13.13."КОТ" : 1313«Я»др.0;]~(«циниzЫм гуманиzЫм» погго on ze ЛИТПРОМ;)

1313«Я»др.0;]~
(«циниzЫм гуманиzЫм» погго on ze ЛИТПРОМ;)

Эпиграф:

«перцовка»

спасибо папа!
…
за то что кончил!
…
спасибо МАМА
за то что в сердце
…
и я не я
но покончу с миром
не он со мной
…
хуй с ним не плевое дельце;)~

я не бутылка
воля не водка
и мир не перец что в ней томится
…
друзья, где стопки?
привет перцовка!
давайте ебнем!
давайте злиться!

я

часть 1-я:

СУП С БОЛТОМ
(налито)

/история не о том как кто-то сербая супчик словил болт и разжевал свои зубы/

Д. Хармсу
малехо запоздалый
презентик к столетию
со дня рождения чинаря

- Ууу твай! Бйядота безгвазая! Ссюка! – горланил в след летевшей по подъезду деффочке, по ее воле диффузирующий свой копчик с засратым железобетоном Кузьма Петрович – Совсем повылазило!?! Нагватаються фсякой д(ы)яни! и людей с ног сносят!!… Тваюка! Т…
А дело в том, что Кузьму Петровича подпрыжало, а на улице месяц не май, не апрель и не март даже. «Шумит февральская вьюга, теряют люди друг друга…»
Найдя первый же «добрый» – т.е. не закупоренный железными дверяками подъезд, он ворвался в него. Нужда не дала даже выбрать угла. Едва успев снять штаны, он принялся… ну не то чтобы принялся, не совсем… он… фу!!… ну ясно (бляtь – «ясно»… солнышко… нихуя ясного! Короче поняли да!?)! А тут эта деффочка несущаяся сломя голову…
- Бляяя! Ну тварь! Совсем поахуевали… - вопил ужо не Кузьма Петрович, а высунувший на шум свое сопло (что очень даже пристранно. убивать будут, - ху кто высунется) из квартиры №nеважно лысый небритый мужик в тельнике – пидарасты! Светк! подай грабли!
Красномордый (не фамилия) Кузьма Петрович пулей вылетел… точнее пинками выпулен был, устранен из подъезда. На бегу одевая штаны, умудрившись заляпать не шибко ароматными выделениями своего организма не только штаны и изнанку пальто, но и свой любимый желтый клетчатый пинджачек.
И енто ему исче повезло, т.к. женщина из квартиры №nеважно – т.е. Светлана, будучи занята готовкой супа, проигнорировала просьбу небритого лысого мужика в тельнике из той же квартиры, и не полезла в шкап за граблями. Иначе просто тумаками не обошлось: и быть ему заляпанным и кровью.
Так вот… Суп приготовляемый женщиной из квартиры №nеважно или же попросту Светой был БЕЗ! болта. Хотя мог бы быть и с ним.
Забегая немного вперед можем отметить, что недостающий болт, даже куда честнее будет сказать – болтик, найдет все тот же Кузьма Петрович, ближе к вечеру, роясь в мусорном баке. И чухая баки отдаст его ковыряющейся рядом кошке, со словами – «А вот и тебе фкусняшка… лови киса замолодь!»
А пока же…: он расхрыстанный ломится по улице, проклиная этот клоачный городишко, в который, по его мнению, занесла его нелегкая, и глотает ветер… и снег с ним… и…
И болт (то бишь хуй) с вами :)~

часть 2-я(немного не о Кузьме Петровиче):

АКЦИЯ
/Леонид Данилычу с любовью/

Непонятливость спасает их от безумия.
(Джордж Оруэлл «1984»)

