Шырвинтъ* : Евгений Онегин. (обрывок новой повести)

…
В канун новогодних праздников, прогуливаясь по Даниловскому рынку, в поисках подарков и деликатесов для родителей, Арсений натолкнулся на своего старого приятеля Евгения Онегина по прозвищу Конго. Сначала он не узнал его. В мясных рядах образовалась толпа из покупателей и продавцов, которые, плотно обступив лотки вокруг колоды, наблюдали за захватывающим зрелищем. Крепкий, наголо стриженый паренек в чистом халате и белой закрывающей глаза повязкой вокруг черепа виртуозно рубил на куски огромный кусок говяжьей туши. Орудуя странным холодным оружием, он совершал вокруг колоды замысловатую ритуальную пляску, со свистом вонзая топор в холодную плоть. Закончилось все быстро. Эффектным жестом паренек снял с глаз повязку, отложил оружие в сторону и, сложив руки на груди, быстро поклонился публике на четыре стороны. Завсегдатаи радостно захлопали. Было понятно, что этот номер рубщик проделывает не впервые.

-Аналогопатаном! Не навреди, - окликнул друга Арсений, продолжая хлопать.
-Какие люди! Арсик! – Конго раздал куски говядины продавцам, воткнул свою алебарду в колоду и повел Арсения в маленький закуток с пластмассовыми столиками и стульями и узбекским фаст фудом, - пойдем, посидим, потолкуем.

По дороге Конго взял с лотка у знакомой продавщицы вкусной астраханской воблы с икрой и две бутылки немецкого пива. Старые приятели расположились за одним из столиков и стали рассказывать друг другу о своей судьбе.

За те годы, что они не виделись, рассказал Конго, он успел отслужить три года срочной службы в армии, год из которой он провел в дисциплинарном батальоне. Выучиться на Дальнем Востоке редкому боевому корейскому искусству. Поработать на золотых приисках. Вернуться в Москву, жениться, обзавестись потомством, окончить курсы по авестийской астрологии. Обучиться восточному массажу, поработать кинологом в собачьей школе, где долго не задержался, и устроился рубить мясо на Даниловский рынок, где и работает в настоящее время.

- Мне долго нигде не интересно, - весело сетовал он, - устроюсь, где-нибудь, достигну призрачного совершенства, а потом скучно становится. Жаль, что из меня врача не получилось, но видно не судьба. Наверно бы, тоже ничего путного не вышло. Здесь уже тоже надоело. Посмотри на этот паноптикум, - он кивнул головой на копошащуюся под куполом массу потребителей и продавцов, чувствую, что умом еду. Пора увольняться. Ты то сам, как?
- Так же, как и ты. Ничем не лучше. В сансаре кантуюсь, - ответил Арсений, и кратко рассказал о том, чего Конго не знал…
- Ого, какие слова знаешь, от кого нахватался? – спросил Конго.
- От бомжа дяди Гены, - ответил Арсений и рассказал Конго про своего духовного наставника, и то, что предшествовало его появлению.
- Ясно. Передавай Веронике привет от меня.
- Женя, тебя там зовут, работы много, - подергал Конго за рукав худенький, восточных кровей, мальчишка на побегушках.
- Подождут, видишь, друга встретил, - отмахнулся он от мальчишки, - пошли они на фиг со своим Новым Годом, будто люди не могут себе сами праздники устраивать по желанию, а не по команде. Праздник должен быть в душе, а весь этот фетиш, с елками и Санта Клаусами интересен тем, кому меньше десяти лет, а настоящему воину духа отмечать смену цифр, каждый раз приближающую его к естественной смерти негоже.

