Ёлыч : Игра в казённом доме

С телефонной связью здесь сложно. Заходя в зону, мобильные сдают вместе с пропуском. Стас Патриев долго уклонялся. Ставил вибровызов и при сигнале спешил уединиться, чтобы зэки не видели. Однажды забыл поставить. А он зазвонил. В зоне. Шел Патриев по плацу с оперативником Горбатюком. Опер покосился, но ничего не сказал. Вскоре девушки-часовые стали намекать, что честные глаза Стаса – лгут. Пришлось сдавать. Позже приметил, что мобильники оставляют на КПП Большие Звёзды. Это немного утешило.
В колонии внутренняя АТС с номерами трёхзначными. Номера на единичку – телефоны в зоне. На двоечку – за. Для психологов свободного нумера не нашлось, дали с двойкой. Список телефонов лежит на рабочем столе Стаса, психолога-стажёра. Колонка цифр что-то смутно напоминает, но он не придаёт этому значения. Однажды переводит взгляд на раскрытый "Уголовный кодекс". И понимает, что.

Завис ПК. Нужно вызывать специалиста.
Стас набирает 1-37 (статья 137 УК РФ – "Нарушение неприкосновенности частной жизни"). В трубке бодрый голос: "Информцентр, осуждённый Цаплин".
Андрею 20 с чем-то. До ареста печатал деньги на струйном принтере. Разбирается в компьютере, знает, где ударение в слове "осуждённый". И первое, и второе пока редкость.
Ежедневно Андрей выходит в эфир с колонийскими новостями. Его голос слышен на улице и в каждом отряде – громкую связь невозможно отключить. Так Цаплин нарушает неприкосновенность частной жизни зэков, если здесь уместно говорить о частной жизни. Он их насильственно информирует. Кроме этого, Андрей – стукач (часть первая статьи 137-й – "Незаконное собирание или распространение сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, без его согласия либо распространение этих сведений"). Сведения Цаплин и собирает, и распространяет - среди сотрудников оперотдела.
Миша Афанасьев в штабе жилзоны набрал и распечатал письмо знакомой. Цаплин жил с Мишей в одной секции. Он выкрал конверт и сбегал к оперативникам. Афоню примерно наказали – зэк не должен иметь доступа к множительной технике.

В два часа Цаплин поднимается в дежурную часть (телефон 1-30. Ст. 130 УК – "Оскорбление"). Через стеклянную стену наблюдает "кипеш" в жилой зоне. Вчера в ОСУСе (телефон 1-59. Статья 159 УК – "Мошенничество") пятеро понарошку "вскрылись" – порезались заточенной железякой от одноразовой зажигалки. Сегодня в жилке куча полковников из управы и журналистов, у штаба за зоной стоит нежно-золотистый "Lexus" генерала. Вся зона – "на фокстроте". Или "на ребре".
Старший дежурной смены берёт микрофон: "Кто там по броду плавает? В локалку! Бегом, блядь!" – и отдаёт его зэку Цаплину. До эфира – три минуты.
В колонии ни души. Замерли у локалок "козлы" с огромными красными повязками на рукавах телогреек. Появляется хозяин, полковник Сарапкин. Папа Сара. За ним журналисты. Останавливаются возле ОСУСа. Начальник, спрятав руки за спину и наклонив голову, говорит на телекамеру. Пальцы правой руки нервно массируют пальцы левой. Андрей прокашливается, щёлкает тумблером: "Здравствуйте! Говорит информационный центр нашей колонии. Главная новость дня – обострение арабо-израильского конфликта…"
Голос в эфире звучит убедительно, с легким бархатным придыханием. Андрей озабочен несовершенством мира. Таким тембром хорошо располагать к себе женщин. Человек опытный сразу поймёт – это прохиндей. Он хочет воспользоваться вами или обмануть.
Журналистов ведут к выходу. Папа Сара отстал, разговаривая с подбежавшим к нему завхозом этапки. У завхоза вид виноватый – вчера начальник (номер телефона 1-17. Статья 117 УК – "Истязание") ударил его зажатой в кулак рацией за антисанитарию в отряде. Рация "Motorola" древняя, под килограмм. Скула ещё болит. Зато чисто стало в этапке, как в операционной.