Собравшиеся на площади этим воскресным утром вели себя как обычно, как любым воскресным утром до, да и после этого. Как и подобает уставшему среднестатистическому гражданину, вымотанному буднями и решившему отдохнуть подобным образом, т.е. прогуливаясь по центральной площади родного города.
Медленно шурша по асфальту и улыбаясь, то ли октябрю, то ли выходному дню, то ли памятнику тому самому Вове, в честь которого и назван один из главных героев данного повестВОВАния, то ли по привычке, то ли из вежливости к таким же улыбающимся, то ли еще по какой причине, то ли… еще чего, собравшиеся на площади походили на выджагеривающих по этой же площади голубей, клюющих кем-то принесенные (для удовлетворения каких-то своих, необъяснимых, но довольно таки подозрительных потребностей) семечки и хлебные крошки. Никакой искорки, инородной серому существованиyou пусть и выходного дня. Обреченные актеры →(как им кажется) ←несправедливо уволенные режиссером, после 365±∞ неудачного дубля собственного счастья.
Вышеупомянутый Вова, а также Влад, Стас и Миша, с большими спортивными сумками и загадочным прямоугольником 1,5Х2 м, обернутым какими-то местными газетами, остановившись где-то в центре площади, приступили к начальной стадии давно задуманного «мероприятия». Пока Влад со Стасом доставали из сумок пиво, пиво, пиво… (блин, да сколько его), магнитофон, маленькие раскладные стульчики и диски, Вова с Мишей распаковывали «загадочный прямоугольник»… которым оказался плакат Дж. Буша младшего, приклеенный к куску ДСП, и устанавливали его… на всеобщее обозрение.
Усевшись возле «Буша» они закурили открыли по бутылочке пивасика и, нажав кнопку «Play» оживили площадь музыкой группы Scorn.
- Ну, Вован, я же тебе говорил что збацаем. Вот видишь… - убил молчание Миша.
- Да без меня, вы и дальше бы об этом только разговаривали – подчеркнув свою значимость, буркнул Влад.
- Мавадежь, что это у вас тут? Никак поминаете кого? – изображая участливую заинтересованность, промямлил остановившийся напротив плаката старикашка. К стати или нет, но довольно таки интересный субъект, - с невероятно бородатой красной мордой, огромными бакенбардами, затертой медалью на левом нагрудном кармане, желтого клетчатого пиджака, и такой же расцветки сумкой.
- Да с удовольствием бы… - вполголоса заявил Вова.
- Акция у нас дед – ответил Влад.
- А бутывочки, как допьете, забвать можно будет? – последовал следующий вопрос «стоявшего напротив плаката».
Влад, достав из сумки еще одно седалище, заставил удивиться не только старичка.
- Присаживайтесь… Да не стесняйтесь, пиво берите…Сигарету?
- Ой внучики, спасибо, уважили старика. Ох и хавошая у вас акцiя - расплылся в беzzубой улыбке дед. (Кто-то против халявы?)
- Давайте знакомиться, я Стас. - сказал молчавший до этого сами знаете кто - Это Миша, Владимир, и Влад
- А я значит, Кузьмой Петвовичем буду – произнес новоявленный Кузьма Петрович. (Будь. Кем же тебе еще быть. Дед-пердед) – Вебят, а что это у вас за акцiя такая?
- Хорошая, вы же сами сказали – напряг всю свою вежливость Влад, прожевав – Дед, пей пиво и не жужжы.
- Позже узнаете – разьяснил Вова.
- А я то подумал поминаете кого, хе-хе. А на фотокартке то хто? – гнул свою Кузьма Петрович.
- Да американец один. Не обращайте внимания – опередив, явно нервную реплику Влада, поспешил выпалить Вова.
Нервозность на лице Влада сменилась улыбкой, и все-таки он пожалел, что на одно содрагающее эфир существо в радиусе слышимости стало больше. Но злиться оставалось только на себя.
Кузма Петрович не отказался и от второй, предложеной уже Стасом, бутылки пива, и от третьей, и от… Выпитая жидкость, с каждой бутылкой, сильнее и смелее развязывала языки всей "компании", за это время уже дважды подвергавшейся нападкам со стороны конкурентов Кузьмы Петровича, которых он в свою очередь незамедлительно, не без «доброго» словца гнал… на хуй.
Первой обсуждаемой темой, в связи с распложенной невдалеке стройкой новой гостиницы стало строительство… как таковое (Подробно данный диалог передавать не станем, избавим вас от скучных подробностей. Влада от этой болтовни так вообще чуть тик не хватил. Сказав что пойдет прогуляться, прихватив пивка и, взяв у Миши 14 грн. он направился в строну подземного перехода.)…
От строительства, через вторую мировую войну, трудовую молодость Кузьмы Петровича, современный терроризм… до разрушения (и как раз к возвращению Влада)… как такового и, неизбежной гибели человечества.
- Хорош трепаться, пора уже – пробасил Влад, залпом осушивший бутылку «Баварского».
- Сог-ла-сен – выдавил Стас.
В руках Владимира появилась камера…
… и четыре, цвета «Баварского», струи, мощным напором ударили в «Буша»… и вот уже пять, - размывают, оставляя воспоминаниям эту физиономию…но на ее месте возникает другая, до боли знакомая даже Кузьме Петровичу, радостно улыбающаяся (как и сейчас) с экранов телевизоров за 5 мин. до (уже какого) нового года, как минимум; желающая счастья, и как всегда что-то обещающая.
И не нужно быть великим эстетом, что бы сказать, что желтые подтеки и разводы, некоторым идут куда больше чем мерцание телеэкранов (телекранов).

