Спиди-гонщик : Подлинный смысл красного террора

предуведомление
с подачи Амиго пишу книжку.
в ней будет две сюжетных линии, одна историческая, вторая современная
одна - в чистом виде спекуляция на известных фактах, вторая, надеюсь - динамичный боевик с блэкджеком и шлюхами со стрельбой, мистикой и духовными практиками

это черновой вариант одной главы

*****

Над истерзанной Россией гулял хищный ветер гражданской войны. Февральская вьюга, казалось, была воплощением этого злобного ледяного дыхания. Она так же недобро свистела в печных трубах, выдувала тепло из домов, отсекая плоть от костей, и даже двойные рамы не могли полностью сдержать этот напор.

В самом сердце Москвы, в центре Кремля, в небольшом зале с окнами, тщательно завешенными тяжёлыми портьерами, собрались истинные руководители нового государства. Штыками революционных матросов и латышских стрелков проложили они себе дорогу ко власти и теперь, когда страна была в их руках, им предстояло ей распорядиться.

Обычные вопросы решались в обычных кабинетах, с посыльными-самокатчиками, суетой и суровой охраной. Но сегодняшнее собрание было весьма необычным. В комнате, расположенной в тщательно охраняемом здании, потрескивали свечи. На собравшихся вокруг истёртого круглого стола людях были надеты аспидно-чёрные переливающиеся мантии, и тени плясали на стенах, изукрашенных древними знаками.

Некоторое время люди стояли, взявши друг друга за руки и негромко читая нараспев гортанные фразы. Затем наступила тишина. Повинуясь невидимой команде, из прячущегося в сумраке угла комнаты к столу неслышно подошёл служитель с миской в руках. Он неспешно обошёл вокруг стола и каждый человек в балахоне окунал правую руку в эту миску. Замкнув круг, служитель удалился также неслышно, как и появился.

Стоящие вокруг стола люди синхронно подняли перед собой правые руки и коснулись над серединой стола кончиками пальцев. Сорвавшаяся капля с едва слышимым стуком ударилась о центр стола и вокруг этого места полыхнули невидимые дотоле знаки, подобные тем, что украшали стены комнаты. Запахло палёной кожей и деревом.

Люди медленно опустили руки вниз, постояли несколько мгновений и опустились на стоявшие вкруг стола стулья.

Слово взял невысокий человек в пенсне:

- Товарищи! Мы собрались здесь для того, чтобы придти к согласию относительно методов нашей последовательной борьбы за построение нового общества. Все мы знаем, что нам необходимо сломать хребет старого строя, иначе нам никогда не построить подлинно коммунистическое государство. И все вы прекрасно понимаете, что задача стоит не только в перековке человеческого материала. Государство – это не только пулемёты и маузеры, это в первую очередь земля и люди, её населяющие. Земля у нас есть, а вот людей новой формации пока очень немного.

- Не все готовы перековаться! – вставил реплику сидевший справа от оратора.

Говоривший выразительно покосился на перебившего и тот скис.

- Трудовые лагеря, идею которых я уже предложил и которая была безусловно одобрена, не могут обеспечить должной скорости перековки. Контрреволюционеры, осколки царского режима, находящиеся в них, продолжают верить в своего бога и ненавидят наше молодое государство вместе с его идеологией, да и количество мест в лагерях тоже не так велико, как хотелось бы. Нам необходимо принять меры, которые могли бы гораздо более эффективно ускорить проникновение коммунистических идей в умы, но вместе с тем нам совершенно необходимо сокращать число тех, кто не хочет и не может принять наши принципы. Я не вижу другого способа вытеснить отгнивший, тянущий нас назад труп старой России и воздвигнуть на его останках сияющее мудростью веков государство, способное по-настоящему заботиться о своих гражданах. Итак, я со всей однозначностью утверждаю, товарищи: нам совершенно необходим красный террор.

Молчание сидящих за столом людей нарушалось лишь потрескиванием свечей и далёким завыванием ветра.

- Цель красного террора – физическое устранение людей, мешающих формированию нашей идеологии. Да, возможно, вам кажется, что террор, то есть физическое уничтожение идейных противников – это слишком жестокая и неоправданная мера. Думаю, мне стоит напомнить, что, проектируя революционное общество, мы полагались на принципы величайшей книги, когда-либо написанной руками человека. «Каждый человек должен отринуть собственный эгоизм и самоотверженно заботиться о других, и тогда он придёт к своему счастью, так как о нём будет в ответ заботиться весь мир» - именно так сказал в своё время ребе Бааль-Барух. И именно этот принцип мы положили в фундамент коммунизма, нашей новой религии, которая завоюет мир.

