Урусхан : Иран-контр

Глава 1. Батька Махмуд.

Летом 2005 года в мировую политику стремительно ворвался маленький неказистый и плохо одетый мужичок. Чисто внешне мужичок явно не тянул на харизматическую личность. Скорее напоминал героев «Наша Russia», таджикских гастарбайтеров. Тем не менее, мужичок вскоре заставил громко заговорить о себе весь мир. Звали его, Махмуд Ахмадинежад.
Новый Президент Исламской Республики Иран очень быстро стал «отцом нации» у себя на Родине и прославился далеко за её пределами. Еще, будучи мэром Тегерана, до вступления в должность президента Ахмадинежад стал известен тем, что по его указу как очаги идолопоклонничества перед Западом были закрыты все заведения Fast Food. Поэтому, ничего удивительного в том, что после своего избрания президентом он сделал ставку на популярную во всём мире философию антиамериканизма, а потому очень скоро нажил себе, как друзей, так и врагов.
У нового президента появились поклонники в России и в Китае, но больше всего Ахмадинежад подружился с двумя самыми известными в мире батьками, белорусским и венесуэльским. А больше всего испугались иранского лидера евреи. И дело даже не в том, что тот пообещал стереть Израиль с лица земли и освободить, наконец, братьев-палестинцев, Израилю к таким угрозам не привыкать, тревожно было, что в качестве доказательств серьёзности своих намерений новый президент начал активно реанимировать позабытую всеми иранскую ядерную программу.
Надо сказать, что в последние годы в мире вообще успели порядком подзабыть не только о ядерной программе Ирана, но и о самой исламской республике. Несмотря на то, что все эти годы Иран оставался врагом США и занимал почётное место в «оси зла», особо на этот статус внимания никто не обращал. Бытовало мнение, что страна пусть медленно, но верно идёт по пути либеральных реформ. А предшественника Ахмадинежада, несмотря на неизменную чалму на голове и вовсе сравнивали с Михаилом Сергеевичем Горбачёвым. Поэтому, не удивительно, что многие были просто шокированы такой агрессивной активностью нового лидера. Сторонники идеи о пресловутой роли личности в истории не находя других аргументов, объясняли всё агрессивной сущностью иранского президента. Появились даже сообщения об участии Ахмадинежада в захвате американского посольства в Тегеране в 1979 году в самый разгар исламской революции. Ну, а люди мистического склада ума и вовсе утверждали, что в неказистого мужичка, якобы вселился дух самого создателя исламской республики, Великого аятоллы Хомейни. Некоторые шиитские мистики даже заявляли, что Ахмадинежад никто иной, как Мессия, Махди, последний преемник Пророка, провозвестник близкого конца света.
Между тем, по Конституции Ирана Президент хоть и избирается всенародно, но не является первым лицом государства, скорее выполняя функции премьер-министра. Главой иранского государства является Рахбар, Высший руководитель. Рахбар - верховный главнокомандующий вооружёнными силами, в его подчинении находится военная разведка, он назначает людей на высшие государственные должности. Даже кандидатом в президенты можно стать лишь с одобрения Рахбара. А Рахбаром с 1989 года после смерти Хомейни и по сей день, является аятолла Хаменеи. Высший руководитель избирается так называемой Ассамблеей экспертов. Говоря, простым языком, Иран – это муллократия. Президент – глава исполнительной власти, но в то же время символ, лицо страны для всего остального мира, которому не следует знать, что происходит за кулисами. Когда необходимо было внушить, что в Иране идут медленные либеральные реформы, миру показывали улыбающееся лицо «перестройщика» Хатами. После того, как иранскую перестройку решено было свернуть, была предъявлена малосимпатичная физиономия Ахмадинежада.
Что же произошло в Иране за эти годы? Зачем бородатым муллам потребовалось доставать из-за печки неказистого мужичка? Для чего реанимировать дух Хомейни? Почему, наконец, иранские муллы настолько осмелели, что не боятся пугать мир ядерным оружием? Тем более, что нет никаких доказательств, что оно у них уже есть.
Собственно говоря, в самом Иране после смерти Хомейни ничего особенного не изменилось. Но многое произошло за его пределами.