- Злой ты, Конго, - усмехнулся Арсений, - я, кстати, и забыл уже, что ты Женя. Евгений Онегин.
- Не злой, а разумный, - возразил старый приятель. - А я забыл, что я Конго. Сколько лет прошло… Раздался телефонный звонок. Конго вытащил из заднего кармана огромный мобильный телефон, извинился, и принялся вежливо давать консультации какой-то женщине на другом конце провода:
-Генриетта Арнольдовна, здравствуйте, моя хорошая, здравствуйте. Что с Авочкой, вы говорите?… Ах, не какает? Носочки съела?… Ну, ничего, я ей вот как раз сейчас занимаюсь. Подождите минутку, я сейчас записи посмотрю, - Конго положил телефон на стол, нажал на нем кнопку «mute», ногтем большого пальца сшиб пробки с пивных бутылок себе и Арсению, очистил воблу. – Ну, - торжественно приподняв бутылку, сказал он другу, - за встречу!.. Чокнулись. Отхлебнули по глотку. Потом Конго, отключил на телефоне «тихий» режим и продолжил. – Ой, да не волнуйтесь вы, Генриетта Арнольдовна, все у Авочки хорошо. Вот, смотрю… У нее же сейчас транзитная Луна по радиксу проходит, да еще в квадратуре со злым Марсом в Тельце, который в противостоянии Сатурну в Водолее. Сами чувствуете – неприятная ситуация. Надо подождать пару дней. Погуляйте с Авочкой, сульфатика магния ей дайте. Все образуется, через пару дней. Выйдут носочки, не волнуйтесь… И вам спасибо, моя хорошая. До свидания… Овца тупорылая, - добавил Конго после окончания связи.

- Ничего себе, где ты так астрологии насобачился? – удивился Арсений.
- Гы, гы, гы, - засмеялся приятель, - действительно насобачился. Я собакам гороскопы составляю.
- Совсем ты, братко мой, на головку присел. Ведь не трудно проверить, что ты им там наговорил.
- А я ей и не врал. Положение планет на небе точно сказал. Дату рождения ее Авочки – сучки доберманши, такой же припыленной, как и хозяйка, которая разве, что носки не жрет, точно знаю… Ну а остальное, дело техники. Умение сказать клиенту то, что он хочет услышать - вот в чем суть. Ты же знаешь, как я собак люблю. До рынка в собачьей школе недолго работал, а до этого курсы астрологические закончил, вот и придумал услугу, тайком от начальства. Инструктор из меня, сам знаешь, никудышный. Я то собак люблю, а вот они меня, как увидели меня в первый раз, сразу под лавки забились. И хозяева, переживая за них, тоже перепугались… А на гороскопах я больше, чем тут на рынке имею. Клиентура пошла. Люди довольны.

- Ну а зачем тебе тогда эта мясорубка? – Арсений кивнул на мясные ряды.
- Да так. Психологическая разгрузка. С внутренними демонами рублюсь, - усмехнулся Конго. Я же тебе говорил, что надоело уже. Вроде уже всех покрошил.
- У тебя машина есть?
- Есть. «Девятка». А, что?
- Давай ко мне, а то зашиваюсь.
- А что для этого нужно?
- Большой багажник на крышу «девятки», если нет, и умение сказать клиенту то, что он хочет услышать. Умение ты только, что продемонстрировал, а остальное приложится. И мобильник у тебя есть – тоже огромный плюс. Я себе через пару дней тоже куплю, - похвастался Арсений.

Он рассказал Конго о своем бизнесе, посвятил в некоторые тонкости работы, оговорил примерную сумму заработка и нарисовал радужные перспективы.
- Подожди немного. Я сейчас, - сказал Онегин и куда-то ушел. - Это тебе, - вернувшись, он протянул Арсению тяжелый полиэтиленовый пакет, - подарок на Новый Год.
- Спасибо. Что там?
- Как, что? – удивился Конго, - говядина молодая, конечно. Стейк приготовишь. Я ее уже и порубал, как надо. Ну, значит так - после праздников приступаем, - протянув Арсению руку, сказал он. – Пойду с администрацией рассчитаюсь. Да и плаху свою развалю, а то тут один пидарас со мной поспорил. Не верит, сладенький, в резервы человеческого духа.