Завхоз идёт по броду в училище. В кармане пачка заявлений.
Здесь обучают вождению конвойных осуждённых. Есть группы вальщиков, трактористов, рамщиков и автослесарей.
Телефон училища 1-15. Статья 115 УК "Умышленное причинение легкого вреда здоровью".
Номер – в цвет. Директор Стаевич многим в лагере кровину свернул, заставил с собой считаться.
Пётр Петрович – требовательный руководитель. К работе относится серьёзно, у профессионала не бывает мелочей. Автодром не выведут, бензин урежут, зэк-прогульщик принесёт из санчасти фальшивое освобождение – Петрович звонит, ругается, информирует начальника. Спуску не даёт никому.
Свою ржавую гвардию из девяти мастеров производственного обучения держит он в ежовых верхонках. Мастера люди опытные, зрелые, самому молодому – 60. У них постоянный понос от мандража – вдруг уволит Стаевич. У каждого в столе левомицетин и по флакону валерьянки.
В училище занятия до 12. Колонийская школа, дав уроки, уезжает в город. Главное в работе её педагогов – схватить сумку и удрать на трёхчасовой рейсовый автобус. А мастера сидят в пустых классах до шести – читают учебные пособия, пишут конспекты. Обсуждают посещаемость и работу по профориентации. С Морфеем борются. Каждый день у них часовая планёрка, утром – совещание.
Забрав заявления у завхоза этапки, Стаевич продолжает работать с документами. В правой руке карандаш острым грифелем вверх, левая поглаживает кружку с чаем. На столе – планы, графики, отчёты.
В кабинет втискивается долговязый парень в прыщах, уныло спрашивает:
– Вызывали?
Петр Петрович отставляет чай:
– Почему не ходишь? Занят – чем? Опять мужикам давать стал?
Прыщавый тушуется:
– Да не, это Трифон…
Петрович, перебивая:
– Трифону давать стал? Трифон тебе всю жопу разворотит!
– Петр Петрович, я хожу! Это Трифон ошибся!
– Ошибся? Ошибки нам дорого стоят! Ленин ошибся – страна пошла по другому пути развития! Сталин ошибся – двадцать миллионов расстреляли! Понял?! Иди, и упаси тебя Бог! еще раз пропустить занятия!

…Раздаётся звонок. Замполит Зудин приглашает Петровича в штаб жилой зоны на административную комиссию.
Жене Зудину звонить 2-10. Статья 210 – "Организация преступного сообщества".
На службу Патриев едет с ним и Стаевичем в одном автобусе. Утром на Жене куртка грубой кожи, воротник поднят, на голове антрацитно блестящая "формовка". Похож на молодого бандита, "братка".
С зэками беседует так – глаз прищурит, рот кривой, спрашивает отрывисто: "По жизни – кто?"
Т.е. на какой ступени лагерной иерархии.
Вот надо же это ему. Это он подражает кому-то.
Комиссия ещё не началась, и сейчас Женя распекает подчиненных: "Работники?! Титьки вы мнёте, а не работаете!"
Без пяти минут майор! Стас шепчет Стаевичу:
– Петрович, сколько Зудину?
– 29. Молодой, перспектирующий…

Сегодня рассматривают дела по переводу в ОСУС (отряд строгих условий содержания) и ПКТ (помещение камерного типа).
Стоит перед комиссией ладный, в чёрной шелковой рубашке и безукоризненных брюках, азербайджанец Гадазиев. Объясняет, за что наложено взыскание: "Когда я прибыл в зону, мне сказали, что у нас все азеры и чичены проходят через штрафной изолятор. И если я не хочу, чтоб в моих вещах нашли психотропные вещества, я должен подписать бумагу, что препятствовал проведению досмотра во время приема этапа, и отправиться в ШИЗО".
Его сменяет чеченец Байбасаров: "Почему метлу в руки не взял? Потому что с метлой на плацу стоят черти, опущенные.
Мне директор производства сказал: раз чичен, иди чисти картошку. Преступление сделали 45 лет назад мои родители, тем, что родили меня чиченом…"