Когда я выросту большой…

Я видел собаку…

(Константин Рябинов)

часть 3-я(немного не о том):

СУКРОВИЦА
(зевота)

— Идём Ольга.

Ольга дёрнула ухом и поднялась. Покинув кресло она зевнула и подошла к говорящему.

— Довольна?

Никак не отреагировав на заискивающий тон вопроса, как и на сам вопрос, Ольга вышла из комнаты и направилась ко входной двери.

— Понял Оль... Всё понял. Иду...

Выйдя в коридор и обувшись, он распахнул перед ней двери. Чухая затылок подождал пока она выйдет, и направился следом.

— Может ты меня подождёшь!?.............Оль!

Ольга замедлила шаг, обернулась, зевнула, остановилась, ещё раз зевнула, и развернувшись зашагала в том же направлении, задом.

—Я понимаю, что опаздываем... Тоже бородатого общеголять хочешь? Дёс со своим бородатым уже заебал – "вот мы...вот мой..." Всего на две единицы впереди. Так это областной центр; в ебеня урвал, и бацай втупую...Чего смотришь? мы же в хорошие дни единицы 3-4, а то и 5 сделать можем. Сегодня же хороший день? Оль!

Дождавшись когда говорящий поравняется с ней Ольга развернулась, и виляя задом, нормально, не спеша зачёпала рядом.
В серых, жёлтых и красных домах, уже горели электричеством глаза кухонь, спален и залов. Свет пробивал их закрытые разноцветные веки, играл с бродящими по улице тенями, но мешал видеть, видеть улицу. За веками штор другое кино. За шторами век тоже...
...Открыв глаза он увидел, что Ольга снова урвала вперёд.

— Оля!.............ты опять за своё? Прекращай.

Ольга остановилась. Зыркнула на говорящего, и повернула влево → За угол дома.

— Сегодня так? Давненько мы туда не ходили. Подожди немного, я Ленке звякну.

Говорящий достал телефон и заговорил снова.

— Але Лен. Ты де сегодня?...Мы с Олечкой сегодня по другому маршруту, не как обычно...В сторону почты щя идём...Алиса там как?...Ну и славненько...Мусора?...Так вы не тусите сегодня? Зря...Ну отдыхайте, отдыхайте...А о этих туебнях и не думай, чё они могут просечь?...Ладно. Да, давай...Спасибо.

Не успел он спрятать в карман трубу, как Ольга уже стремительно зашагала вперёд, снова.

— Ну куда ты спешишь? Сегодня весь город в нашем распоряжении, Алиса отдыхает. После того как её подрезали Лена стала чересчур аккуратной. Так и боязливой стать может. А мы щ...

Ольга остановилась, замерла на месте. Из темноты, на встречу двигался человек. Судя по походке он был пьян. Войдя в одно из немногочисленных пятен света, что дремлют ночами у не самых обшарпанных подъездов, человек выдал в себе иноземца – лицо кавказской национальности.

— Я всегда поражался твоему чутью Оль.

Ольга вонзила холодный как лезвие ножа взгляд в говорящего. Её чёрные глаза обжигали холодом. Они спрашивали о чём-то, спрашивали без жажды заинтересованности, с ледяным вопросительным знаком в конце, и начале...
Говорящий посмотрел по сторонам, глянул на приближающегося... и вернулся в пропасть Олиных зрачков.

— Давай Оль, покажи как ты любишь чёрных.