Говоривший перевёл дух и продолжил:

- Мировой коммунизм, товарищи, это дело будущего. Сейчас же перед нами стоит чёткая и вполне конкретная задача. Мы должны победить не только в материальном мире, но и в мире духовном. Только тогда у нас не будет помех в обретении новых сторонников и беспрепятственном распространении идей коммунизма среди народных масс. Но для того, чтобы обеспечить нашу победу в духовном мире, сначала мы должны нанести удар в мире физическом. Победа над плотью будет означать победу над духом… Да, и кстати о духовном: усилия по выкорчёвыванию старой веры ни в коей мере не должны ослаблять усилия по формированию нашей новой идеологии. Я считаю, к примеру, что мы непременно должны ввести в практику обязательное пение «Интернационала» на собраниях партийных ячеек. Более того, мы должны контролировать общественный моральный облик революционера – да-да, это я как раз-таки Вам говорю, - оратор театральным жестом повёл рукой в направлении лысоватого человека с азиатским прищуром глаз и бородкой клинышком, - вот скажите на милость, неужели нельзя было обставить ваш визит к Коллонтай под иным предлогом, нежели тем, который даже ребёнку очевиден как надуманный? Про вас, любезный друг мой, матросы уже похабные частушки сочиняют, да-да.

Человек, к которому были обращены эти слова, потупил взгляд. Оратор чуть помолчал и продолжил:

- Вернусь к тому, ради чего мы сегодня собрались. Мы должны были свергнуть и уничтожить царскую Россию – и мы это сделали. Теперь нам нужно уничтожить тех, кто верит в её возрождение. Без пощады, залить кровью восставшие губернии. Колоть штыками и рубить шашками всё это офицерьё и купечество, всю эту псивую, пропахшую тленом «русскую духовность»! Только так, через насилие и страх, мы вышибем из людей веру «в бога, царя и отечество» и обратим их в нашу религию – коммунизм. Гнилая туша старой России должна истаять и открыть миру стальные бока нового титана, поступь которого сотрясёт само мироздание!

- Вся известная миру история России – это история кровавого свержения старых богов и воцарения новых. Славяне – прирождённые носители клейма раба, ведь абсолютно все успехи славянской «цивилизации», - последнее слово оратор выплюнул с особой издёвкой, - связаны с владычеством пришельцев над ними. И сейчас эти пришельцы – мы. Мы, товарищи! Это наших с вами предков веками избивали, жгли, кололи, резали и вешали по местечкам, просто так, для потехи. Это наш народ был истребляем ради забавы. Это нас славянские народы считают причиной всех своих бед. И теперь, - говоривший чуть ссутулился, опёрся руками на стол и обвёл сидящих за ним людей горящим взором из-под пенсне, - и теперь у нас есть шанс вернуть долг сполна. И более того – сделать, наконец, то, о чём тысячи лет мечтали наши великие предки: построить Третье Царство. Пусть пока не на Святой Земле, но по принципам, заложенным в основу мироздания.

Оратор закончил речь и с шорохом мантии опустился на стул.

Некоторое время за столом молчали, обдумывая сказанное.

Слово взял человек, сидевший напротив оратора:
- Лев Давидович, я совершенно согласен с Вами насчёт необходимости вытеснения старой веры из духовного мира. Все мы знаем, сколь это важно для успеха, ведь все мы так или иначе ощущаем противодействие нашим усилиям. Но не кажется ли Вам, что предлагаемые Вами меры оттолкнут от нас народные массы?

Тот, кого назвали Львом Давидовичем, снова поднялся.

- Поймите, я не предлагаю расстреливать всех без исключения! Бедняк, поднявший руку на помещика и капиталиста нам совсем не враг! Напротив, он и есть основа нового государства. Я же предлагаю физически устранять именно что активных носителей веры в старую Россию, в христианского бога, в возвращение царя – это ведь и есть те самые люди, к которым так сильна ненависть угнетённого ими пролетариата… Выстрелили в комиссара – сжечь всё село. Зарезали продотряд – зарубить в ответ десять, сто, тысячу попов и помещиков! Без пощады и жалости! Россия стоит между Востоком и Западом, и нельзя управлять ею как Европой. Ермолов, хоть и был русским генералом, но прекрасно усвоил эту восточную мудрость. Именно ему покорился гордый Кавказ с его сильнейшими родственными связями. И что, неужели вы думаете, мы не справимся с русскими, в культуре которых никогда не было национальной взаимопомощи?

Собрание продолжилось ещё некоторое время, затем начавший его оратор подвёл итог и закрыл его молитвой на странном гортанном языке. Снова из угла комнаты появился безмолвный служитель, снова сошлись в касании над столом правые руки, снова вспыхнули тонкие серебристо-алые линии пятиконечной звезды на столе. Затем люди начали покидать собрание, на ходу стягивая мантии через голову.

За плотно затворившимися тяжёлыми дверьми к Льву Давидовичу подошёл человек, которого тот упрекнул в моральной нечистоплотности.

- Лев, послушай, тебе не кажется, что ты заигрываешься? Все эти мантии, молитвы, ежевечерние собрания при меноре, дешёвые антинаучные фокусы …

Лев Давидович нехорошо улыбнулся.

