Кобыла : Иришка

Oстались позади гостеприимные Санаксары с их кошками, зелеными березками и запахом свежеиспеченного хлеба из братской пекарни. Автобусы с глухим урчанием набираютход. За окошком мелькают бесконечные капустные грядки с темными фигурками монахов, черно-белые коровы, пастухи-послушники с кнутами и сосны, сосны…

Направляемся в Параскево-Пятницкий монастырь. Солнце припекает сквозь окна, глаза поминутно слипаются, слышно, как залетевшая бабочка бьётся о стекла. Сквозь монотонный гул мотора доносятся неясные обрывки фраз. Завтра - Яблочный Спас, Преображение, и старушки волнуются, поспеем ли к празднику и где купить яблок. Путь неблизкий.

Внезапно автобусы останавливаются. Те, кто бывал здесь раньше, говорят об источнике св.Георгия Победоносца. Выходим из душного салона. Остро пахнет полынью и сладковато, с горчинкой - сосновым бором. Хочется свалиться в теплую траву, усыпанную редкими хвоинками, и остаться здесь навсегда, среди стрекота кузнецов и шума вершин.
К источнику решаются идти только пятеро: я с мамой и Иришка
с родителями. Приходиться, хватаясь за чахлые кустики можжевельника, спускаться с высокой, по пояс черноногим мордовским соснам, песчаной насыпи.

Вот и родник. Купальня - несколько аккуратно уложенных на землю досок, огороженных простым куском зеленой клеёнки, рядом скамейка для одежды. К стволу дерева прибита полочка с иконой святого. Ручей мягко журчит, вытекая из свежесколоченного сруба, и теряется среди корней вековых сосен, чтобы, наверное, где-то вдалеке влиться в Мокшу. Сразу вспоминается объявление на дверях трапезной: «Братие,купание в р.Мокше запрещено по санитарным показателям. О.игумен», а чуть ниже - обращение к прихожанам с просьбой пожертвовать чеснок для озимой посадки.

Лес пронизан солнечными лучами, по ним желтыми бабочками кружат опадающие берёзовые листья. Рыжие муравьи тащат вверх по насыпи извивающуюся зелёную гусеницу, песок под их лапками осыпается и все соскальзывают вниз.

После купания радостно и спокойно. Фотографируемся на память. Я смотрю на Иришку – весёлую двадцатипятилетнюю девушку с копной темных кудрявых волос и почему-то думаю, что именно такими должны быть русские женщины - крепкими, невысокими. Я ещё не знаю, что у Иришки рак - циничные последние два месяца, скупо отпущенные врачами. Осенью её умирающую, обессиленную чёрной кровавой рвотой отвезут в монастырь, где она примет постриг и … исцелится, полностью переродившись для новой жизни. Но это будет через два месяца, а сейчас мы счастливо улыбаемся в объектив фотоаппарата. Щелк – жёлтые листья медленно ложатся на крышу сруба, скамейку, дощатый пол купальни. Щёлк – вершины сосен тихо шумят, в просветах – оконца голубого неба с черными точками ласточек. Щелк - впереди дороги, храмы, монастыри, вся жизнь, долгая и неведомая.

Вспоминай нас в своих молитвах, Иришка, в монашестве раба Божия Илария.