Психолог-стажёр листает серые листы в шершавой обложке – копию приговора. Убийца, срок - 15. В цифрах года освобождения что-то от Герберта Уэллса.
Слева тихая возня и шёпот. Это зам начальника отдела безопасности Дима Рахманов флиртует с психиатром Вереснёвой: "Доктор. Мой организм разрушен алкоголем в годы коммунистического рабства. Доктор! Помогите!" Телефон Димы – 1-21. Стас открывает кодекс. 121-я УК – "Заражение венерической болезнью". Ирина, предельная бдительность!!
Третий узник оказывается инвалидом. Зудин перезванивает в медсанчасть. (Набрать 1-35. Статья 135 УК – "Развратные действия". Возможно, групповой онанизм при виде мясистых чресл медсестры Мирославы.) В МСЧ инвалидность подтверждают.
Четвёртый грязен, с лицом олигофрена. Стаевич озабочен комплектацией училища: "Специальность не желаете получить? Кто по профессии?"
– Резчик… резчик по горлу, – неожиданно шутит зэк.
Отрывается от писем начальник ОВР Бобков: "Ну всё, хорош вату катать. Давайте выносить решение".
Оперативник Горбатюк поднимает круглую голову: "А выносить отсюда ничего нельзя…"
Это резчик по горлу всех расслабил, захотелось шутить и улыбаться.

Горбатюк был в Чечне. Поехал бы ещё – не берут. Горбатюк просится.
Министр юстиции Чайка звонит начальнику областного ГУИН: "Всё могу простить, любой косяк. Но если ещё раз Горбатюка в Чечню отправите…"
Желающие пообщаться с опером набирают 1-23. 123-я статья – "Незаконное производство аборта". Выкидыши Горбатюк аккуратно подшивает в папки.
"Бьёт явки" чистосердечных признаний и вербует информаторов Горбатюк на пару с оперуполномоченным Кошевым. У Кошевого тоже забавный номер телефона – 1-54, а это в УК "Незаконное усыновление". И станет пасынок "кумовкой оперской", получит "погремуху" сексота и будет периодически "сливаться".

А Саша Бобков (отдел воспитательной работы) – старательный, исполнительный, водку не пьёт. Штабные девушки ему пылко симпатизируют. Саша обязательно станет полковником. Это дежурная фраза Стаевича. Бобков отшучивается: "Эти бы не сняли да в лицо не кинули!"
На комиссии он говорит мало и только по делу. Успевает перлюстрировать письма осуждённых (заболела цензор) – зэки обязаны подавать их в распечатанных конвертах. В списке Патриева номер Саши 1-38. Статья 138 - "Нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений". Чудо!

Выходят из штаба. На грязноватых газонах разбросан навоз, скоро они станут грядками. В миксере неба дым кочегарки, удушливый фтор, запах печеного хлеба и кислых щей. Ветер подхватывает запахи и уносит на мёртвое поле между заводом и лагерем, на металлический лес, на урбанистические кружева линий электропередач, почерневших от въевшегося фтора. Убийца-завод по разлиновавшим небо проводам пьёт электрический сок. Вдоль дороги в зону страшненькие столбы освещения без плафонов, как виселицы с сорвавшимися мучениками. В пяти верстах отсюда – суматошный город.

Стас и директор училища выводят за зону социальных работниц и кадровичку – Будину, Зудину и Юдину. "Девки соцзащитные, – говорит о них Петрович и добавляет загадочно: – Однофилы…"
– Лида, - спрашивает Патриев Юдину, – какой у вас в кадрах телефон?
– 2-67. А что?

Статья 267 Уголовного Кодекса – "Приведение в негодность транспортных средств или путей сообщения". Это аналог знаменитой статьи 1081-й Уложения о наказаниях Российской Империи (смотреть рассказ Чехова "Злоумышленник"). По ней у Антона Павловича Денис Григорьев привлекался, откручивавший гайки от рельсов "на грузила".
И никак эта партизанская статья с девушками не стыкуется.
Посему игра закончилась.

Ушли служебные в город, в лагере только дежурная смена и часовые на вышках.

Афанасьев давно вышел из изолятора, он в отряде. Лежит на шконаре и читает полученное с оказией письмо. Пишет ему семейник из колонии-поселения: "Хай, пиплы! Я уже на поселухе в Шишкарях. Есть девки, правда, хозяйские. В магазине всё - от гандона до батона. А как ты? Как там сука Цапля? Как живёт эта большая птица на тоненьких ножках, которые легко можно переломать?"

Журналистка Маша Мишкина варит крепкий кофе в просторной квартире. Ногам приятен пол с подогревом. Маша вспоминает скульптуры в зоне, картины в комнате свиданий. Усы начальника колонии, липкие взгляды зэков. Взяв чашку и сигареты, садится за компьютер. Пальцы балетно прыгают по клавиатуре. "Зона, – набирает Маша, – похожа на сказку. Но это страшная сказка".

"Ты умница, Маша", – подумает Стас, закрывая газету.