Ик_на_ЖД_Ёдяд : Человек-Ядро.

Венедикт Папиросин искал работу давно и безуспешно, и даже уже не удивлялся тому, что никому не нужен работник с опытом работы на нарезке чипсов премиум-класса.
Поэтому когда зазвонил его телефон, Венедикт был спокоен. Наверное, это реклама политической партии.
- Венедикт Папиросин?
- Так точно, - и Венедикт вынул из носа палец.
- Это Госцирк.
- Менеджируете продажей билетов? - поинтересовался из вежливости Венедикт.
- Нет, мы увидели в интернете ваше резюме, и приглашаем вас на собеседование.
- Что? Цирк? На собеседование? Меня приглашают работать в ЦИРК?
- Ну..вообще-то именно так и обстоит дело, - растерянно пробормотал голос в трубке.
Венедикт задумался. И выпалил:
- Куда? Когда?

Через несколько часов он был в помещении Госцирка, пред лицом начальника отдела кадров – выразительным толстячком, нос которого был ноздреват как буханка, плотоядно подвижен, и от такой самостоятельности лицо, обрамлявшее его, приобретало беспомощный вид, никак не вязавшийся с глумливой кривой ухмылкой.
- Значит, вас зовут.. – и толстячок заглянул в распечатанное резюме – Венедикт Па-пи-ро-син?! – он засмеялся от души, не скрывая удовольствия. – Фамилия у вас, дружок, уж больно смешная.
Венедикт насупился:
- Ничего смешного. Это не от слова «папироса», а от слова «папирус». Это такой египетский тростник, из которого древние египтяне делали бумагу. Я же сам из них, из коптов. Предки мои…
- Когоптов? – перебив, скаламбурил вопросом собеседник, намекая на необходимость пояснений.
- Коптов, - с нажимом повторил Венедикт. – это коренная народность Египта. Вот, у меня место рождения – деревня Коптиловка Саратовской области, так это еще мои далекие предки ее основали, когда эмигрировали в Россию, - Венедикт ткнул пальцем в резюме.
- Рюриковичи мы, да? Из фараонов? – не унимался толстячок, потешно суча ногами под столом.
- Из фараонов, да. Мой самый известный родственник – Тутмотеп Фиванский, эпоха Древнего Царства. Сразу после номархии.
- Да-да, сразу после, и никак не иначе, - блестел глазками начальник.
- Вот взгляните, я вырезку с собой захватил, - и Венедикт развернул на столе вырезку из газеты, с фотографией египетской росписи - животные, птицы, люди, фараон.
- И кто же ваш родственник?
- Вот этот, самый крупно нарисованный, с двумя жезлами в руках.
- Что за жезлы?
- Символы власти, их еще называли жезлами Гора. В левой руке – из цинка, в правой – из бронзы. Внутри – кварцевые кристаллы. В них заключалась божественная сила фараона.
- А-а-а-а, - понимающе подмигнул начальник, - Божественная сила! А почему не указали ее как свое достоинство в резюме?
- Ну..у меня же нет таких жезлов.
- Вот и славно, - стал внезапно серьезным толстячок. – Венедикт. Мы приглашаем тебя на работу в наш цирк. Нынче тяжелые времена, и денег от государства поступает все меньше и меньше. Народ перестал ходить на представления. Никому не интересны скабрезничающие клоуны-кривляки, полуголодные немощные тигры без зубов, старомодные гимнасты в трико, траченных молью, и псевдо-борцы. Чтобы завлечь народ, нужно нечто новое, совершенно уникальное.
Венедикт кивнул, да, мол, не вопрос, нужно нечто новое.
- Так вот, - продолжал начальник отдела кадров. – Это самое новое должно быть одновременно и в формате цирка. Нельзя просто так устроить на арене, к примеру, стриптиз, или крутить киношки. Нам эти темы попросту не профинансируют, Веня.
Венедикт кивнул вторично.
- Ты можешь что-нибудь предложить в этом направлении?
- Ээ..нет, пожалуй, нет, я ведь никогда не имел касательства…
- Вот и славно. Поэтому предложение будет от меня. Ты приглашаешься на работу в должности Человека – Ядра!
- Человека –Ядра?
- Человека-Ядра! Тебя выстреливают из пушки, и ты летишь на страховочную сетку по очень крутой траектории. Бабах! – Фьюить! – аплодисменты! Но при этом ты долго как бы готовишься, под тревожную музыку прощаешься с залом, машешь рукой, как Юрий Гагарин. «Мери едет на Луну», помнишь такую шнягу?
- Ясно, - с сомнением в голосе проговорил Венедикт. – А это вообще опасно?
- Ну как тебе сказать..- замялся толстячок. – Риск, конечно, есть…Внутри пушки такая платформа, а под ней – порох, по-аптекарски точно отмерянная порция. Самый плохой расклад, если пороху окажется слишком много, и ты улетишь в купол, и промажешь мимо сетки. Но так не будет, наш пиротехник работал в ГРУ, человек опытный.
- Спасибо за честность.
- Ну как тебе предложение? Деньги, разумеется, вперед. Двадцатка.
- Я подумаю, – насторожился Венедикт от этого «деньги вперед».
- Думай, только недолго. После тебя еще трое на собеседование записаны. Без комплексов люди, если верить их резюме.
- Хорошо, я подумал. Я соглашусь.
- Отлично, Веня. Завтра представление, приходи. Репетиции, как ты сам понимаешь, не будет. На всякий случай, - и начальник отдела кадров хохотнул.

