Чёрный Кот : Революция

Я к нему зашёл раз. Ну, сели как водится. По стаканам разбулькали: на два пальца примерно- не нажираться ведь. Он и говорит:
-За что?
-За революцию!
Говорю. Ну, хули? Ноябрьские! За что ещё то? Звякнули стеклом , влили в глотки. Я рожу скрючил :
-Ттёплая сссука…
хлебушек ломанул ,зажевал. А он только улыбнулся. Хрен его знает, что за кайф ему водку не морщась пить. Шик для него какой-то. Даже закусывать не стал. Улыбнулся он и говорит:
-А знаешь, как это может быть? Революция? А всё очень просто. Конечно же терпелки уже никакой не хватит. Да и зачем терпеть то? Всю жизнь терпим. Ждём чего то…И тогда ждали, и теперь ждём. А вот если не терпеть, допустим, что тогда? А просто всё:
Утром серым врываешься в город , а там всё как всегда: Всё ведь как всегда- люди на работу едут, спешат, торопятся. А куда торопятся? Жопы у мониторов просиживать? Откаты считать? Ёбла умные корчить? Свою же страну разворовывать? Или разумное, доброе вечное сеять? Хуй там! Не успели. Потому, что ты в городе главный, ты да революция. И дёрнув затвор «Утёса» пробежаться по толпе, гашетку надавив.
Что? Отделять одних от других? Да зачем? Все одним жиром вскормлены. Под корень всех! За что? А не за что? Да ладно! За всё! За тупость и косность. За готовность стать шестерёнкой- гнилым ливером вонючего политического организма. Организма, жующего, срущего и что то натужно выдумывающего! За пассивную поддержку прогрессирующей паранойи этого организма. Да за собственную параною: Не успею, не присосусь, не попаду в обойму, не состоюсь!
Всё состоялись уже! И единым комом смердящей биомассы катится эта куча говна ломая и калеча всё то, что не вписывается в её стройную схему. Так вот только за одну эту готовность.
А ещё за то, что ползают по земле как гниды, вечно ворчащие, вечно недовольные, в извечной грызне. И жрут кислую блевотину модных мнений. И обсосав, пытаются кормить этим своих детей. За желание сделать своих детей такими же, как они сами. За готовность кинуть своих детей на алтарь посредственности.
За то что убивают на корню всякое желание быть честным и искренним. За трусость. За неистребимое чванливое хамство.
Вот за это и много ещё за что, рубануть слёту с хряским щелчком по ожиревшим мозгам тех, кто не смог отпрыгнуть, а остальных погнать с посвистом и гиканьем по переулкам. Загоняя их в жалкие убогие лачуги мещанских дворцов. Спешиваясь лишь затем, чтобы насиловать их жирных коров да худосочных проблядушек, вбивая что попало в заросшие свиным салом промежности, разкурочивая мокрые щели от пупка до лобка, не из желания обладать, а лишь с тем ,что бы никогда, не при каких условиях эта нелюдь не плодилась!
И утопить эту мразь в жиже их высокопарных ,лживых фраз! И вытянув на свет кишки их тусклых мыслей развесить на фонарях. Усеять все окрестные площади кольями с насаженными на них трупами их изысканных исключительности!
Да поутру рано рано, рубить головы тем кому они просто не нужны, в силу того что ничего светлого эти головы не родят, а будут лишь искать точки и запятые, лазейки и прорехи в ими же придуманных правилах. И это революция старик! Способность пустить кровь гниющему высокомерию псевдосамодостаточности- это революция! Ты готов к этому?
-Нет. Уже нет.
-Бля! Да почему же?
-Ты забыл. Я ведь умер. Июль был жаркий тогда. Ну, вот я как раз в конце. Мотор не выдержал. Ну, ты же помнишь. Тебе Татьяна рассказывала.
-Да, помню. Рассказывала…
Он глаза опустил, и улыбаться перестал. Мне его даже жалко стало- он и так редко улыбается.
-Ну вот. Так что ты сам давай. Да, и знаешь, ты бы не пил больше эту срань? Не надо.
-Почему?
-Потому, что ты живой. Ладно. Пора мне. На посошок?
-Давай.
Звякнули стаканами, в глотки залили . Я хлебушек на стакан положил и ушёл. А он остался.