Ольга рванула с места... Прыжок. И впилась в горло усатого пьяницы, летящего наземь, повергнутого.
Ни вздохнуть ни пёрнуть, какой там крикнуть. Как мешок с гавном, без лишнего шума, он рухнул и забился в конвульсиях. У Оли в зубах.
Кромсать шею, рвать в клочья – большие и маленькие, способствуя земному притяжению мощными лапами, отчаянно пытающимися пронзить грудную клетку...Оля прекратила лишь с последним судорожным движением жертвы.

— Ай молодца! Только не надо так уж увлекаться. Идём... Да, правильно, заворачивай.

Завернув за невысокое здание ЖКУ, миновав небольшой лабиринт гаражей Ольга остановилась, присела, громко и тяжело задышала высунув алый2 язык.

— Девочка моя...Устала. Олечка. Олечка...Давай пасть вытрем. Щас, платочек достанем...Олечка...

Освобождая дорогу гладящей её руке, Ольга поджимала уши и жутко, жутко любящим взглядом смотрела на говорящего.

— Олечка. Умница моя. Олечка...

Вынырнув из-под назойливой ладони Ольга лизнула нависшее над ней лицо говорящего.

— Целоваться лезешь. Ну давай и я тебя поцелую.

Говорящий чмокнул её в нос. Ольга поднялась и завиляла обрубком хвоста.

— Ну что? дальше?

...Тишина...Есть ли кто-нибудь безразличный к тишине? ...Сознательно...?...Безразличие? – есть ли оно вообще?
Вообще хоть что(кто) – то есть?
Оставим. Не будем лезть в эти дебри, сейчас.
... Тишина...Как паскудно если её ломают... в то время когда уже успел к ней привыкнуть, стать её частью, составляющим... и ждёшь лишь продолжения этого симбиоза. Как паскудно!

— Паскудство!

Где-то невдалеке хлопнула подъездная дверь, загалдели довольные непонятные языки. Ольга остановилась, навострила уши. Говорящий завертел головой.

— Опа-опа! чё там?...Где?

В глаза ударило светом непонятно откуда взявшихся автомобильных фар. Видимо кто-то прервал сны зеленоглазого такси, мирно спавшего у подъезда. Но усталые заспанные шашечки стало видно чуть позже.

— Ну нахуя дальний!?!

С первым хлопком дёрнулось левое, со вторым правое Олино ухо → тишину добили автомобильные двери. Завелась машина сравнительно тихо.

— Ушли.

Оля зевнула. Присела...

— Бы-ва-ет. Ладно догонишь.

Мутнорылая осень. Депрессивная мозаика опавших листьев. Всё беспощадно пропитано влагой и холодом сплина осенней ночи. Пустыня. Окольцованный лунный свет. Лапы. Ноги.
Окна. Двери...выплюнули заспанное и зачуханное, завёрнутое в кашемировое кофейного цвета пальто, и внедрённое в домашние тапочки тело. Судя по всему его задача состояла в том, чтобы как можно быстрее переместить содержимое оранжевого пластмассового ведра (на теле висящего) из точки А в точку В. Так наверно думало и оно само. А тут такой нюанс – всё это надлежало сделать тихо, и не заметно. Молча по крайней мере.

—نפﻲﻸﻙ ﻳﻗﻔﻟﻛ ﻳﻟﻧ ﺴﺶ ﺶ ﻙﺭﻢﭺﻘﻱ ﻬﺉﮓﺞ ﺭﺗﺫﭼ﴿ ﺌﯿﯿﮋףּ
- Летело из тела. Резало Олины ушки. Вызывало...Слюновыделение.

— Давай...

Только и успел сказать говорящий. Оля-пуля. Тело Заглохло. Слюни смешались с кровью. Оранжевый пластмассовый цилиндр начал самостоятельное движение...

— Чёт я подустал уже. А ты как? Оль!

Оля разумеется промолчала.

— Ху зна куда зашли уже. Давай в обратку... Туда поворачивай.

Ольга уже никуда не спешила, держалась рядом. Ноги, лапы, палая листва – шуршащее трио, октябрьский психодел...
Какой-то пёс (мля, и хто его принёс) увязался за Олей. И на что он рассчитывал? – : красавица и чудовище? шарамыга-бродяга и леди-мадам?
инстинкт мля! – Нос в жопу – это уже откровенная наглость. Клацнули клыки...короче Оля его быстро отладила.