Как можно разрубить огромную сырую колоду из мясных рядов, Арсений представлял слабо, но в способностях Конго не сомневался. Нужно было спешить, и смотреть на шоу он не стал, почему-то верил, что Конго справится. Старые друзья обменялись контактами, и каждый поспешил по своим неотложным делам.

«А ведь он ничуть не изменился», разъезжая по городу в поисках новогодних подарков, вспоминал Арсений…

Поступление во Второй медицинский. Толпы нервных абитуриентов возле аудиторий и в туалетных курилках. Первый экзамен. Химия.
- Здравствуйте. Меня зовут Евгений Онегин. Да не тряситесь вы, припадочные. Все поступим, - представился, войдя в курилку одетый по последней моде бодрый субъект, и протянул волнующимся абитуриентам редкую в ту пору пачку «Мальборо», - угощайтесь. Покурили. Потом Онегин первым без подготовки сдал экзамен по химии, вышел, пожелал остальным удачи и быстрой походкой скрылся в коридорах института с таким видом, будто его ждали другие более важные дела.
«Классный кадр, - подумал тогда Арсений, - если, даст Бог, поступлю, обязательно попью с ним портвейна на первой картошке». Он сложил в карманах две «фиги», и пошел в аудиторию тянуть свой билет. Получил пять баллов.

На следующем экзамене по биологии все повторилось вплоть до полученной оценки. Разница была лишь в том, что на это раз Онегин угощал «Кэмелом». Появление ходячего талисмана во вступительном процессе было хорошим знаком. Вселяло уверенность. Но на экзамене по сочинению Арсений Онегина не увидел. Сильно по этому поводу огорчился, переживал, ожидая результата, но все обошлось – полученная по русскому четверка на результат не повлияла, и уже через пару недель Арсений с гордостью смотрел на свою фамилию в списках первокурсников. Онегин был с ним в одной группе.

Отец купил Арсению новый ватник и резиновые сапоги, и первого сентября он с сокурсниками отбыл в колхоз, помогать крестьянам в битве за урожай. Евгения Онегина среди студентов не было. «Может, заболел? – думал Арсений, - вряд ли, такие баловни судьбы, знающие без подготовки ответы на все экзаменационные билеты, не болеют. А может блатной? Сын ректора?»

- Онегин, - когда речь дошла до буквы «О», выкрикнул во время переклички преподаватель, - не Евгений, случайно? – улыбнувшись, добавил он.
- Я, - отозвался стриженый под «ноль» паренек с наглыми глазами и улыбкой мизантропа на небритой физиономии. Его уши, с поломанными хрящами, напоминавшие сибирские пельмени, явно говорили о серьезных борцовских достижениях, - Евгений, конечно. Кто же еще.

Пока доцент выкрикивал остальных студентов, несколько человек помнивших Онегина по вступительным экзаменам, подошли к самозванцу за разъяснениями.
- Так, соколики, слушайте меня внимательно. Настоящий Онегин я. А тот излишне болтливый клоун, которого вы видели на вступительных, всего лишь наемник из Третьего Московского. А кто про это взболтнет – нагоню изжоги, - упредил все вопросы истинный Онегин. Потом он присел на перевернутое ведро, достал из кармана пачку отечественного «Космоса» и, никому не предложив, закурил.

Как Онегин умеет нагнать изжоги, Арсений и сокурсники увидели на третий день пребывания в деревне. Накануне местные ухари, возглавляемые авторитетом по прозвищу Финик, крепко погоняли студентов по деревне за то, что те осмелились придти в клуб, и, якобы, плохо отзывались там об их дамах, которых и так на селе мало. Арсений вообще проходил мимо, дам, не видел, но под раздачу попал. Ему порвали новую фуфайку, пропинали у забора ногами в живот и два раза перетянули по заду куском тяжелой цепи от зерноуборочной машины. Было очень больно и обидно потому, что отлупили не за дело. Другим досталось не меньше. Онегин в побоище не участвовал. В это время он обмывал с водителем Семеном, у которого он определился на постой, стожок сена, который они лихо попятили той «Варфоломеевской» ночью с поля колхоза побратима. Ночь выдалась темная, новолунье, поэтому никто ничего не прознал, Семен знал, когда на дело идти.

