Дуня Распердяева : Мертвая голова и дачник-неудачник

Виталий копал яму на приобретенном недавно по дешевке дачном участке. Предназначалась ямка сия для дерьма. Такой вот отстойная сортирная система: насрал бак гамна – закапывай. И дача тоже сильно так себе – в ебенях (больше 120 км от столицы), домишко некрашеный, сомнительные удобства во дворе. Надо же где-то перекантоваться до размена хаты после развода. Вот и кантовался. Дочку звал сюда на лето – не поехала: «А с кем мне там тусоваться-то, пап? С местными коровами, или доярками?» «Хорошо, хоть есть с кем шары залить «в минуту душевной невзгоды». Сосед – не совсем еще пропащий алкаш с проблесками интеллигентности – в шахматы играет, кроссворды гадает, за политику трет не хуже комментатора на ТВ», - утешал себя Виталий, рубая корни буйно растущей возле забора сирени.
Потирая не привычную к сельской работе спину, начинающий дачник поплелся к маленькому грязно-зеленому строению. Кряхтя, выволок огромный косоёбый чан. Еле допер до ямы, едва не сблюнув по дороге от мерзкого запаха забродивших отходов жизнедеятельности. Прикинул на глаз объем содержимого чана и размер ямы. Маловата будет. Надо б еще копнуть. Лопата, издав глухой стук, ткнулась во что-то твердое. «Корень, наверное» - Виталий рубанул препятствие лопатой. «Нет, это хуйня гораздо крупнее , чем корень. Но не клад уж точно - не с нашим счастьем». Хуйня по очертаниям весьма напоминал кочан капусты, но какой дурак сажает её целиком и на полметра вглубь? Поддев лопатой, извлек предмет на поверхность. На Виталия смотрели в упор, присыпанные землей, мертвые страшные глазницы, расположенные на вздувшемся синюшном лице. Издав истошно-визгливое «Блядь!», Виталий отшвырнул страшную находку прочь. Уронил лопату, и, попятившись, благополучно приземлился аккурат в чан с собственным калом, разбавленным мочой. Фекалии незамедлительно и радостно просочились под джинсы и в рукава рубахи - погреться. В висках, как бешенная, колотилась кровь, в животе что-то сжалось до боли, хотелось закричать громко и отчаянно, но голос пропал. «Вляпался, еб твою мать, так вляпался!» - беззвучно шептал Виталий, наблюдая за тем, как катится мертвая голова, оставляя соплевидные следы от глаз, вывалившихся после удара о землю.
Перемазанная дерьмом одежда валялась у входа в душ. Виталий, стуча зубами после мытья холодной водичкой, переодевался в чистое и обдумывал дальнейшие действия. Все закопать – и ужасную голову, и шмотки вонючие, и дерьмо. И на хер валить отсюда. Обратно домой. Пусть даже к бывшей на поклон. Ведь должна же выслушать и понять - баба все-таки, хоть и с придурью – любовь у нее, видите ли под сраку лет… Какая нах любовь в сорок пять?! Дочка - студентка, оглянуться не успеешь – внуки пойдут, да и климакс не за горами.
На дрожащих и хреново гнущихся от страха и холода ногах дачник-неудачник двинулся к яме. Не дошел. Посмотрел на темный круглый предмет возле ямы, потом на свои озябшие ноги в пляжных шлепках. И стало боязно подходить к ЭТОМУ босым. Потопал к домику с целью обуться и срочно что-нибудь выпить. Залпом, из горла и без закуси уничтожив оставшуюся после вчерашних посиделок с соседом водку, Виталий рассудил трезво. Во-первых, мертвые головы не кусаются. Во-вторых, не хочется выслушивать от бывшей что-то типа «вечно ты на жопу приключения надыбаешь». Ну, а в-третьих, надо же выяснить, что за мертвечина зарыта на участке. Что там болтали местные бабульки о старом хозяине? Будто колдун он был и неспроста после его смерти родственники столь дешево и поспешно продали дом. И что на даче обитает нечистая сила, которая и погубила старика. Нехорошей смертушкой он помер. Нашли деда насаженным на вилы, как сосиска на вилку, в сараюшке, где хранились всякие травяные снадобья. Следствие, правда, все списало на несчастный случай. Дескать, полез дедок за пучком чертополоха, который под крышей сушился, да и рухнул оттуда на вилы, что у стенки некстати стояли. Им, ментам, ясен день, только б от висяка отбояриться. Да и рады были, что старик ласты склеил, а то задолбали бабки местные жалиться, что колдун на них порчу наводит, извести желает.
А что, как усопший хрыч никакой не ведьмак, а самый натуральный маньяк? И находка в ямке – расчлененка? Вернее – одна из её частей. Голова-то вроде женская была. Точно, на полусгнивших ушах вроде серьги красовались. Может, копнуть глубже и найти остальные детали расчлененной маньяком тетки. Или теток. Такое дело без пол-литра не провернешь, а водяра кончилась. Может, интеллигентного алкаша в помощники позвать? Нет, ну его на фиг, растреплет по поселку. Менты нагрянут, трясти начнут, участок перероют, дом перевернут с сараем вместе. А уж молва-то какая по поселку пойдет, это просто пиздец! Не будет жизни в этом доме, продавать придется. И кто, интересно, купит домик с таким приданым?
- Еба-а-ть мой лысый череп! – раздался во дворе знакомый хрипатый голосок соседа (вспомнишь гавно…), - Бедный Йорик!
Сосед стоял возле ямы и спокойно, словно футбольный мячик, вертел мертвую голову носком драного кроссовка. Виталий, как ошпаренный, выскочил из дома. Тяжело дыша, забормотал сбивчиво-умоляюще:
- Я рыл, значит, яму, ну… для дерьма, понимаешь? А там она … ну … голова эта … и глаза… такие страшные …вывалились… Ты бы мне помог, Сань, а? И это … ты только не рассказывай никому, ладно? Бля, ну за что мне все это… - Виталий непроизвольно всхлипнул, и почувствовал, что если скажет еще хоть слово – разрыдается, как баба.
- Нет проблем, Виталь, сделаем, - Саня хлопнул его по плечу тяжелой плотницкой рукой, - тока давай сперва водочки ёбнем и обмозгуем это дело. Я дачнице одной сёдни заборчик поправил, ей самой тож заправил, гыгы и заработал, гля – три четверти литра - жестом фокусника сосед извлек из-за пазухи пузырь «Абсолюта».
- Пускай отдохнет пока, - Саня легким пинком отправил ископаемую голову обратно в ямку, - от любопытных глаз подальше.

