Линуар : Маня.

- Мань! Ты чё последнее время так много жрёшь? Смотри, как разнесло. Того и гляди, Петька разлюбит.
Люлёк зачерпнула очередную горсть картошки-фри и отправила её в рот. Полноватая Маша робко потянулась к «чиккенам».
- Лёль! Я беременна.
- Заебись! Салатиков пожрём!
Люлёк вонзила зубки в «Биг-Мак».
- Я не от Пети беременна.
- Заебись! Не поедим салатиков!
Люлёк отложила бутер и отодвинула поднос. На её личике застыла вопросительная гримаса.
- Помнишь пол года назад мы с тобой в «Че» ходили?
- Ну?
- Ты там ещё на стойке танцевала?
- Ну?
- Там ещё «латиносы» пели под гитару.
- Ну?
- Гитарист. Помнишь, он мне глазки строил?
- Так ты с «нигером» трахалась?!
- Да не с «нигером», а с кубинцем.
- Какая разница, идиотка! Какой срок, дура?!
- Ну, не знаю. Недель 10-12, по моему.
- Ты ходила в консультацию?
- Да. Они сказали, что поздно аборт делать. Только по медицинским показаниям. А какие у меня показания? Никаких.
- А Петька в курсе?
- Нет. Даже не догадывается. Я, правда, спросила, что он думает о детях. Петя сказал, что пока рано об этом думать.
- Конечно рано. Тем более, что ребёночек жеребёночком будет.
- Лёль! Я не знаю, что делать?
- Ладно! Не ссы! Пошли ко мне. У Петра Петровича однокашник – заведующий гинекологическим в клинике. Может договоримся?

Муж Лёли, Петр Петрович, пожилой и весьма объёмный мужчина сидел на диване и набирал номер старого друга.
- Ну, вы девки даёте! Как так можно! Вы же будущие медики! Неужели нельзя заранее подумать перед сексом о предохранение от нежелательной берем... Алло! Серёжа? Да, да… Сколько лет… Да… да…Нормально… У тебя..
После десятиминутных излияний друг другу Пётр Петрович смог описать ситуацию и договориться об экзекуции.
- Так значит. Ночуешь у нас. На ночь не наедаться. Утром чаёк с сахаром и Оленька отвезёт тебя в клинику. Вечером заберёт и опять сюда. Отлежишься пару деньков. А я позвоню твоим родителям, скажу, что вы к лабораторным готовитесь.
- Пупсик! Ты чудо!
Люлёк кинулась на шею мужу и принялась его тискать. Декан лечебного факультета зарделся, как мальчишка.

- Петя! Ты ахуел что ли! Хорошо ещё, я девку твою сразу в операционную не взял. Ей через пару месяцев рожать, а ты аборт! Статью на меня навесить хочешь? Пусть Ольга приезжает и забирает её к чёртовой матери!
Зав гинекологией Серёжа был явно разгневан. Его отрицательные эмоции, направленные на Петра Петровича тут же вылились на Люлька. Оленька, в свою очередь, накинулась на заплаканную подругу, выходящую из клиники.
- Мань! Пиздося головастая! Как так можно нах друзей подставлять? Или ты совсем тупая!? От кого залетела дура? Чё трудно было сроки подсчитать? Или меня специально развести на помощь хотела?
- Да я…Хм-м… да я… Не помню совсем... Хм-м… Ну правда Лёль… Хм-м…
- На утрись коза! Может от Петки всё таки ребёнок?
- Врядли.
Манька продолжала всхлипывать.
- Так с кем ебалась то признавайся!
- А помнишь… Хм-м… В конце лета мы с тобой делегацию из Англии встречали?
- С тамошними студентами медиками что ли?
- Ну да. Так там один негр был, помнишь?
Люлёк резко нажала на тормоз.
- Ебать-копать! Экзотичная ты моя. Да я тебя…
Люлёк одной рукой принялась колотить уворачивающуюся Маньку. До дома доехали молча. Мрачный Пётр Петрович сидел на кухне и курил.
- Да-а, в историю ты нас впутала Мария!
- Простите! Я не хотела. Я боялась. Но мне не к кому больше обратиться. Родители и так еле-еле концы с концами сводят, а я тут с ребёнком ещё. Проклянут, выгонят.
Манька тихо подвывала, сидя в кресле.