На следующий день Онегин присоединился к группе побитых сокурсников, которых вчера местные огольцы любезно пригласили к клубу за очередной порцией тумаков. Там уже ждали. Человек пять были на мотоциклах, один на гнедом скакуне без седла, остальные пешие. Впереди стоял Финик, поигрывая зажатым в крепких крестьянских руках черенком от грабель.
- Итить, твою мать. Тут можно ноги сломать, - в рифму сказал Онегин, спотыкнувшись на подходе в какой-то яме.
- Кому, кому, ты хотел ноги сломать? – спросил его Финик и замахнулся палкой. Всем было ясно, что не ударить хотел, а испугать. Через секунду, совершив в воздухе замысловатое сальто, он уже лежал под липкой, держался за живот и силился вздохнуть. Палка уже была в руках Онегина. Как библейский оракул он поднял руки вверх и произнес селянам речь:
- Братья крестьяне, одумайтесь! Вы на кого руку подняли? Правильно - на будущую элиту отечественной медицины! Кто вас будет лечить от черепно-мозговых травм и переломов, от цирроза печени и безжалостных лобковых вшей? Кто будут промывать ваши побитые язвами желудки от некачественного самогона. Кто будет принимать роды у ваших матерей и жен? Кто будет вас лечить от белой горячки и шизофрении? Лично я, к вам на вызов не поеду. Ведь что происходит - вы подняли свои руки и цепи на друзей, которые пришли с миром. Пришли для того, чтобы своими золотыми руками помочь вам в битве за урожай клубневых культур. А вы, придурки привокзальные… Вам не стыдно? Кто вас научил так встречать гостей? - Онегин показал как. Он подошел к, начавшему приходить в себя, Финику, врезал ему ногой в живот и продолжил, - разве так гостей встречают? Финик опять принялся глотать ртом воздух и мотать головой в знак согласия, или несогласия - было непонятно. – А теперь, малохольные, - продолжил Онегин, - посмотрите на этих прекрасных людей, извинитесь и пожмите друг другу руки.

Пришлось мириться. Хотя не всем этого хотелось. Душа требовала мести. Среди пожатых Арсением рук была та, что била его по заднице тяжелой цепью, знать бы, чья?
- Женя, - спросил Онегина Арсений чуть позже, - а может все-таки, стоило их отлупить? Я думаю, что с твоей помощью мы бы справились.
- Ты что, дурак, братко ты мой? – удивился Онегин, - ты хоть раз в жизни участвовал в настоящей драке с использованием подручных предметов? И ясно себе представляешь, чем это может закончиться? Или хотя бы видел? Или только в кино? Так вот радуйся, что все миром закончилось. А то, что по жопе получил, так будет тебе наука. Просто ты оказался в ненужном месте в ненужное время.

На этом конфликт был исчерпан.

Чуть позже Онегин с Арсением спелись. Спелись в полном смысле этого слова. Они горланили в два голоса популярный отечественный и зарубежный репертуар, собирая вокруг себя благодарных слушателей из числа студентов и деревенского молодняка. Онегин виртуозно играл на гитаре, а Арсений подпевал, помогая брать ему верхние ноты из репертуара Гиллана и Дио. К концу сельхозработ они уже были неразлучными друзьями.

Как оказалось, Онегин был мастером спорта по вольной борьбе. Его фото уже через месяц после начала занятий висело на доске почета в спортивном корпусе института. Кроме вольной борьбы, он выступал еще и в соревнованиях по классическому единоборству, самбо и дзюдо. Ему было все равно кого бороть. На институтских и межвузовских соревнованиях, перед началом поединка, он подходил к сопернику и интересовался, на какой минуте его завалить. Кто знал Онегина, называли время, а кто нет, артачились и быстро проигрывали, часто хлопая по татами, свободной от болевого приема рукой, а то и двумя сразу, если мастер выворачивал сопернику ноги. Спортивные достижения борца были большим подспорьем в учебе. Преподаватели на экзаменах завышали ему оценки, а когда дело было совсем плохо, вытягивали на «тройки».