На столе – початая бутылка «Абсолюта» и немудреная закусь – кильки, черный хлеб, зелень с огорода. За окном уже темнеет и туда страшно смотреть. Кажется, что только глянешь – и взгляд упрется в жуткое лицо безглазой мертвой головы. Вот Виталий, не отрываясь, и пялится на Санька. Слушает, как он нарочито бодрым голосом повествует о давешнем хозяине дома.
- Да не, Виталь, какой в жопу маньяк? Он же был этот … ну, как его? О, народный целитель, ага. Небось травку не ту пациентке заварил – она кони и задвинула. Перепутал подорожник с беленой – и пиздец тетеньке! Вот и заховал её на участке у заборчика, чтобы перед родаками и мусорами не отчитываться.
- И много у него людей лечилось? – вяло, только чтобы поддержать беседу, спрашивал Виталий.
- Да до хуя народу шлялось. Медицина-то почти везде нынче платная. А дедок много не брал. Кто сколько даст – на том и спасибо. И, знаешь, помогал некоторым. Даже тем, кого врачи считали безнадежными. Одной тетке вроде даже рак вылечил. Хотя, может, и пиздёж это. Тока местные его услугами не очень пользовались. Городские все больше перлись исцеляться. Модно это ща – альтернативная медицина, бля. Очищение организма, здоровый образ жизни и все такое.
«Господи, что я тут делаю? В этой каморке с выцветшими обоями, мебелью а-ля семидесятые и засиженным мухами потолком, с которого свисает лампочка Ильича? Пью водку с каким-то мухосранским долбоебом… Я - бывший научный сотрудник, бывший столичный житель, бывший глава семьи … И яма эта проклятая во дворе, чан с дерьмом, голова в яме... Это не имеет права быть реальностью. Это сон, сон, сон… Я проснусь у себя дома, и все будет как прежде. Уютная спальня, кухня с купленной недавно мебелью под «карельскую березу»… Доброе утро, дорогой… Привет, пап, яичницу будешь? …» - мечтал Виталий, проваливаясь в забытье и откидываясь на засаленные подушки горбатой тахты.

Бывший научный сотрудник проснулся от ощущения, будто на него кто-то пристально смотрит. Санек, кривя губы в злобной усмешке, сжимал в пролетарских мозолистых ручонках нацеленные на Виталия вилы.
- А, проснулся, с-сука! Видать, больше надо было тебе в стакан сыпануть. Ничего, ща обратно уснешь. Навсегда, бля!
- Да что я тебе сделал, Сань?! – в ужасе прошептал Виталий.
- Ты ВИДЕЛ! Да, как и старый хрыч, - зашипел сосед, брызгая слюной, - вы что, еб вашу мать, сговорились под этим забором ковыряться?! Под яблонями гавно свое зарывать надо, для удобрения, блядь! Городская безрукая тупиздень! Такая же, как моя жена, чью башку ты выкопал! А все думают, что она сбежала к любовнику. Ха-ха-ха! Безмозглые идиоты! И тебя тоже никто искать не станет. Женушка бывшая с ебарем только порадуются, что хату делить не нужно.
Последний довод соседа почему-то придал злобы и бодрости духа. Виталий, изловчившись, что было сил двинул Саньку ногой по яйцам. И пока тот, выронив вилы, корчился на полу, вышиб оконное стекло и сиганул во тьму. Наугад перелез забор и припустил во все лопатки в сторону железнодорожной станции. Стучаться к соседям бесполезно, один хрен – не откроют, да и некогда. Вопли «Стой, гнида! Догоню – убью!», несущиеся вслед, только прибавляли прыти.
Испитые лица местных ментов показались почти родными, а сонный голос жены в телефоне, предоставленным все теми же ментами, прозвучал волшебной музыкой:
- Вечно ты в какое-нибудь дерьмо вляпаешься, Виталик. Ну, чего ты там молчишь? Ты живой?
- Живой. Я – живой! – его голос прозвучал уверенно и громко. Впервые за последние несколько часов.