3zzzTyle : Новое гавно

Люди метались, давили свежие трупы, путаясь в лохмотьях одежды и кожи. Падали и поднимались,
но не все, некоторых из них расптаптывала нахуй обезумевшая и вконец охуевшая толпа.

Он сидел в своей кабине. Он заебался. Не, не так, он ЗА-Е-БАЛ-СЯ. А попробуй тут не заебаться,
когда водишь эти поезда ябаные уже шестнадцать лет. Да и не в поездах дело.
Любая монотонная работа человека заёбывает, превращает его в механическое животное. Если он,
конечно, к этому предрасположен.

Едкий дым заполнял станцию. Экскалаторы не работали, и на них уже лежали груди людских тел.
Очередные ублюдки пытались перебраться через них, оступались, падали, а сверху через них уже лезли
новые. Огонь не спеша поглощал станцию с дальнего конца. Пищи было пока немного, но и спешить было
особо некуда. Жертвы уже никуда не денутся. А пока он пожирал скамейки, раскиданный всюду мусор, одежду
на трупах и прочую горючюю поебень.

Какая-то сволочь стала хуебанить в дверь.
- Билет, сука, билет дай, блядь!
- Еблан блядь, иди у кондуктора возьми!
Мужик был явно бухой. Он свалил вглубь вагона, матерясь на остальных пассажиров и цепляясь жопой за спинки сидений.

Оставшиеся в полуживых люди поспешно свалили нахуй от экскалатора, чтоб не получить ещё пизды, когда огонь занял
уже треть станции. Пламя будто обрадовалось. Тоннель позади стены огня и выход наверх были открыты, и в зале образовался
сильный скозняк, нехуёво раздувавший пламя. На огонь было больно смотреть, а от жара его уже метрах в шести начинали
оплавлятся пластиковые рамы рекламных плакатов, загорались брошенные в спешке газеты, журналы и прочая заумная хуета.
Отступать было в общем-то некуда. Мужики орали и матерились, тупые мамаши пытались в панике юбками-хуюбками
закрыть от надвигающейся волны огня своих драгоценных дитёв, бабки, дёргаясь, тарахтели своё "заебеси на небеси".
А огню как-то всё было похуй.

Ублюдки. Ёбаные твари. Изо дня в день кишат они в своей крысиной возне, как личинки на трупе или вошки на залупе.
Их жизнь неспешно плывёт полурастёкшейся побледневшей соплёй по дну самого засранного сточного канала этого мира.
Их идеалы один хуй ведает когда утеряны, истины и стремления сожжены к ебени фени, все смыслы жизни стёрты и
затоптаны нахуй. Ради покоя. Ради лени.
Пиздец.
Позади, в вагонах, сидели экземпляров двести этих тварей. Каков смысл жизни любой из них? И ценят ли они
действительно свою жизнь? Значит ли любой из них что-нибудь для истории, для всего человечества?
Да нихуя подобного. Лысый валенок, пустое место. Сделали или сделаают что-то важное, значимое, необычное?
Вряд ли. Их массы совершенно не приемлют ничего нового.
Тогда зачем им всем существовать. По сути дела, у них нет ни цели, ни права на существование. Жить надо.
Жить, блядь, а не вот такой вот хуйнёй страдать! Он не мог сразу разобраться со всеми, как бы того ему
и не хотелось. Но в его власти были эти две сотни ёбаных тварей. Мало, да, мало...
А на первый раз хватит.
Он прибавил скорости. Похоже, они ничего не заметили. Хорошо... очень хорошо... впереди, в нескольких сотнях метров
ехал другой поезд. Разве что полный уебан упустит такую возможность.