— Ходют тут всякие!...Давай сюда Оль, по Ленина пока пойдём.

Центральная улица города была освещена редкими фонарями, озвучена шумом редких "моторов" (в основном taxi) и практически пуста. Практически.

— Молодой челавэк! Пачему сабака бэз намордника? Бэз поводка дажэ!

мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор

— Она не кусается.

Ольга присела на задние лапы и пристально уставилась на говорящего.

— Ну я же нэ знаю, что у нэё на уме. Ви знаети, чьто вь нашем городе участилис случаи нападэния собак на людэй?

Оля с ненавистью (замеченной лишь говорящим) стала рассматривать мусор
мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор...

Говорящий почесал ей за ухом.

— Она добрая, ласковая, и хорошо воспитана. Да Оля?

Оля зевнула.

— Красывая. Добэрмэн?

Говорящий стал поглаживать Олю по голове, с каждым движением руки стараясь захватывать и её глаза.

— Да, добер. Шатеночка.

Олины глазки сверкали гневом из-под ладони. Но мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор мусор...
стал вонять еще ближе.

— Оля, да? Ну и ымя. Можно пагладить?

Нет – всего три буквы, но и их не успел произнести говорящий. Просто не успел. Но и грязная рука не успела коснуться шёлковой Олиной шерсти. Оля вонзила клыки в синюшную, гладковыбритую физиономию. Вскрыла. Раскроила. Как открывашка банку с килькой в томатном соусе. Не аккуратно.

— У нас могут быть серьёзные проблемы Оль. Придётся нам попуститься...пока хоть. Блин, это уже не шуточки... Нет, я тебя понимаю конечно... но всё равно...падаем ниже нуля. Отдохнём малёхо...год...пол. На выставки тебя поводим...жениха подыщем. Матерью станешь. А там глянем...

Говорящий сидел на кровати и вещал, Оля лежала рядом и внимательно слушала...За окном уже светало. У них уже закрывались глаза. Зевота.


часть 4-я(немного не о том же):

НАЛИВАЙ!
(закусь)

-Ну и?
-Да ета пидорша чуть его не заморозила. Едва живого Тольку принесла.
-Вот падла!
-Ну, не говори… За износ – говорю – еще стошку давай.
-Отдала?
-Полтинник. Сторговались.

…мент родился…

-Хорошо сидим!
-Ну.
-С одной водой то, так не сиделось бы.
-И не шло бы. Наливай.

звон посуды… плеск бэрла… звук поглощения жидкости… шум втягивающегося ноздрями воздуха…

-Хээ…
-Хыраша чертовка!

…ангел пролетел…

-Да… правильно че не стукались…
-Помянули, да? Тольку то…
-Помянули…
-Светка че тухнет уже? Молчит все.
-Ты Светку не трож, Светка вас обоих перепьет.
-Ты закусывай свет, закусывай.
-Ну подай… ушко… хрящики люблюуу…

чавканье, свирепое чавканье…

-Я тоже.
-Полож. Хрящи Светкины.
-Да ладно…
-Полож! я сказал.

… мент родился/ангел пролетел (ангел родился/мент пролетел)… каждому свое…

- Ну наливай тогда.

и снова: звон посуды… плеск бэрла… звук поглощения жидкости… шум втягиваемого ноздрями воздуха…

-Следующий раз стукаемся.
-Да, у Польки ж день рождения, за нее ж пьем…
-Лады. Наливай.
-Опять?... А тост скажешь?
-Скажу.
-Тада давай.

беzсмертная нехитрая операция

-Ну?
-За то, что бы на нас напали деньги, и мы не могли от них отбиться… А так же за Полю и ее мать Светлану. Во!
-Падет!

звон… хлеб… сап…

-Хээ…
-Уух!
-Сучка… я Толика больше любила чем ее… лучше бы…
-Кстати, что-то эта прошма с Полькой запаздывает.
-Ну, уже пол девятого.
-Полтыш сверху.
-Как минимум. С грудником, да за пол часа, и пару тонн напобирать можно… как минимум…
-Да… Она малая, хули – год всего… Да… А ты чего не закусываешь?
-Дак нет же уже ничего. Сердце ты себе сразу отложил, ухо Светке…
-Хуек вон еще… али брезгуешь? Варено же, все одно.
-Та как-то…
-По телевизору вон яйца бычьи едят… видел…
-Ну… сравниваешь…
-Ладно. Я с тобой сердечком поделюсь… Быстро шот мы все слопали.

