Сантехнег Иоганн : Робинзон Крузо-2. Часть 2.

Прадалжение.
Вота я папал... Акуеть! Как жеш миня типерь найдут-то! Пиздец...
Ну ладна, нехуя раскисать. Нада хатя бы пастарацца ни здохнудь, што дастатачна затруднитдльно при маих-то спасобнастях к выжыванию в ниибически ниприветливых трапичиских жунглях. Я, помню, дома-то два раза чудь с голада ни пагип ужаснай смертью - ф падлу была фстать, бэпэшку заварить. А уж здеся каньки атбросить - что паибалу палучидь кованным батинком - таг же лихко, да нижилательна нихуя...
Вопщем решил я первым делам сибе лижанку скалатить. Слехка углубился в лоно жунглей (на пол-шишке) и пыталсо атработанным до афтаматизма приёмом Жеки Чана нарубить пальмоф. Загогулина аказалась ф том, што у Жеки-то он атработанный, а у миня - хуй тама кавырнул... Вопщем чудь руку ни паламал... Ришил ни выебацца и пашёл искать чё-нить сриди абломкафф самалёда. Нашёл аварийный красный тапорег. Острый, сцуко, каг бритво... Помню, у миня папка таким па агароду хамичкоф ганял, пока ни пасадили за изгатавление наркатичискех грибоф... Предурог... Гаварил жи я иму: "Спалимсо, папко", а он всё адно - разрисавал фсю теплицу сирдечкаме и натпись бальшиме букваме захуячел: "Аллах - рулит".
Отвлёксо... Кароче нарубил я пальмочег, запиздошел сибе лежбище аки у царя. Дажи падобие вадинова матраца сибе сделал: в гандон вады набрал, литраф сто-пицот (хатя я ни знаю скока это, но вопщем дахуя в ниво вашло, б/п), палажил на кравать и стал весило прыгать... Прыгал нидолга, минуд пять... Патом гандон, ни выдержав унижения, коварно взъебал и я больна ударилсо жёппой.
Ближи к вечиру страшна захателась каво-нибуть скушадь и я решил наведацца в жунгле исчо рас. Па дароге ничё асобиннава ни случилась, кроме встречи са страннай гариллай-гопнеком, каторая пачимута гаварила на кетайскам языке и, приветливо памахивая кулаком, видимо вежлива прасила закурить. Я не менее вежливо ответил ему атменным ударам с наги паибалу и задорна насвистывая "Ave Maria" папиздавал дальше, не абращая внимания на то, как макако, патиряф палавину зубчекоф, атпалзаит к дериву и што-то ниразборчиво пердит пра старшОво на районе, Гену Конга, угражающе проводя сломанным пальцем па шее...
Пабрадиф ищё минуд пядь я наткнулсо на странное дерево с кансервами вместа пладоф, но я был очинь голадин и ни стал придавать этаму асобава значения. Нескалько раз пизданувшись с этава страннава чюда природы я фсётаки сабрал заебатый уражай и двинул абратна в лагирь.
Сытно напизьдякавшись я блаженно лижал на сваей имправизираванной кравате и сладко папёрдывал. Меня фсё больше биспакоила павышенная страннасть этих жунглёв. Странная вредная абизьянга с не менее странной татуироффкай на жёппе: "ВАСЯ ИЗ БАРНАУЛА"; какое-то не вызывающее даверия дериво (кстати, не с ево ли пладофф я так отрывисто-бойко, но настороженно пердю?)... Хуй пайми, блять...
Ладна, завтра папробуим разабрацца, а щас нада маленька прикарнуть...
Праснулся я ат бисциримона щлёпающех мне паиблу капилькаф нихуя ни диликатного и ниибически сильнава ливня. Изысканна матирясь я пабижал к абломкам самалёда и нашёл там впалне нихуёвый парашуд. Ловко орудуя топориком я выпатрашил ево и отделил купал. Из ниво я сделал заебатильскей навес, натянув на шесть пальмоф, остафшихся от изгатавления кравати. Палучилась пиздадельная паладка.
"Типерь попка вашиво малыша всегда будет сухой и чистай" - пачимута вспомнилась мне риклама нахуйникоф и падпиздникоф для сапливых пиздюкоф. Странно, ведь я вапще-то нинавижу этих малиньких, лысеньких падонкаф. Можит патаму шта когда-то давно мая саседка угаварила миня пасидеть с её сынишкай? Сама саседка была изрядно припизднутым сущиством, паэтому и пацанчег был просто абязан прадолжидь долголетнюю традицейу семьи, и, паверьте мне, он по ебанутости уделал, нахуй, всю сваю низдаровую симейку!...
В тот ракавой день это в-рот-ёбано-созданье устроило мне "судный день" на дому...
Он срал где можна и где нильзя; срал, искренне призирая законы гравитации; срал, ломая все мои представления о максимальном каличистве гавна, вмищаимого арганизмом чилавека; срал в длинну и в высату; в изящном прыжке и стоя на галаве; срал на точность, всигда выбирая миня живой мишенью; срал гавном жидким, твёрдым и парообразным, экспириминтиравал с цветом и кантраснастью дерьма и т.д.
А пад канец это двухлетнее сцуко, сасридаточенно, глядя прямо мне в глоза, абзывалосс самыми извращёнными и редкими абидными славами на сваём пиздюшачьем языке (я нихуя нипонил, навернае это и спасло миня ат пажизниннай психологическай травмы), а в это время маё самамнение стремительно вьёбывалось в плинтуз и скатывалось всё ниже и ниже, боясь показать оттуда хотя бы кончег залупке.
До сих пор я вижу ф кашмарох это литсо, эти лидяные глоза, паблескивающие сталью, и слышу эти ужасные слава: "ДяДя!... Агу!...Агу, бля!" - и просыпаюсь я уже на абоссаной прастыне...
Опять я атвлёксо!...
Таг вод. Заебенив сибе понтовую паладку мне пачиму очинь захателося пакекать. "ВОЛЮ КАНСЕРВАМ!!!" - скандировала жёппа, и я не смел ей пиречидь. Придерживая очко левой рукой я на сверхзвукавой скоросте мчалсо к морю. Вдруг савершенно случайно я оглянулся на жунгле и туд же встал как фкопанный... Благо, што ни абасралсо...
Из жунглеф на миня пялились две пары тёмно-багровых глазьев.
Обладая нидюжей саабразитильнастью я маминтальна дагадалсо, што срать сейчас СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНО! Но каг гласид пасловиццо - жёппе ни хуя ни прикажешь!
Я опять пасматрел в ту сторану, где миг назад увидел этих лупоглазых, но там уже никаво не была.
Какал я оччень и оччень настороженно! В любой мамент я был гатофф с голай жопой вступить в смертельную схватку с любым пративнеком, но всё прашло спакойна. Пранесло... В абоих смыслах...
Придя в паладку, я от гриха падальши зажёг кастёр и попытался уснуть, но никаг ни мог. В галаве был адин вапрос - что там за пешкАстые еблочудища шароёбяцца? Я пытался успакоидь сибя мыслью, што это всиво лишь пара апкуринных йёжекоф-наркоманофф, но нихуя ни фсё таг проста. Хуйня, завтра разбирёмся. Истина, сцуко, где-та рядам, шопестетс...