Giggs : Чудесные приключения Саввы, Егорова сына

I. Незначительный дорожный эпизод

Это был нехороший город. И вот Савва шел к этому городу с котомкой за плечами, теребя желтыми от табака пальцами сорванную былинку. Дорога была неспокойная, ибо во все времена на дорогах лихие люди бывают. «Верно, дорогу черт своими сподручниками забивает, чтобы добрые люди в глуши да во тьме невежества прозябали», - думал Савва, замечая между тем мигание далекого огня, должно быть, от костра.
Подобрав суковатую увесистую палку, он бодро направился навстречу своей судьбе, ибо не таков был человек Савва, чтобы со своей дороги сворачивать. Разве что малость самую он свернул, дабы из-за куста бузины разглядеть, что за люд собрался у огня в столь неурочный час – часов в семь вечера.

«А скверный народец, как я и думал», - мыслил Савва, узрев здоровенную черную кудлатую голову. - «Не то цыган, не то ведун, леший его дери».
Палка зазвенела и задрожала в руке Саввы от удара, который он нанес по самой макушке нехристя.
- Ты чаво это?! – вскричал хозяин страшной головы, вскакивая и гневно сверкая очами на Савву.
- А ты не зыркай! – возразил Савва, обрушивая новый удар на ненавистный череп.
- Братва, да что же это?! – обиделся цыган, обращаясь к своим соседям по привалу, которые с интересом наблюдали за происходящим.
- Озорной парнишка, - заметил один из них – конопатый парень, телосложением неприспособленный к сельской и строевой жизни, видимо, цирюльник.
- Ты смотри, цыгана на смерть убивают средь бела дня, - толкнул в бок маленький юркий мужичек в грязной рубахе свою бабу, которая, привалившись широкой спиной к пню, пускала во сне пузыри толстыми губами.
- Уморился я. Повезло тебе, душегубец, - признался Савва, и сел у огня, потирая гудящую ладонь. Палку он положил себе на колени.
- Ах ты козел бородатый! Лапотник безумный! Кой черт ты вылез из своей берлоги?! – ругался цыган, обтирая кровь с лица.
- Но-но! Отойди от меня; ибо сказано в Писании: блаженны плачущие, ибо они утешатся,… принял я тебя за конокрада…
- Хрен ты вороний! Из Писания он мне толкует, селедка бородатая, - не унимался цыган.

Однако Савва уже храпел, удивленно вскидывая во сне густые брови. Снилось ему, будто дошел он до самого города и спустили ему мост на цепях, чтобы через ров с пиявками перейти. И вышел он сразу на рынок, дав пятак стражникам. А на рынке Савва мясца вдруг решил купить. А мясо-то все какое-то не очень, скверное мяско – перекрестить его только, да выкинуть через левое плечо: вроде вырезка, а с глазами; не то голова свиная, а с рогами… - Сколько за окорок просишь, бабушка? – почесав бороду, спросил Савва, указывая на вполне приличный окорок, который, правда, заканчивался человеческой ступней.
- А так забирай, милсдарь! – дыхнула бабка Савве в лицо сивушным перегаром, зачем-то ухватив Саввино плечо своей высохшей костлявой лапой, - замучилась я с ним. Окорок слегка пошевелил грязными пальцами, точно слушая.
- Так сожгла бы его, или собачке снесла – все пропитание животине. Окорок возмущенно растопырил пальцы.
- Сжечь?! Ишь ты ушлый какой! – разъярилась вдруг торговка и, не отпуская Саввино плечо, сунула ему под нос перемазанную засохшей соплей дулю. – Кусай, песий сын!
Потом пошла такая тряска, что Савва за свое плечо всерьез обеспокоился.
- Вставай, песий сын!

Савва вздрогнул и разлепил веки. Его тряс за плечо тот самый конопатый парень. Вблизи он показался Савве еще тщедушнее, словно парнишку с виселицы недавно сняли.
- Чаво надо-то?! – шикнул Савва, стряхивая руку парня со своего плеча, - да убери грабли!
- Это… братуха! – парень тяжело задышал, - там этот, хрен городской свою бабищу мять в лес повел. Айда подглядим?
- А сам-то чего? – чувствуя предательское шевеление в портках, недоверчиво протянул Савва.
- Сам-сам… А вдруг цыган проснется? А ты – один. Я нож у него видел. Не ровен час… А я, стало быть, как православный…
- Ну, черт с тобой! – покосившись на стонущего во сне цыгана, согласился Савва.
- Вот! С умным человеком и поговорить – благодать.
- Пошли, неча, - слегка покраснел скромный Савва.
- Ага, манатки только соберу! – парнишка метнулся к цыгану и стащил у того что-то с пояса. – Готово!
- Ловко! Ну, куда они, леший их дери, погребли? - щурясь на лесную мглу, спросил Савва.

Лунный свет заботливо освещал небольшую полянку и тощие мужские ягодицы, быстро поднимавшиеся и опускавшиеся промеж закинутых на мужские плечи массивных бабьих ног.
- Ишь ты! – Савва только руками развел, - ловко!
- Тсс! Идем к тому дереву, там лучше видать будет.
- Это что у нее за стекло на роже?
- Это пенсне, дурак. Тише ты.

- Яшка, а тут точно зверя нет? – вдруг прервала монотонное пыхтение мужа баба.
- Нету, - раздраженно ответил мужик, - не ворочайся – пенсне спадет.
- А ты скоро? Я жрать что-то страсть как захотела!
- За полчаса, думаю, управимся, если заткнешься, конечно. Ну давай, сука, как я тебя учил?!
- Ох, Яков, перестаньте, не ровен час, граф войдут! – зачем-то изменив голос, пропищала баба.
- Пардоньте, графиня, а только никак нельзя перестать-с.
- Но граф могут войтить… И мне больно, Яков! Моя узкая щелочка сотворена для других размеров. И, в конце концов, я с мужем только возлежать могу, как верная супруга! Слезьте!
- Потрепите, графиня, еще немного, и я закончу наш скромный ежедневный ритуал…

- Что делают! Ай, что вытворяют! Говорил мне батя на Нюрке жениться, а я «толстая! толстая…» дурак! Ай дурак! – Савва восхищенно наблюдал чужое сокровенное.
- Это еще что! Сейчас такое начнется, - засунув руку себе в портки, заверил парень.

- Теперь прочистить надобно и дымоход – поди зарос он гарью со среды! – с этими словами мужик стал помогать бабе перевернуться на живот.
- Ох, Яков! Я уж сама о том молить хотела!
- Так, без отсебятины, сука! По четным дням мы по-моему все делаем. Итак, что скажете на это Вы, моя надменная графиня?!

- До чего складно излагает, гаденыш. В бурсе, небось, учился?
- А хрен его знает… Слушай, будь человеком, закрой варежку!

- Скажу на это, Яков, я одно: что понукает Вас месить мое говно? – баба зареготала.
- Последний раз прошу! – разъярился мужик.
- Вы демон, Яков, посланный, чтоб истязать меня! В грязь повергая естество, Вы превозносите лишь зад, как божество!

- Верно стрекочет, правильная баба! У, нехристь! Мы в селе таких кольями…
- Заткни пасть!

- Уж близится финал, графиня! Я кончаю! Кончаю… Я… - с этими словами, он выдернул из необъятного зада бабы детородный орган и, подбежав к ней спереди, стал заливать ей семенем пенсне.
- Не сметь! Мужлан! Не смейте заливать сей мерзостью мой зрительный прибор, что изготовлен по последней моде на заказ!
- Ну, мне пора, графиня! Не чихайте! – выкрикнул мужик и повалился на спину.