К концу второго курса Арсений с Онегиным устроились работать. Арсений сразу на две кафедры. Это было, конечно же, профанацией. На двух он просто получал зарплату и делился с заведующим лабораторией, а на кафедре гистологи трудился без обмана, работая над научной темой, которую получил к середине второго курса обучения. Онегин подрабатывал в виварии, и еще чего-то свое мудрил на кафедре физиологии человека. Чтобы зарабатывать больше, можно было устроиться санитаром в «скорую» или в морг сторожем, но это не приветствовалось деканатом, и рано или поздно становилось ему известным. А деньги были нужны, особенно Онегину. Он жил вдвоем с матерью, без отца, и никакой финансовой поддержки, кроме какой-то мелочи от спортивной федерации, со стороны не получал.

К тому времени Онегин уже заработал себе прозвище Конго. Причиной послужила его дружба со студентом из этой центральноафриканской страны. Скорей всего это была даже не дружба. Онегин преследовал свои корыстные цели, ради которых он был готов на многое. Мукала Дидье Блэз, сын богатого скотопромышленника, учился в параллельной группе сложной медицинской профессии, которая давалась ему с большим трудом. Больше всего он любил играть в футбол и крутить романы со студентками. А приспособление для романов у Мукалы было – что надо. Весь женский коллектив института заворачивал головы, глотал слюну и томно вздыхал, провожая взглядом чернокожего аполлона, дефилирующего по коридорам вуза в модных заграничных джинсах, туго обтягивающих его откляченный зад и огромный фаллос, который он носил на бок. Спрятать такое можно было только под белым халатом. Блэз прекрасно осознавал свои мужские достоинства, считающиеся у него на родине предметом гордости, и, не смотря на замечания декана, нагло их демонстрировал, и с успехом применяя их на чужбине при каждом удобном случае.

Вожделенной мечтой Онегина была гитара «Фендер Стратокастер», которую он увидел в журнале «Фольк-рок» в общежитии Мукалы, где помогал ему писать курсовую работу по анатомии. За предыдущую помощь в учебном процессе Мукала уже рассчитался спортивным костюмом фирмы Адидас, на спине которого красовалась надпись «Kongo». Благодаря этому одеянию, в котором Онегин щеголял не только на спортивных соревнованиях, а еще и в институте, глупо демонстрируя свои контакты с зарубежным студентом перед недремлющим оком КГБ, он и получил свое прозвище.

И вот теперь увидев на страницах журнала фотографию Джимми Хендрикса с гитарой «Фендер Стратокастер» в руках, и расспросив Мукалу об этом инструменте, загорелся им настолько, что хитрый негр сразу учуял свою выгоду. Взамен на неопределенное количество помощи в будущих курсовых работах он пообещал привезти Онегину гитару. Конго уже явно представлял, как он возьмет «Фендер» в руки, как перетянет струны на свой лад, ведь он такой же левша, как и знаменитый музыкант Джимми. Присоединит инструмент дома у Вероники к Гогиному мощному усилителю, и будет извлекать божественные звуки из своей вожделенной мечты. Тогда он даже не представлял, сколько стоит гитара в пересчете на советские рубли, верил людям на слово и не понимал, что его используют.

То, что Мукала был непроходимо туп, Арсений однажды убедился на собственном опыте. Однажды в лабораторию, где он раскрашивал биопсию, зашел Мукала и поинтересовался, какая среда в женском влагалище. Арсений сказал, что среда щелочная, и не знать таких вещей к концу второго курса, недопустимо даже для папуаса. Мукала засомневался. Тогда Арсений посоветовал ему сбросить эякулята на дольку лимона, и посмотреть под микроскопом, что произойдет с его тупыми африканскими сперматозоидами, и даже в качестве доказательства рассказал историю, как в древней Греции гетеры использовали лимон в качестве противозачаточного средства. На этом сомнения негра не закончились. Он настаивал на том, что лаборантка Света из соседней комнаты утверждает совершенно иное. На что Арсений заметил, что у Светы все может быть по-другому. Что природа вполне могла наделить ее неким защитным барьером, определив значение водородного показателя «рН» ниже семерки, чтобы такие дуры, как она не репродуцировались.

