norpo : Праздник.

Я сидел в аудитории и задумчиво смотрел в окно. За окном было мрачно. Грязный черно-белый снег покрывал изломанный черный асфальт. Холодный ветер бродил среди почерневших мертвых деревьев. За окном было 31 декабря и весь город жил в предвкушении праздника. Только я одиноко сидел у окна и не мог оторваться от чарующей картины разрушения природы человеком. Мне некуда было идти. Меня никто не ждал. Мне было все равно.
В дверь робко постучали.
Я не среагировал, наверно ошиблись дверью, да и свет я не включал.
В дверь постучали еще раз. А потом кто-то тихо зашел в аудиторию. Я с интересом обернулся. На пороге стояли двое – Аня и какой-то долговязый мальчишка.
- Что Вам надо придурки? – сказал я как можно вульгарнее, что бы они убрались поскорее и оставили меня в моем любимом одиночестве хотя бы еще на пару часов.
Аня покраснела и сказала, как всегда тихо:
- А мы к вам пришли Новый Год справлять, - и она уставилась в пол, шмыгая своим очаровательным маленьким носиком.
Не знаю почему, но меня всегда бесили люди говорящие тихо. Складывалось такое впечатление, что они делают это специально, прочитав кучу книг по НЛП. Но я то был уверен стопроцентно – Аня не читает книг и вряд ли будет их когда-то читать в будущем.
Она всегда говорила еле-еле, выдавливая из себя слова, с таким видом, будто учила их час назад, а теперь силится вспомнить, и всегда очень тихо, как будто связки ее порвутся, если она будет говорить громче.
Честно говоря я удивился ее словам, хотя сначала на минуту завис, шокированный.
- Что делать? – спросил я с угрозой в голосе, обдумывая сложившуюся ситуацию со всех точек зрения.
- Мы Новый Год пришли отмечать, - еще тише сказала Аня и посмотрела куда-то влево, - я и ёлку привела, чтоб не скучно было, а за дверью еда и шампанское.
Аня быстро посмотрела в мою сторону и опять уставилась в пол.
Я оцепенел.
Этот долговязый парень – ёлка?!!! – крутилось у меня в голове. А куда ему приделать звезду? Да пошло все!
- делайте что хотите, - равнодушно сказал я и отвернувшись, уставился в свое окно.
За окном, в то время пока я беседовал с Аней, происходили захватывающие события, а именно, какой-то пьяный мужик пытался посрать прямо посередине нашего двора и выходило это у него неважно. Штаны он уже успел не только снять, но и закинуть на маленький заборчик, отделяющий двор от газона, трусы он снял, взял в руку и теперь сидел на корточках, раскачиваясь, как ива на ветру. В итоге он приступил к акту дефекации, его качнуло и он сел в собственное дерьмо, а теперь пытался встать, но в итоге завалился на спину. Из положения лёжа мужик выбрался не сразу. Сначала он катался по двору, перемазавшись с ног до головы в собственном кале. Потом он зачем-то отжимался от асфальта, видимо вспомним уроки физкультуры, а затем он встал на колени и потихоньку побрел в сторону арки, ведущей на проспект. Когда его перемазанная говном жопа скрылась в черной подворотне, я обернулся и понял, что пропустил момент украшения праздничной ёлки.
А ёлка, надо сказать, удалась на славу. На моем столе, заботливо очищенном от бумаг, стоял мальчик-ёлка. Его ноги были прибиты гвоздями к столешнице, а руки связаны канатом, который крепился к крюку для люстры в потолке. Парень был абсолютно голый, на его голове была заботливо укреплена гвоздями роскошная красная звезда. А все его тело украшали елочные игрушки, закрепленные степлером к его телу. Также он был перемотан с ног до головы дождиком и украшен разноцветными лампочками, которые весело мигали. На его безжизненном члене раскачивалась небольшая плюшевая крыса – символ наступающего года по восточному календарю.
Крови не было. Я даже удивился и посмотрел вокруг.
Аня мне прошептала на ухо:
- Я кровь удалила заранее, специальным шприцом.
- Предусмотрительно, - я одобрительно потрепал Аню по щеке, от чего она опять покраснела и сказала:
- А вот и наш праздничный стол!