Как уже было сказано, огню всё было похуй. Люди столпились у противоположной стены, толкая и давя друг друга,
пытаясь подняться, протиснуться повыше, к потолку, где было больше кислорода. К старому, обшарпанному потолку,
покрытому тошнотворно-розовой старой краской, которая, как впоследствии оказалось, нехуёво горела.
Люди тянули ебальники повыше и жадно глотали остатки ещё пригодного для дыхания воздуха. Огонь был зол.
Они, жалкие скопления рыхлой белковой массы, пожирали его пищу. Пидарасы блядь! Огонь резко продвинулся
вперёд по потолку, сжирая краску. Никто даже не успел отреагировать. Тем, кто был выше, огонь ударил
прямо в ебло. Температура была поражающей. Дети, которых мамаши поднимали повыше, погибли мгновенно
и падали вниз с запёкшейся, обугленной на ебле кожей и выжжеными глазницами. Люди постарше тоже падали вниз
с рёвом, закрывая сгоревшие ебальники лапами и вскоре подыхали от потери крови и болевого шока.
Ебанутые мамаши истерически визжали и трясли своих чад. Но детским трупикам на это было так же похуй,
как и огню на участившееся "заебеси на небеси" и "батька наш". Теперь оставшиеся в живых были полностью окружены.
Огонь не спеша сжимал кольцо. Огонь хотел жрать.

Он медленно выжал скорость почти на максимум. Нельзя медлить, но и они не должны ничего заметить. Впереди,
где-то за поворотом, следующий поезд уже подъезжал к станции. Всё сделано, остаётся только ждать.
Минут через пять станция была уже близко. Он встал, вышел из кабины и спокойным шагом пошёл в конец поезда.
Большинство пассажиров ровным счётом нихуя не заметили. Только некоторые удивлённым взглядом провожали его
пару секунд, чтобы потом снова уставится пустыми взглядвами в спинки впереди стоящих сидений.
Он дошёл до последнего вагона, вышел на заднюю площадку и запер за собой дверь. Воздух в подземелье,
обтекавший вагон со всех сторон, бил в ебло. Ещё совсем немного.
Наконец вдалеке раздался невъебнный гул и грохот, который быстро приближался. Вагоны врезались один в другой,
передние останавливались почти сразу и сминались под напором задних, которые постепенно тормозили. Инерцией
его прижало к стенке вагона, он ухватился за поручни и ждал, пока поезд не сбросит скорость. Наконец задний вагон
почти остановился. Поезд, который ехал впереди, тоже был нехуёво распиздячен. Задние его вагоны были смяты нахуй,
и по всему поезду людей посшибало с ног. Те, кто стоял, дружно ёбнулись на пол, причём некоторые из них по пути
не разминулись ебальниками с поручнями и краями сидений и скамеек. Скрипели и падали покорёженные детали,
раздавались крики боли и ужаса. Они всё же милые животные... если их хорошенько припугнуть.
Случайная искра попала на одну из множества промасленных и покрытых давним слоем пыли деталей. Начался пожар.
Огонь проник в вагон и перекинулся на обивки и пластик, добивая полуживых и обращая в пепел мёртвых. Впрочем,
вскоре в вагоне ему стало тесно и скучно, и он не спеша выполз на станцию.

Он спрыгнул с площадки, прошёл немного в обратном направлении и вышел через аварийную дверь. Наверху было
пасмурно, шёл редкий снег. Ветра не было, и кругом стояла прохладная звенящая тишина. Его окружали старые
кирпичные дома, сзади был тупик, а далеко впереди был выход на крупную улицу, по которой шли ещё несколько людей.
Людей, вечно куда-то спешащих, не знающих счастья и ёбаного смысла своего. Из вентиляций шёл еле заметный пар,
провода уличных фонарей недвижно застыли, будто время ябаное здесь остановилось нахуй.
Он неспешно брёл по заснеженным улицам. Он не знал, что будет делать и что его ждёт.
Здесь гавно на гавно, и хуй на гавне, и пизда на гавне, и хуй бы с ними, да нет. Просто жалко, блядь.
Заебало.
Пришло время для нового гавна.

:: 3zzzTyle :: 23.04.2008