Мукала, будто бы, согласился с доводами коллеги, возразил только на счет цитруса. Сказал, что в лимоне отсутствует необходимый для эрекции элемент эротики. Тогда Арсений дал ему кровоостанавливающий зажим с лакмусовой бумажкой и послал к чертовой вудуистской матери, чтобы не мешал. Через некоторое время Мукала заглянул в лабораторию и признал свою неправоту.

Ночными сменами Конго подрабатывал в центральном виварии на Большой Пироговской. С котами и грызунами он особо не церемонился, а вот к некоторым собакам сильно привязался. Заходя в помещение, и представляя себе, что держит в руках желанный «Фендер», он проводил по струнам своей старой акустической гитары, распечатывал бутылочку портвейна, и пел. Собаки молча и заворожено слушали музыканта. Со временем, две из них - Машенька и Кук научились подпевать и даже стали попадать в тональность. За это Онегин подкармливал их, делал уколы глюкозы, мыл детским шампунем, расчесывал шерсть и всячески уберегал от сложных опытов. Однажды он даже восполнил контингент питомника, отловив в своем подъезде охамевшего пекинеса. Тем самым он сотворил два добрых дела; избавил жильцов подъезда от наглой, гадившей и лающей где придется, твари и уберег Кука от тяжелых опытов по развитию хронической опиатной зависимости, к которым его готовили для какого-то НИИ, заменив любимого вокалиста выдержанным на долгом карантине хамом.

Звери очень уважали Конго. Дело в том что, тесно общаясь с животными, Конго приобрел странные магические способности, благодаря которым он мог теперь воздействовать на психику любой гавкающей фауны. Возраст и порода не имели никакого значения. Завидев его, собаки поджимали хвосты, забивались в углы клеток и с почтением смотрели на хозяина умными влажными глазами, а на улице бродячие собаки обходили лаборанта стороной.

Однажды Конго продемонстрировал Арсению свои способности. По дороге из института они встретили дебелую старшеклассницу, выгуливавшую на коротком поводке огромного кобеля восточно-европейской овчарки без намордника.
- Смотри фокус, - сказал он Арсению, когда девушка с питомцем поравнялись с ними. Онегин пристально посмотрел кобелю в глаза и тихо что-то прорычал. Бедное животное поджало хвост, жалобно заскулило и утащило, запутавшуюся в поводке хозяйку через кусты от напасти подальше. На ветках остались лишь шапочка и резинка для волос популярного ядовито зеленого цвета.
- Вуаля. Будет дуре наука, - подытожил Конного, - правила выгула надо знать, а то, ишь, придумали - собак без намордников выгуливать.

Через месяц Конго пропал. Он неделю не появлялся на занятиях и не отвечал на телефонные звонки. Тренер ничего не знал, а мать друга, что-то скрывала, неуверенно отмалчивалась и уводила разговор в другое русло. Негра Мукалы тоже не было видно. Спустя некоторое время Конго объявился. Он позвонил Арсению, назначил явку в скверике на Чистых прудах, предупредив, что разговор предстоит не телефонный.

Встретились. Купили пива, расположились на лавочке, Конго закурил. Оказалось, что он пострадал из-за сильной любви к музыке, затмившей ему глаза, и из-за собственной дурости, как он это понимает сейчас. За то, что он в погоне за шестиструнной мечтой, продал Родину, опорочил высокое звание комсомольца и врача, его выгнали из института. Все могло закончиться гораздо хуже, если бы не вмешательство; тренера, деканата и возможно даже ректора, обладающего весомыми связями в КГБ.