Глава 2. Саддам. Первая кровь.

15 мая 1980 года в роскошный зал заседаний шаркающей кавалерийской походкой вошёл председатель Совета революционного командования, генеральный секретарь иракского отделения партии Баас, Президент и премьер-министр Ирака, маршал Саддам Хусейн.
Члены Совета, все как один в зелёной униформе и чёрных беретах, подпрыгнули, словно ошпаренные при виде своего патрона. Саддам занял почётное место во главе массивного стола, закурил свою любимую гаванскую сигару и едва уловимым движением глаз дал знак всем занять свои места. Заседание началось.
Саддам курил сигару и слушал доклад своего министра внутренних дел об очередных волнениях среди шиитов и думал о том, что не давало ему покоя весь последний год. Всё отчётливее он понимал, что в самое ближайшее время ему предстоит принять, возможно, одно из самых серьёзных решений в своей жизни, решение, которое может на 180 градусов изменить как его жизнь, так и жизнь страны, которую он возглавляет.
Прошёл почти год, с того момента, как он окончательно утвердил свою власть в Ираке, но не на секунду не чувствовал себя в безопасности. Как и любой диктатор, Хусейн панически боялся заговоров, а потому в течение года провёл уже несколько масштабных чисток среди высшего руководства партии, правительства и армии. Беспокоили его и курды, но главная угроза исходила из Ирана. Отношения с соседями никогда не были хорошими, но серьёзной угрозы не представляли. Пока не пришёл Хомейни.
Саддам поморщился, вспомнив свою первую и последнюю встречу с аятоллой в Неджефе. Вспомнил, какое отвращение у него вызвал этот старик-фанатик, его безумные идеи, в которые он свято верил. Саддам всегда ненавидел фанатиков. Его идеалом был Сталин и подобно своему кумиру, идеология для Саддама всегда играла роль ширмы и именно поэтому, Хомейни был крайне опасен. Но почему тогда в 1978 он позволил ему уйти? Не в этом ли корень сегодняшних проблем?
***
Очень часто многие мусульманские экстремисты, которых выдавливают из их собственных стран, находят приют на христианском Западе, живут там, пользуются всеми благами цивилизации и спокойно ведут оттуда подрывную деятельность против своих правительств. На Западе они чувствуют себя в полной безопасности, знают, гуманисты-неверные никогда их не выдадут. Если же деятельность удаётся, с триумфом возвращаются домой и спустя некоторое время объявляют приютившим их когда-то неразумным «неверным собакам» священную войну. Хомейни – яркий тому пример. После изгнания из Ирана, Турции и Ирака, он нашёл приют во Франции, где в течение года живя в роскошном доме под Парижем, в спокойной обстановке готовил исламскую революцию у себя на Родине.
Сразу же после прихода к власти, одной из своих целей, великий аятолла провозгласил «экспорт исламской революции» и ничего удивительного в том, что свой взор вскоре он обратил на соседний Ирак. Большинство населения Ирака родственные шииты, а в правящей партии Баас несмотря на разнородность, преобладали всё же арабы-сунниты, большинство же шиитов чувствовало себя ущемлёнными. Столкновение было неизбежным.
Дослушав до конца последний доклад, Саддам затушил сигару и отпустил членов Совета, оставив лишь министра обороны. Он уже принял решение. Он ударит первым. Так всегда поступал он в борьбе за власть в партии и в стране, поступит так и сейчас. Лучшая защита во все времена, это нападение.
***
22 сентября 1980 года иракские войска вторглись на территорию Ирана. Война длилась 8 лет и не принесла успеха ни одной из сторон. Общий экономический ущерб от военных действий составил 350 миллиардов долларов, людской миллион жизней. Основным поставщиком оружия для Ирака являлись Франция и Советский Союз. Ирану тайно помогали США и Израиль.
Одним из главных итогов войны стал провал экспорта исламской революции. По словам самого Хомейни, согласившись на перемирие, он испытал чувство, как будто выпил чашу с ядом.
Всё время прошедшее после войны, несмотря на разгром, учинённый американцами в 1991, режим Саддама Хусейна, оставался серьёзным противовесом Ирану. До тех пор, пока в Ирак не пришла «Свобода».

Окончание следует.