- Володя, а помнишь ли ты, кто организовал октябрьское восстание? Кто достал денег на революцию? А? А ты помнишь, кто именно нам их дал? Ах, немцы?.. ха-ха, Розенблюмы и Зильберштейны нам их дали, Володя, а не Бисмарки и Вильгельмы! И ты, я думаю, прекрасно помнишь, ради чего они это сделали. Ты же не чистокровный еврей, Володя, ты, видимо, не можешь почувствовать того, что уже давно известно посвящённым раввинам. Грядёт буря, которая изменит лицо мира и воздвигнет Третье Царство. Начнётся она в духовном мире, но уже сейчас рождается сила, которая попытается стереть нас с лица земли. Тот, кому предназначено быть её остриём, уже ходит по земле. И мы это чувствуем. Этой силе будет очень трудно противостоять. Она объединит в чудовищном синтезе несколько древних, как мир духовных сил, извращая их суть, и, когда придёт её час, попытается раздавить нас. И когда наступит это время, мы должны быть готовы встретить этот удар, упредить и раздавить наших противников. И когда мы победим, наступит Третье Царство. И именно поэтому я делаю то, что делаю. И если надо, я готов вырезать тысячи человеческих особей ради нашей цели. Все эти скотские жизни ничего не стоят перед великой целью и великой Истиной.

Владимир отшатнулся от того, кого он назвал Львом.

- Да ты в своём ли уме? Ты говоришь как безумец! Мы же… мы же говорили совсем о другом, когда строили планы! О будущем коммунизме! О благе трудового народа, о диктатуре пролетариата, о классовой борьбе!.. А ты что же, говоришь о выгоде каких-то неясных кругов лиц с тёмными целями? Ты пренебрегаешь интернационалом в угоду мировому еврейству? Ты готов залить страну кровью, лишь бы твои каббалистические принципы воплотились в жизнь?!

По лицу Льва Давидовича пробежало несколько теней одна за другой. Он решал, что именно сказать сейчас товарищу по борьбе. Наконец, через томительные секунды, он рассмеялся, и, обняв оппонента за напряжённо вздёрнутые плечи, пошёл с ним к выходу из коридора.

- Ильич, послушай, ну что ты, в самом деле… ну да, не секрет, что коммунистические принципы являются калькой с Каббалы – ну и что? Это только доказывает предопределённость наступления мирового коммунизма. Мы ведь сейчас обсуждаем лишь методы движения к цели, в то время как сама цель, то есть грядущее государство рабочих и крестьян, заботящееся о них и построенное ради них, не подвергается ни малейшему сомнению! Просто им сначала надо вложить в головы новую веру, перековать их, иначе новый строй так никогда и не сбросит с себя оковы старого…

После того, как Лев Давидович вернулся в свой кабинет, он некоторое время посидел за столом, заваленным бумагами и декретами, а затем, крутанув ручку телефона, сказал в трубку:

- Барышня? Попросите Кобу… отошёл? Хорошо, передайте, что я просил его ко мне зайти.

Через несколько минут, неслышно ступая по ковру, в кабинет зашёл коренастый человек с характерным кавказским профилем. Он был одет во френч военного покроя, и одна рука его была заметно суше другой. Повинуясь жесту хозяина кабинета, он закрыл за собой дверь на ключ, прошёл к столу и сел на стул справа от Льва Давидовича.

- Ну что, Ёся… вот и наступил тот момент, о котором я тебе говорил.

Коба смотрел в глаза Льву Давидовичу не мигая, как орёл смотрит на солнце.

- Ни одна вера не обходится без пророков и святых. Пророк у нас есть, - тут Лев глумливо хихикнул, - а вот со святыми пока не очень. И притом нам нужен такой святой, чтобы все его любили при жизни и, главное, после смерти. Чтобы к мощам припадали. Чтобы песни о нём слагали. Понимаешь меня, Ёся?

Иосиф Виссарионович медленно кивнул.

- У тебя же в таких делах богатый опыт, ты ж у нас бомбы в апельсинах прятал? – и Лев Давидович снова хихикнул.

- Для дэла рэволюции всякая работа нужна и полэзна, - веско сказал Иосиф.

- Да-да, конечно… я именно это и имел в виду, именно что «всякая работа» - продолжал веселиться Лев Давидович.

Постепенно улыбка сползла с его лица, черты которого заострились, взгляд стал жёстким. Иосиф Виссарионович в ответ подобрался, как снежный барс перед прыжком.

- Слушай меня внимательно, Иосиф. Мне нужен святой. Свя-той, - повторил Лев Давидович раздельно и внятно, - и ты мне его обеспечишь. А остальное – моя забота.

Он написал на листе бумаги несколько строк и подтолкнул лист к Иосифу. Тот прочитал. Лицо его ничего не выразило – ни удивления, ни удовлетворения – ничего.

- Хорошо, Лев Давидович, - сказал он, - для дэла рэволюции я готов.

- Свяжешься с агентом по этому адресу, только не вздумай посылать кого-то, давай сам. Там салон по пошиву костюмов, вот и закажешь себе новый френч, твой визит подозрений не вызовет. Это хозяйка салона, она тебе всё организует. Всё, давай. Времени нет, а дел очень много, дорогой мой Иосиф. Не подведи.

- Так точно, Лев Давидович, - сказал посетитель и, отперев дверь, удалился из кабинета.

Лев Давидович же откинулся на спинку кресла и погрузился в размышления.

В глазах его плясал дьявольский огонёк.