Сморщенная вареная неразвитая гениталия летит в оранжевое мусорное ведро.

-Благодарствую.
-Незашта.
-Ушко подай.
-На… Блин, мясо, а всетки пресное какое-то бля. Говорил тебе – жарь, а ты…
-Да, лучше изжарили б.
-Дак масла то нет. Как без масла то? А так вон и бульончик. Супца завтра скрэмзять можно.
-Можно…
-Во! Баба.
-Да, Светка у меня… ууух!

перечеркивающая весь романтизм поцелуя пьяная слюнявая сцена…

-Я те не рассказывал откуда это ведро?
-Нет.
-Светка нашла. Шла за самогонкой, и нашла. Возле чурки какого-то валялось мертвого. Кровищи – говорит – было… Да Светк?
-Да… в карманах жаль ничего не было…
-Не из пугливых баба!
… и пальтишко все кровью пропитано, не отстирать. Кашемир.
-Во дела.
-Так то.
-Наливай!

«праздник кончается
вместе с напитками»
гр. Машнинбэнд

в данном непотребе фигурировали:

первый – друг сожителя
второй – сожитель Светланы
третья – Светлана, мать Толи и Поли
Толя и Поля – близнецы
(+ пидорша, прошма и чурка)

часть 5-я(немного не осексе):

Секс

Вот уже около получаса как Антон сидел на лавочке и ждал. На той самой лавочке на которой и увидел ее впервые. На ней они и познакомились. Исходя из того, что она постоянно опаздывает, и большую часть времени они и проводят на этой самой скамейке можно сказать, что эти доски, по которым ерзает его зад, он знает больше, дольше и лучше чем саму Наташу.
Рассматривая прохожих рассматривающих его, попивая пиво или лузгая семечки все-таки ждать… ждать в квадрате. Прислушиваться – в поисках знакомого цоканья… Ждать!

– Привет! Извини, я опять опоздала. – вернув Антона в мир живых и потных, зазвучал приятный голос Наташи. Оборвав надоевшую, но привычную задумчивость. – Но у меня снова уважительная причина – сестра зах…
– Верю. Хватит – остановил ее Антон – Не оправдывайся.
– Ты обижаешься(?) – якобы спрашивая прозвенел Наташин голос, ставший еще приятнее.
– Нет – ответил на отсутствие вопроса Антон.
– Я вижу что обижаешься – сказала Наташа сев на скамейку и придвинувшись.
– Ну разве я могу на тебя обижаться? – обняв ее промолвил Антон, всё еще неуверенным и глухим басочком. На что Наташа ответила свернутыми бантиком ярко алыми губками, подставленными к лицу милого…
И понеслось – языкоглотание и слюнегоняние с характерными причмокиваниями. Обнимашечки-целовашечки…
Антохины жадные рученьки сомкнули тело Наташи крепким замком. Но похоть без каких-либо усилий и церемоний подобрала ключ. Руки заскользили вниз → бедра → полупопия → ляжки… и снова вверх → ляжки → полупопия ставшие ближе; ткань юбки их больше не прячет, но нижнее белье… проворные пальчики разберутся и с ним…

– Ууыфу (ну а вы бы как заговорили с двумя языками во рту?)… Ну! - избавившись от лишнего языка зарядила Натаха – Перестань.
– Ну почему? – поинтересовался кобельчик, не прерывая своих телодвижений.
– Перестань… или я уйду. – Заворочалась девушка – Перестань… мы еще не настолько друг друга знаем. А если увидит кто?
– Никто не увидит. И два месяца по-твоему что, мало? Недостаточно? – Затараторил Антон, приостановившись, но не меняя месторасположения рук. – Я так тебя хочу. Ты ведь тоже этого хочешь. Ну давай уйдем куда-нибудь. Туда где нас никто не увидит.
– Прекрати или я подумаю, что ты такой же… как все остальные. неужели вам всем только этого и надо? Ты ведь не такой? Антон! – зашумела Натали. (это звучало настолько фальшиво, что я бы наверно сразу… хотя… ладно, проехали… ну в общем я доволен концом их истории.)
– Ну что в этом такого? Разве это не нормально? Разве это плохо?… Может ты просто меня не хочешь? Может боишься? – засыпая Наташу вопросами законючил Антошка, убрав руки с ягодиц и жестикулируя ими перед ее смазливой глупенькой мордашкой. – Чего молчишь?… Блин, так и до комплекса неполноценности недалеко… Чего молчишь?

