что он тебе сказал по телефону? Кем он работает? Практически директором завода?
- Если он практически директор, то я фактически директор. Начальник охраны он на заводе. Вот и всё. В Ташкенте был начальником охраны и здесь то же самое.
Особенно разозлила его просьба Димы принести с собой водку.
- Что за наглость? Ты либо приглашай, и всё готовь сам, либо не приглашай вообще.
- Да, ладно, Дима, куплю я эту водку, посидим, выпьем, когда я ещё сюда приеду?
С самого начала разговор за столом не заладился. Я поднял рюмку и предложил выпить за то, что бы «ваша жизнь стала лучше». Хорошее пожелание неожиданно вызвало резко негативную реакцию обоих Дим.
- Смотри, приехал из Узбекистана и желает нам, чтобы наша жизнь стала лучше, - замахали на меня руками.
- А что я такого плохого сказал? Жизнь любого человека может стать лучше и ваша и моя.
Потом я понял, в чём дело. Моему Диме любое упоминание о Ташкенте напоминало о депрессии его родителей, а другому о депрессии его жены Светы, которая оставила в Ташкенте хорошую работу в японской компании и тоже не вписалась в новую жизнь. Весь вечер она смотрела на меня с нескрываемой тоской, но поговорить нам толком так и не дали. Любое, даже самое нейтральное моё упоминание о Ташкенте типа построили новую гостиницу, не важно какую, плохую или хорошую, открыли новый ресторан, принималось в штыки. Хотя я ничего не хотел этим сказать и уж тем более упрекнуть кого-то в неправильном выборе местожительства. У того же Димы, «практически директора», была действительно хорошая работа и что, ещё важнее, хорошая квартира. Единственным, кто сохранял спокойствие, был другой гость, иркутянин Гена. Ташкент, в отличие от водки был для него весьма отдалённым понятием.
- Ладно, давайте выпьем уже, - примиренчески встревал он в разговор.

***
Под аккомпанемент доносившихся с улицы матюгов пьяной молодёжи я паковал вещи.
- Представляешь, этот «практически директор» попросил тебя взять в Ташкент посылку для тёщи и сказал, чтобы ты сам за ней зашёл. Совсем обнаглел. Я ему сказал, мы заходить не будем. Светке надо, пусть сама заходит.
- А если принесёт, - добавила Димина мама. Деньги с неё возьми.
- Да, Вы, что? – возразил я. Как я могу брать с неё деньги?
- Ну, а кто она тебе? У тебя и перевес может быть.
- Ташкентская она. Работала рядом с моим домом. Пересекались часто, болтали. У неё там мать одна осталась.
Вскоре с посылкой зашла Света. В глазах у неё была тоска, и наворачивались слёзы.
- Так мы с тобой и не поболтали к сожалению. Как там «Инконель» мой? Работает?
- Да вроде, работает.
- Ладно, спасибо, что приехал, зашёл.
- Да не за, что.
- Дай я тебя обниму на прощание.
- Да, ты не кисни, Света. Квартира у вас хорошая, дочку ты родила. Давай, всё будет хорошо.