Гавайская Гитара : ГОРЕ

Алю убили в пять утра. Сначала изрезали ножом, а потом выбросили из окна. Шестой этаж. Небольшое окно лестничной площадки. Даже не очень понятно, как Аля втиснулась. Я все думаю: была ли она еще жива, когда ее запихивали в это проклятое окно?
Ирка позвонила поздним утром, часов в одиннадцать.
Мы уже несколько раз договаривались о встрече, безуспешно. У Ирки постоянно менялись обстоятельства. Я обижалась.
Накануне я говорила с ней довольно резко, сказала: перестань морочить мне голову. Не можешь - скажи "не могу", не хочешь - скажи "не хочу", только не ёрзай. Не делай из меня идиотку.
Ирка сказала: завтра - железно.
Она позвонила поздним утром, часов в одиннадцать.
Сказала: не приеду. Я набрала воздуха, чтобы начать скандал. Она сказала: не приеду. У меня Алю убили.
Ирка позвонила поздним утром. Часов в одиннадцать.
Я приехала к ним на Ржевку. Тело уже убрали. Увезли. На асфальте, возле подьезда примыкающего дома, пятнело. Ирка больше не ходит этой дорогой. Делает крюк.
Дверь открыла Тоня, младшая. Ирка вышла в коридор, сказала: надень тапочки. Вон те, коричневые.
Юра сидел на балконе двенадцатого этажа и смотрел вниз. Я сказала: Юра.
Он, не отрывая взгляда от асфальта внизу, сказал: привет. А у нас Алю убили.
Надо было собираться в морг. Ирка сказала: отвлеки там как-нибудь Юру. Когда покажут. Ты же знаешь, он же... даже, если просто заноза.
Ехали на автобусе.
Спросили, где находится. Тетка поинтересовалась: вам нормальный или криминальный? Я подумала: "нормальный" - хорошо звучит.
Народу была тьма. Накануне был праздник, 12-е июня. День независимости России. Страна отмечала. "По факту насильственной смерти" набрался целый коллектив. Часть народа.
В коридоре было прохладно. На единственной клеенчатой банкетке сидели три очень разные женщины и бородатый мужик. Мужик кусал "Сникерс" желтыми редкими зубами и медленно удалял его от себя, наблюдая, как растягивается липкая нитка варенья. Остальные стояли вдоль зеленой стенки.
По коридору шастали пары санитаров в белых халатах, катающие туда-сюда длинные тележки на колесах.
Дверей в коридоре было две. Обычных дверей, крашеных белой масляной краской. Для мужиков с тележками предназначалась специальная двойная дверь в левом торце коридора, в глубине.
В одну белую дверь входили и выходили родственники. Из-за другой доносились звуки жизни: звяканье посуды, обрывки разговоров, телевизор. Программа "Аншлаг".
Нас вызвали по фамилии. Показали заключение о вскрытии. Из текста было непонятно, в какой момент... Почему-то больше всего я боялась, что там будет про изнасилование. Общие фразы. "... процентов поверхности тела... травмы, несовместимые с жизнью... острым предметом..."
На опознание они меня не взяли. Я сказала: Ир, давай пойдем вдвоем, не надо Юру. Она сказала: пойдет Юра. Ты жди здесь.
Я вышла на улицу. Не могла больше видеть мужика со "Сникерсом".
Они вернулись довольно быстро. Ирка сказала: всё. Знаешь, она даже почти не испортилась. Только цвет лица плохой. Они сказали, на похоронах крышку не откроют, жарко сейчас. Похороны - только во вторник: праздник, выходные. Свекровь со свекром поехали на кладбище хлопотать. Они там купили, для себя. Рядом с Антониной Васильевной. А теперь получается, нужно Але отдать. Ну, свекровь, ты же знаешь... свое не отдаст. Поехала в управу, взятку давать. Настрой у нее боевой. Как обычно. Ненавижу это семя. Сволочи. Слышишь, Юрик? Сволочи. Гады. Сволочи.
Приехали назад. Выпили водки. Юра вернулся на балкон. Я сказала: Ир, мне не нравится, как он там сидит. Он плохо смотрит вниз. Мне не нравится.
Ирка сказала: пусть он сдохнет. Мне плевать.
Из комнаты вышла опухшая Нина Яковлевна. Сказала: не могу ни спать, ни есть. Все думаю об Алечке. Не надо было ее отпускать.
Ирка сказала: мама. Уйди.
Составили два списка. Гостей и продуктов. Продуктов - в две колонки: спиртное и еда. Назавтра поехали покупать. Юру отправили за бутылками, сами поехали на рынок. Приехали еле живые: жара, тяжесть, ну, и вообще.
Юра был - "в кашу". Сидел перед телевизором, смотрел "картинку" без звука. Футбол. Раскачивался на табуретке. Сказал: девочки, привет.
Ирка сказала: сука.
Из комнаты вышла тихая Тоня в шортах. Спросила: мама, можно я погуляю?
Ирка сказала: иди. Только не допоздна. Тоня. Не допоздна.
В понедельник поехали к следователю. Юру не взяли, он напился еще с утра.
Следователь был молоденький мальчик с хорошими манерами. В галстуке, несмотря на жару.
Сказал: ведется следствие. Аля ушла от Виталика в пятом часу. Два мальчика еще оставались. Было утро, светло, идти ей - через два подъезда. Конечно, никто не пошел провожать. Чего тут провожать-то?
Имелся свидетель, мужик из второго подъезда. Грузил спозоранок вещи - на дачу ехать. Видел, как Аля вышла из подъезда, направилась к своему. Потом почему-то вернулась назад. Зачем она вернулась в этот треклятый подъезд?
Ирка сказала: мне все равно. Я даже не хочу знать - кто.
Хоронили во вторник, на "фамильном" участке.
Охтинское кладбище. Старое, зеленое. Спокойно там, хорошо. Место высокое, сухое. Свекровь распирало от гордости: все устроила в лучшем виде. Даже без взятки. Уметь надо.
Одноклассники пришли почти в полном составе. Только двух мальчиков не было, тех самых, что были тогда у Виталика дома, с Алей. Их держали "до выяснения": трое суток еще не истекли. Цветов было море, в основном - розы. Аля любила.
Нина Яковлевна на кладбище не поехала. Варила кисель. Соседки мешали "оливье" в тазу деревянными ложками. Три стола были приставлены один к другому, перегораживая наполовину коридор.
Ввалились. Мужчины переминались неловко в коридоре. Женщины хлопотали. Вилки, салфетки. Стаканы.
Тихо было поначалу. Звон в ушах. Потом - зашевелились, загалдели, разговоры поползли. "Нижняя" соседка притащила вентилятор: жара.
Я пошла в ванную. На кафельном полу валялся Юра, уперевшись затылком в трубу под раковиной. Стала его поднимать. Он обхватил меня за ноги, начал лапать. Я завыла от бессилия.
Ирка с Юрой развелись спустя пол года. Ирка разменяла квартиру, сделала ремонт. Юра пил.
Потом я где-то прочла, что по статистике, пары, пережившие смерть ребенка, расходятся в 75 процентах случаев. Статистика.
Странно, я почему-то думала, что горе сближает. Ну, там, плечо - друг другу, стакан воды, все дела...