Эх, Антошка, знал бы ты… Звуковая формула имени все-таки влияет (пусть даже и самый понт) на человека его носящего. Не хочу никого обижать, ведь всегда имеют место исключения (некоторые мне даже известны), но большинство Наташ просто бляди по своей натуре. Как и большинство Юль отличаются содержанием крупнокалиберной пули в голове или квадратной пуговицы с четырьмя дырками, а ведь это даже не маргарин или мармелад имеющие место в головах большинства Антонов. По тому то, Антоха, ты и не… Ладно.
Значительную часть продолжения их пустого диалога (разводы и подъезды Антона и отпирания, нелепые съезды, увертки и отговорки Натали) я все-таки решил пропустить. И без этого ясно. К тому же подслушивать (хоть и таким образом) не хорошо.

– Идем!… раз ты только этого и хочешь – выпалила Наташа.
– Только не надо делать мне одолжений, а то можно подумать, что я тебя заставляю. Не хочешь, не надо – говорили остывающая похоть и закипающая злоба Антона.
– Идем! – повторила Наташа, встав со скамейки и таща его за руку.

Далеко идти не пришлось. Парк был практически пуст, было темно, было тихо, было…
Наташа остановилась у невысокого пышного клена, огороженного высокими стенами какого-то кустарника, подтянула к себе Антона, чмокнула в губы… повернулась задом… наклонилась. Антон задрал вверх ее юбку, приспустил трусики и впился ладонями в мягкие белые ягодицы. Затем, правой рукой проскользил, огибая нежную припухлось, к уже давно (еще в процессе разговора) засочившемуся лону. Наташа прикусила губки, схватила руку Антона (чем понятно) и легким стоном испугала тишину… Высвободившись, Антон дернул собачку шириночной молнии вниз… вверх… сделал шаг назад и … пыра уебенил по светящейся в темноте заднице (кроссовок чуть не застрял). Тишина была перепугана до заикания последующими за подсрачем звуковыми импульсами Наталии.

– Спасибо. Мне еще никогда не было так хорошо. Мочи! – бросил вместе с улыбкой/ухмылкой медленно и небрежно удаляющийся Антон.



часть 6-я(немного нео;):

SUCKВОЯЖ
(секс-2)