- Ладно бы ещё от обычного парня залетела, а тут неформат!
Вступила в разговор Лёлька.
- Одно ясно, Маша должна родить и написать отказ от ребёнка. Но в Москве это не сделать. Как бы то ни было, а известие до родственников дойдёт по любому. Предлагаю отправить её в провинцию. Я посмотрю свои старые записи, может найду знакомых на периферии.
Пётр Петрович удалился в свой кабинет и зашуршал листками из старых записных книжек. Люлёк задумчиво глядела в окно.
- Слышь, Мань! А тебе не жаль ребёночка? Насрать кто заделал его тебе. Это же твоя кровинка. Вон я кошку на улицу выкинуть не могу, жалко. Она, сука, обоссала всю квартиру. Но рука не поднимается. А ты ребёнка кинуть хочешь.
- Так я же в детдом его сдам. Там о нём позаботятся.
- Ага, позаботятся. Сначала покроется диатезной коркой, потом зеленью дисбактериозной срать будет. А ежели вылезет и из того и из другого, то будет топать голыми пяточками по бетону какого-нибудь Мухасранского детдома. Так и дотопается до детской колонии, потом тюрьмы и зарежут его поддельнички где-нибудь под Воркутой.
- Ты чего так мрачно Лёль? А может его хорошие люди усыновят?
- Негритят не усыновляют, дура!
Манька опять заскулила. В дверях показался довольный декан.
- Не реви Маша! Поедешь в Телькино. Там дом у моей двоюродной бабки есть. Она уже лет десять назад померла. В деревне фельдшерский пункт есть. Схватки начнуться они у тебя роды и примут. А как родишь, позвонишь по этому телефону. Это однокурсник мой бывший, он теперь главврач в детской больнице рядом в городе. Обещал пристроить твоего подкидыша. Так что поезжай домой собираться. Родителям скажем, что отправили тебя на длительную конференцию. Люлёк к тебе приезжать будет.

Люлёк выгребла последний мешок десятилетнего мусора из старого деревенского дома и облегчённо поставила чайник на элетроплиту.
- Ну, кажется, всё! Ты Мань не грусти. Продуктов я на два месяца вперёд заготовила. Молоко соседка через три дома приносить будет, у неё корова и куры. Так что и яичницей ты обеспечена. Хлеб два раза в неделю машина привозит. Тебе бибикнут. Если чё звони. От Москвы до этой дыры за час доберусь.
- Угу! А если я все DVD пересмотрю и журналы прочитаю?
Манька уплитала «Гоголь-Моголь» из ещё тёплых яиц от соседских кур.
- Мать! Тебе этих журналов с твоим скорочтением за всю жизнь не перечитать. А кино закончится, радио будешь слушать. Вон однопрограммник стоит. Самая современная радиостанция «Маяк».
Люлёк чмокнула на прощание подругу и укатила в Москву. Месяц пролетел незаметно. Каждые выходные Люлёк моталась в Телькино со жратвой и новыми глянцевыми журналами. Наступил май. Пётр Петрович отправился в Питер на конференцию. Люлёк домывала квартиру и собиралась к Маньке. Зазвонил мобильник.
- Мань! Ну ты чё? Я же сказала, завтра к обеду приеду. В «Макдональдс» заскочу, куплю тебе говнеца.
- Лёль! Мне плохо! С утра схватки идут, а сейчас воды отошли.
- Ебать-копать! А ты в медпункт звонила?
- Да они там «Первомай» отмечают, бухие все.
- А главврачу из детской?
- Тоже. Он сказал, что пока не родишь, не проявляйся.
- Вот мудак! Ты Мань не дрефь! Дыши ровно и глубоко. Выпей две таблетки «Баралгина». Я скоро. Уже в машину сажусь.
Обгоняя и подрезая, Лёлька за час добралась до Телькино.
- Ты как Мань?
- Тужит! Ы-ы-ы…
- Дай посмотрю.
Люлёк протёрла водкой правую руку и сунула её во влагалище.
- Да-а. До города мы с тобой не дотянем. Давай на схваточку потужимся немного. Та-ак. Молодец. Всё, лежи, отдыхай.
Приготовленная заранее клеёнка была расстелена под Манькой. Пелёнки, тёплая вода, ножницы и зелёнка для пупка приготовленные лежали рядом.