Я обратил внимание на две сдвинутые парты, накрытые клеенкой. На праздничном столе было все, что принято есть на Новый Год – салат оливье, мандарины, бутерброды с икрой, маринованные огурцы из банки, курица-гриль и шампанское.
- Недурно, весьма недурно, - пробурчал я себе под нос и сел за стол, Аня села напротив и уставилась в тарелку.
Я посмотрел на часы. Было десять часов вечера.
- Еще два часа, - сказал я.
Аня кивнула.
Мы сидели молча.
Я курил.
Минуты тянулись медленно.
Я рассматривал ее лицо, грудь, худые плечи, нелепое синее платье без декольте, прыщик на ее лбу.
Опять курил.
Думалось, что же там за окном.
23:15
Я не выдержал. Встал и подошел к окну.
Пока мы сидели за столом, во двор вернулся мужик, видимо в поисках своих штанов, но до заборчика он не дополз. На его спине сидел какой-то человек в черном плаще с капюшоном и отрезал мужику пилой голову. Неожиданно незнакомец посмотрел прямо на меня и, хотя я не увидел его лица, я почувствовал его жуткий взгляд, дикий, нечеловеческий страх пронзил меня насквозь, я не отрываясь смотрел на черный провал в капюшоне, а сердце мое вырывалось из груди. Спасла меня Аня, она положила мне руку на плечо, я вздрогнул и обернулся к ней. Она увидела моё лицо и отшатнулась, а потом улыбнулась мне ласково и пригласила за стол.
Мы сели, было 23:59.
Я снял с шампанского фольгу и открыл его ровно в 0:00.
Хлопка почему-то не вышло. Пены тоже не было. Я разлил шампанское в два пластмассовых стаканчика и мы выпили.
Потом мы сосредоточенно ели салат и курицу.
Жевали бутерброды с икрой.
С улицы раздался дикий вопль. Аня дернулась. Я улыбнулся, представив этих мерзких людей с фейерверками, которые вышли во двор.
Аня, увидев мою улыбку, расслабилась и тоже улыбнулась.
Я поманил ее пальцем и она подошла ко мне вплотную. Я опустил ее на колени, расстегнул ширинку и вложил ей в рот свой напрягшийся член. Пока Аня сосала, я думал о странном существе в черном плаще с капюшоном, о его природе и мотивах его поступков. Странно увидеть столь животное проявление инстинктов во дворе столь прагматичного города. Аня увеличила темп, и я поневоле отдался процессу, потеряв нить размышлений.
После великолепного минета, я стал наливать шампанское очень часто, а мое естество налилось такой энергией, что я буквально затрахал бедную девочку. Я имел ее несколько раз подряд, потом анальный секс, потом опять оральный, я испробовал множество поз и позиций, я даже трахал ее пальцами, пока она мне лизала дырку в заднице, я поимел ее всю, целиком, без остатка. Во мне проснулось то самое, первобытное, что навеки потеряно в человеке современном.
Я терзал ее так бурно и с таким напором, что не заметил даже к порыве безудержной страсти сломал ее хрупкую шею.
Я мгновенно очнулся и протрезвел. Осмотрел ее избитое, исцарапанное тело с вывернутой шеей, ее прекрасные, но выпученные глаза и понял, что праздник, которого я меньше всего хотел, прошел. Я сходил в туалет, привел себя в порядок, почистил зубы, оделся.
Когда я вернулся в аудиторию, тамуже хлопотали мои ученики. Они разобрали ёлку, запаковали в мешок Аню, собрали еду со стола, вымыли все следы моей жизнедеятельности. Люблю своих учеников, всегда такие аккуратные, исполнительные, молчаливые.
Я подозвал Антона:
- Послушай Антон, а кто у нас по университету расхаживает в черном плаще с капюшоном?
- Знаю, Михаил Аркадьевич, это же наш ректор, Степан Егорович, у него в этом году семья за границу уехала, а он остался один.
- Вот, а я то думал, откуда этот пронизывающий взгляд! Кстати спасибо Антон, что помогли убраться, я ценю вашу помощь.
Антон улыбнулся и побежал догонять своих. Сегодня ребята погудят на славу, я арендовал им клуб в качестве компенсации и они должны оторваться по полной, сейчас вроде так говорят – «оторваться», какое смешное слово, но да и Бог с ними.