«… вафлизм! Дрочь, сраная дрочь! О-т-н-о-ш-е-н-и-я… ВАФЛЕНЬ!…! Ебалось оно в ухо! Ебань! Дрочь, сраная дрочь! Ю-л-е-ч-к-а… Вот тебе и исключение!… нашел!! Сукка! Повелся на смазливое личико… и … Юля! Не ну надо же было… а!?! Достойная, достойнейшая обладательница своего имени… Юля. Всего навсего… Это я ебанутый… наивный экспериментатор бля!»: - стрелял, кипел, свистел и прыгал морщинистый серый комочек в вакууме засахарившегося розово-желтого желе черепной коробченки Антоши - : «Тока от одной отделался… так нет – вторую откоцал! ЛОХ! Еще и Юлю. Ебануться!… Ю-л-е-н-ь-к-а… ебись ты провались… повелся… Ни одной ведь «нормальной» Юли не знаю. Никто не знает!… исключение бля!… Заколдованное имечко… Дрочь, сраная…»
А девочка с заколдованным именем, сидя на коленах «любимого», посвящала тишь и пустошь (а также Вас «дорогие» читатели) в их интимные с Антоном… раскладики: - Тош… ну не дуйся Тош… а… Тоша… ну не могла я тебе сразу взять и рассказать!… я… я боялась… Тоша! Я боялась, что тогда у нас ничего не выйдет… серьезного… настоящего!… Тош… не молчи… И на развод я уже подала… Да он вообще никто мне, хоть и мужем зовется! Тош! Я тебя! люблю! Тоша… Слышишь?… Ты слышишь меня?!… Тош… Тош!…
- Тош-тош-тош-тош… тошнит уже!… Да как я могу тебе теперь верить, сладенькая!?! А? -: проснулся Антонио: - Заливать ты я понял мастер. Да?!
На что ответом стал новый, усилившийся приступ ТОШноты: - Тош, но ты ведь мне веришь сейчас? Тош, но ты ведь знаешь что я тебя! люблю…тебя только! Тош, но ты… (короче довольно таки стандартный развал, классика жанра -: люблю – туфли куплю, любовь, морковь и вся петрушка; невиноватая я, он сам…; трындылынды и «Тош, но ты…» в интервалах).
Антон какое-то время даже слушал. Пытался. Гнал нервяк прочь. Старался не выпустить наружу, не произнести вслух ни одну из нервных реплик роящихся в останках серого вещества его замармелаженного чайника. «Ебать мой хуй! не еби мне мозги!», «Не еби мне мозги! Выеби лучше мой хуй!», «Тварь! Конченая тварь! Пшла…»: - в общем ничего нового и оригинального. Приятного тож. Но отдадим ему должное, все это осталось «покоиться» в мармеладе. Джентельмен х-х…
А затем, то ли оценив смехотворность данной ситуации вообще (что вряд ли), то ли благодаря каким-то своим антоньим особенностям физиологии (что скорее всего) он расслабившись и заулыбавшись принялся рифмоплетить (иначе это вряд ли назовешь), разглядывая то физию, то формы устроившейся на нем девушки. В качестве примера приведу лишь пару самых легких (на мой взгляд) кусочков этого пошлого бреда:
«…
Снимай рипела.
подставляй лоно.
СТОП!
погоди…
я выберу угол наклона.
вгона.
…
У тя не будя кариеса детка.
посмотри сюды,
ты ля какая конфетка.
долгоиграющая!
мясной джем извергающая!
…»
Юлия же, к тому времени уже по третьему разу все выТОШнившая, тихо-мирно стала переходить к уговорам другого рода (вида). Какого? х-х – не думаю что у кого-то мог появиться такой вопрос, но… ясности ради… но без терминологии и пошлостей, жест. Мне очень понравилось как это было показано одним из «героев» одного из «шедевров американской кинематографии», названия точно не помню, что-то вроде – НОЧЬ В БАРЕ… каком-то. Да не столь важно… короче… большим и указательным пальцами, берете и оттягиваете щеку в сторону, а затем возвращаете в исходное положение (теми же пальцами), и снова оттягиваете и возвращаете…
Не знаю как вам, но мне кажется они очь друг другу подхо(дят/дили).
Так вот… после не очень продолжительных манипуляций картина выглядит таким образом:
Спиной прислонившись к кухонному шкафу стоит Антон. Его ладони гладят голову, путаясь в волосах пальцами, стоящей перед ним на коленах Юлии. Его глаза закрыты…
Но…
Его казалось бы плотно и надолго слипшиеся веки распахиваются. Одна из путающихся в волосах девушки ладоней раздвигая пальцы накрывает практически весь верх головы, вторая освобождаясь от темно-вишевых локонов ложиться на первую… оттягивает ее средний палец (параллельно с оттягиванием нижняя часть Антоши подается назад, извлекая…)… и бросает, отпускает его.
БАЦ!
Юля падает на бок. Антон вновь опускает веки… перед глазами разлетающиеся в щепки от его лычек карандаши, подкассетники, пеналы одноклассников… головы.
Потом?
Лестничная площадка. Из распахнувшейся со свистом и лязгом двери буквально вылетает перепуганная девушка и, летит по ступеням вниз. С интервалом минуты в пол, из того же дверного проема высовывается Антошык.
- Я ж тебя люблю! – давя смех он кидает вниз с лестничной площадки. И громко захохотав, разразившись хохотом засовывается туда откуда высунулся. Домой. Закрыв за собой дверь.
А потом?
А потом суп с… болтом!

ничему не рад
пусть фсе пабьет град
размером с маю
непутевую голову
...
я

13.13.“КОТ”