Кобыла : Водяная Лошадь. Рыбацкие байки. Часть вторая

Витька доплыл до дамбы, отплевался. Димка, давно перегнавший однокашника, уже сидел на камне и болтал в воде ногами:
- Лобешник давай!- спорили на щелбан.
Витька поморщился, глядя на длинные узловатые Димкины пальцы, зажмурился и подставил лоб. Потом вылез, попрыгал на одной ноге, вытряхивая из ушей воду, и небрежно пнул Димкину ногу:
- Маслы подвинь, расселся. Фальстарт был.
- Я те дам фальстарт. Сам первый прыгнул.
Виктор выловил чёрный орех чилима, поцарапал ногтём его загнутые рога-якоря - словно крошечная бычья голова, и швырнул обратно в воду:
- Айда завтра на Калинов Остров!
- Не, братан на чеки берёт.
- Чекон полоть?
- Ага, потом на каналы, перемёты проверим…

Димка не договорил. От резкой боли в глазах потемнело, ногу от пальцев до середины голени словно сжало тисками. На мгновение из воды выставилась широченная, с тупой ухмылкой рыбья морда, по краям которой свисали белёсые, в палец толщиной усы, обнажилась темная, с куцым плавничком спина, далеко, непомерно далеко, вильнул гибкий хвост. Рыбина дёрнулась, удобнее перехватывая ногу. В этом момент Димка слетел в воду. Следующие несколько секунд показались ему вечностью. Купол воды сомкнулся над головой, в переносице защипало, как после неудачного прыжка с вышки, в гортани и желудке забурчал воздух вперемешку с водой. Уши заложило, Витькин крик стал глухим и далёким, зато послышалось, как где-то работает движок невидимого парохода: «Бух-тух-тух, бух-тух-тух..», и как что-то гулко скрипит и лязгает со стороны Речного вокзала. Перед самым носом плавно покачивался комок грязно-зелёных водорослей, резко изгибаясь, промелькнул прозрачный червячок, потом в вихре серебристых пузырьков опустилась Витькина нога, казавшаяся совсем белой. Сквозь его пальцы продавился ил и поднялась муть– Витька соскальзывал вниз. У самой дамбы было по-пояс, потом берег резко уходил вглубь, туда, куда сейчас затаскивало Димку. Правое плечо ломило и выворачивало вверх – видать, Витька изо всех сил пытался удержать его за руку. Внезапно тиски разжались, нога освободилась и Димка, не помня как, вылетел из воды. Солнечный свет резанул по глазам, Витькин крик опять стал громким и пронзительным. Димка повалился на песок, надрывно кашляя и отрыгивая воду. Скорее всего, сом почувствовал, что жертва слишком крупная и костлявая и потому бросил добычу. На лиловых рубцах поперёк голени, словно ободранных наждаком, бисером выступали капельки крови – следы крошечных рыбьих зубов, капельки сливались, смешивались с водой и стекали красноватыми ручейками на песок. Со стороны Речного вокзала спешили люди…

На следующий день возле моста собралось небольшая толпа. Говорили тихо, вполголоса. Одни смотрели сверху, перегибаясь через перила, другие стояли на берегу, туда же подогнали две деревянные лодки.
Анатолий огляделся, надвинул на глаза кепку, потом сдвинул её затылок:
- О-он там, за второй опорой, - он подбросил на ладони увесистый пакет динамита, прикидывая вес: - Сытый, небось.
Он осёкся и исподлобья покосился на Степанкова, отца погибшей девочки. Алексей прищурился, разглядывая противоположный берег, потом молча закурил, взял динамит, не выпуская из зубов папироски, помял фитиль чёрными от въевшейся соляры пальцами и чиркнул спичкой. Зажжённый шнур затрещал, повеяло едким дымком. Алексей ещё раз прищурился, оценивая расстояние и силу течения, и размахнулся.
Подумать только, сколько в нашей Протоке рыбы! Словно пригоршни семечек повсплывали сотни мальков, потом показались серебристые голавли и краснопёрки. У первой опоры всплыл и уткнулся рылом в камень полуметровый сазанчик. Рыба плавала повсюду, дохлая и чуть живая, брюхом вверх и на боку. С моста послышались крики. Кто-то громко и удивлённо матюкнулся. Сомнений не было – есть! Но сом всплыл не там, где его ожидали, а выше по течению, показав огромное, как бочка из под бензина, белое брюхо и четыре прямых, как карандаши, усика на нижней челюсти. Рыбина шла, осоловело мотая передней частью тела, хвост висел почти неподвижено. Несколько раз она переворачивалась со спины на брюхо, это занимало немало усилий, периодически рыба замирала и тогда вода сносила её обратно к мосту. Наконец, хвост судорожно заработал и сом скрылся под водой. Оглушённый взрывом, он инстинктивно уходил к основному руслу Кубани, против течения, пытаясь опустится на спасительную глубину. Где-то далеко впереди неясно грохотало: «Бух-тух-тух…»

Через несколько дней в одной из московских газет появилась заметка о столкнувшемся с огромным сомом на реке Кубани прогулочном катере. После удара подбежавшие к борту люди увидели, как рядом всплыло изуродованное винтом тело четырёхметрового сома, переворачиваясь в кильватерной струе и окрашивая её в красноватый цвет, затем медленно опустилось в глубину. Водяная лошадь делала последний кульбит.

(продолжение след.)