- Арсик, я полный идиот, - рассказывал Конго, - нет бы мне тогда призадуматься, когда в первый отдел вызвали. Вызвали, рассказали про мои отношения с этим черножопым шимпанзе, вежливо предложили информировать органы о его настроениях и чаяниях. Так нет, сказал, идите вы нафиг, других стукачей себе подыщите, ответил. В принципе – правильно сделал, но значения этому факту не придал. Не понимал тогда, что если не я - так кто другой найдется. И забыл про встречу. Начисто забыл. И все из-за этого долбанного «Фендера», будь он не ладен. Короче, черт меня дернул, попятить в одном месте, где – не скажу, да и не важно это, и занести Мукале ампулу морфина. И еще несколько стекляшек кетамина в придачу. Зачем он ему понадобился – ума не приложу. На нарка не похож, ты же сам знаешь – у него в голове только футбол и бабы, но обещал, сука, за это с каникул новогодних гитару подогнать. Ага – пусть теперь себе сам на ней в саванне жирафам лабает… Приняли меня, одним словом. Отпираться не было смысла. Бумагу под нос с показаниями черножопого… Я его почерк знаю, верь мне. Там все – черным по белому – что, где, когда, сколько…И главное написано, что я ему все это продал! Блядь… Потом было время посидеть, подумать в застенках, о сказанном следаком, о своей тупой башке погоревать. В общем - обошлось. Сам не пойму, то ли это подстава, то ли они за версту человека прощупывать умеют - не знаю. Максимку отправили домой первым рейсом, уж больно папа у него полезный для страны человек оказался. На уровне МИДа вопрос решили. Нашим бобрам кипишь тоже ни к чему. Перехрюкали на высшем уровне и закрыли дело. Мне велели не болтать лишнего, и готовится в армию. Наверно в Афганистан пошлют, а там, если не духи, так свои тихо приморят. Вот такие дела, брат.

- Конго, братко ты мой, и зачем тебе это надо было? – с сожалением спрашивал друга Арсений.
- У тебя есть мечта? - спросил в ответ Онегин, - даже не говори, и не ври сам себе, что она есть, – упредил он. – Ты можешь смеяться, но у меня она была - «Фендер». Но это не главное. Главное то, что я к ней шел. А вот куда идешь ты – об этом сам думай. Нет у тебя мечты настоящей. Я вижу. И еще. В воскресенье приглашаю на торжество по случаю отбытия на срочную службу.

В тот день Арсению показалось, что он повзрослел. Впервые реальность тоталитарного бытия тяжелой рукой просвистела над головой его друга, и дала о себе знать своим всеобъемлющем незримым присутствием.

На скромных проводах у Конго в Вешняках Арсений выгреб все свои деньги, около шестидесяти рублей, запихал другу в карман, и долго успокаивал его на балконе. Говорил, что таких, как он не убивают даже в аду, что рано или поздно он ощутит в своих руках гриф «Фендера». Врал. И сам верил в свою, возведенную в ранг веры, благую ложь.
Конго тоже делал вид, что верил. С грустными, как у теленка наполненными слезой глазами уверял, что все будет не так. Как – не сказал, чуть позже он дал Арсению под дых, потом несильно добавил пару раз по морде. Арсений к тому времени уже не помнил за что, но чувствовал, что за дело. Скорей всего сам ляпнул что-то лишнее. Он упал. Вставать не хотелось. Так и остался спать на балконе до утра, на клетчатом тюфячке, подложив под голову рыбацкие сапоги.

Утром, как ни в чем не бывало, друзья попили кофе на маленькой кухне. Конго попросил Арсения, чтобы он сходил к заведующему виварием и попросил отпустить на волю Машеньку, которую он, вопреки правилам пустил в клетку к Коке во время течки. По его расчетам, собака должна быть беременна, а по негласным законам всех вивариев мира беременных животных отпускают на волю.
…

Зы.
Спасибо врачам; Щикатиллло, Бесплатному Входящему, Засуне Черненькому, Пете Шнякину, Дай – у, за предоставленную информацию по медицинской и исторической тематике.
зы 2. некоторые совпадения с написанным ранее не случайны.