Под звуки циркового марша, и бой литавр, Венедикт Папиросин шагнул в яркое море огней. По сценарию Венедикт был закутан в плащ, который должен был с пафосом распахнуть перед тем, как шагнуть в жерло пушки. На голове Венедикта повязали платок, в точности как у древнего египтянина на фотографии в газетной вырезке. Это была его собственная идея, изюминка сценического образа.
Венедикт подошел к высившейся посреди арены Пушки, широко улыбнулся зрителям, и распахнул плащ. «Оуууу!!» - зашумела толпа, и послышались нешуточные аплодисменты. Униформисты переглянулись. Такого успеха еще не начатого номера они не припоминали.
Сзади на ухо нашептывал пиротехник, переодетый в малиновый со звездами пиджак униформиста:
- Значит так, Веня. Спускаешься по веревочной лестнице в ствол пушки, встаешь на платформу. Я вытягиваю лестницу. Поджигаем порох, он детонирует, платформа выталкивает тебя. Сгруппируйся на выходе из ствола, чтобы не повредить себе чего-нибудь. Вот, возьми.
- Что это? – покосился Венедикт на цилиндр, обклеенный блестящей фольгированной бумагой, не переставая улыбаться залу.
- Это шутиха. Когда будешь в верхней точке траектории – рвани шнур на себя. Только держись подальше от раструба, чтобы тебя не обожгло. Будет салют.
- Понял, - ответил Венедикт, и принял из рук пиротехника шутиху.

Раздался барабанный бой, и Венедикт медленно спустился в Пушку.
В Пушке было темно и гулко, как в подвале. Поверхность жерла ощутимо вибрировала от грохота оркестра.
Венедикт сжал в левой руке шутиху. В правой руке он держал картонную трубку, окрашенную дома серебрянкой. Внутрь трубки Венедикт набил гвоздей и шариков из подшипников. Если его взорвут по недосмотру пиротехника, то просто так им это не сойдет с рук.
Барабанная дробь смолкла. Венедикт изготовился, слегка согнув ноги в коленях, и скрестил руки с зажатыми в них цилиндрами на груди, чтобы не зацепиться при полете.
«И-и-и-и-и – Ап!» - прозвучала команда, и раздался взрыв.
Венедикта вытолкнуло из Пушки, и он, медленно вращаясь в воздухе, обозревал зал с высоты. Получилось! Он жив, и летит! Ах, эти прекрасные лица детей и взрослых, зачарованно уставившихся на него, Венедикта! На Венедикта нахлынул восторг осознания славы, и ему казалось, что он словно Солнце излучает потоки любви к зрительному залу. «Это еще не все! Погодите чуть-чуть!» - подумал Венедикт, переведя взгляд на приближающийся купол.
Подъем замедлился, и Венедикт завис-воспарил в высшей точки траектории, подобный соколу. «Да ведь я же почти воплощение Гора!» - пролетела мысль.
Со счастливой улыбкой Венедикт дернул шнур на шутихе.

Взрыватель привел в действие гексоген, и картечь мгновенно заполнила смертоносным облаком зал. Зал взревел – раскаленные шарики и гвозди разрывали плоть на части, дробя кости, вколачивая зубы в глотки, забивая глаза в глазницы. Клочья окровавленных тканей закружились, как листья под осенним ветром. Люди вжались в кресла в тщетных попытках избежать своей участи, и, пачкая мебель и друг друга кровью, бессильно и бессмысленно ползали, двигая конечностями, издавая звуки, сливавшиеся в оглушительную какофонию боли и страдания.
Под куполом яркими вспышками грохотал фейерверк.

По коридору, держась за окровавленное ухо, бежал задыхающийся пиротехник. Достигнув кабинета директора цирка, он остановился, и с трудом перевел дух. Открыл дверь
- У этого козла была картечь! У этого козла была картечь! – вместо приветствия прокричал пиротехник человеку, склонившемуся над столом.
- Как..картечь? Ты хочешь сказать, что взорвался не только Ядро?
- Слышите же, там полный зал убитых и раненых!
Человек за столом закрыл лицо руками.
- Беги к униформистам, пусть выпускают клоунов и дрессированных собачек, – и стал сгребать бумаги со стола.

Прохожие добродушно улыбались, слушая доносившиеся из-за стен цирка вопли.
Вот как кричат,
а значит,
старый добрый цирк
все еще любят.