- Ну, давай, давай Мань! Ну, потужь ещё! Ну, давай, головка уже видна!
- Ы-ы-ы…
Головка младенца плавно выплыла из влагалища, повернулась на 45 градусов и Люлёк положила на живот Маньке здоровую орущую девочку.
- Ну, ты Мань и выкормила гиганта. Смотри, щёки чуть не застряли. Эй, Мань! Ты чё молчишь?
Маша с откинутой головой лежала бледная с синюшными губами. Из влагалища на клеёнку с потоком крови плюхнулось детское место.
- Блять, сука!
Люлёк быстро разрезала пуповину и, завернув девочку в пелёнки, отнесла поближе к тёплой печке. Через живот она попыталась помассировать матку. Но матка, как дряблый мешок, не хотела сокращаться. Лужа крови с каждой секундой становилась всё больше.
- Ну и хуй с тобой!
Люлёк аккуратно, чтоб не испачкать кровью кровать и пол, завернула Маньку в клеёнку и заклеила скотчем. Затем она вымыла новорождённую девочку и запеленала её в салатовые пелёнки и жёлтенькое байковое одеяльце.
- Точно кукла получилась! А главное, никакая ты не чёрная. И даже не мулатка. А наша русская бабёнка. Эй, Мань, слышь! Может, всё-таки от Петьки ребёнок? Да ты всё равно уже ничего не скажешь.
На дворе была ночь. Люлёк вышла на крыльцо и посмотрела на звёздное небо.
- Хорошо то как!
Она погрузила отяжелевшее тело подруги в багажник. Собрала все приметы их пребывания в доме и сунула на заднее сидение. Пошарив глазами по дому, заметила ученическую тетрадь на камоде. Выдрала лист и написала:
«Дорогой Петя! Ты отказал мне в рождение нашего ребёнка. Но было уже поздно что-то предпринимать. Не хочу отдавать нашу девочку чужым людям. Решай её судьбу сам. Я очень люблю тебя и больше никогда не побеспокою тебя своим присутствием. Маша.»
- Хорошо получилось! Главное, что наши почерка даже преподы не различают.
Люлёк сложила письмо и засунула за уголок одеяльца. Девочку положила на переднее сиденье. Просёлочными дорогами они добрались до утёса над бурным водоворотом. Тело Маньки вместе с мешками улик пребывания в Телькино булькнулось в тёмную воду. Девочка проснулась и захныкала.
- Малышка! Ну, ты чего? Баю-бай, засыпай! Скоро дома будем, потерпи часок.
Ребёнок мирно засопел.
Пятичасовой звонок в дверь разбудил всю Петькину семью. Дверь открыла мама, держа на руках хныкающего полугодовалого брата Петьки.
- Оленька! Ты что в такую рань? А что у тебя за свёрток?
- Это не свёрток, а внучка ваша! Держите её. А где этот ублюдок под названием «папаша», который загубил жизнь моей подруги.
Люлёк водрузила новорождённую в свободную руку обалдевшей бабушки, и влетела в комнату Петьки.
- На, читай!
Она протянула записку.
- Что это?
- Это я у тебя хочу спросить? Манька два месяца как куда-то исчезла, а час назад под своей дверью я нахожу ребёнка и записку для тебя.
- Я ничего не знаю. Мы уже пол года, как расстались.
- Так, наверное, и расстались из-за того, что ты её нах послал?
- Да она ничего не говорила про ребёнка. Спросила только, как я отношусь к детям и всё.
- А ты что?
- Ну, я сказал, что рано пока. Она обиделась и ушла.
- Ну, вот теперь и разбирайся сам.
Люлёк прошла в детскую. Там молодая бабушка меняла испачканные пелёнки новорождённой.
- Она так на Машу похожа. А носик вроде Петькин. Оль, а Маша то где?
- Не знаю. Ушла.
- Бедная девочка. Что же она мне то не сказала. Я бы помогла. Я всегда хотела дочку. А получилось два сыночка. Теперь вот внученька будет.
- Вам придётся её удочерить, наверное. Петька то бестолковый ещё.
- Ну да. Папа уже звонит Машиным родителям. Сейчас всё решим. А пока покормлю нашу Машу-маленькую.
Люлёк облегчённо вздохнула и поехала домой пить «Текилу» и горевать о безвременно усопшей подруге.