RRRITA : Урок счастья

УРОК СЧАСТЬЯ.

- Расскажите о себе.
- Что рассказывать?
- Все, что считаете нужным.
Светлана сидела в душном кабинете психотерапевта. Надо было дойти до крайней степени отчаяния, чтобы добровольно, да за свои деньги, да в субботний яркий летний день сидеть в кабинете, обшитом замызганными ДСПэшными панелями, и рассказывать о себе незнакомому человеку «все, что считаете нужным».
Светлана была неглупой девушкой, и прежде, чем решиться на публичное раздевание, она купила и прочитала с десяток книжек из серии «популярная психология». Книжки одна за другой были яростно погребены в мусоропроводе под неласковое поминальное слово: «идиотство какое-то».
Добрый старый метод засесть на кухне с подружкой и под рюмочку излить душу, упиваясь своей болью и получая мнимое освобождение от нее, было отвергнуто без лабораторных испытаний. Если бы речь шла о мужиках-козлах либо, напротив, «ах, как я его люблю, – в зависимости от текущей ситуации, тогда, конечно, лучше кухни места нет. Но обнажить душу и развенчать себя в глазах родного коллектива – противоречило законам жанра.
В родном коллективе роли за каждым исполнителем были закреплены давно и прочно. Юля была классической домохозяйкой с маленькой дочкой, обожаемым мужем, пирогами по выходным и стервозным характером, который придавал чистоте образа жизненную пикантность. Гламурной бездельницей была Татьяна. Она жила в гражданском браке с богатым ювелиром, тщательно ухаживала за собой и боялась старости.
Обе они страдали и завидовали Светлане. Татьяна не любила своего ювелира и жила с ним из материальных соображений. Юля боялась, что муж ее бросит, потому что она была на восемь лет его старше.
Светлана ничего не боялась и ни от кого не зависела, у нее была роль успешной деловой женщины. Реквизиты использовались подходящие: большая красивая квартира, большая красивая машина, большие красивые камушки в ушах. Что еще? Хорошая должность в крупной телекоммуникационной компании, сынулька в лондонской школе, отпуск на островах или в горах. Все эти атрибуты жизни, «которая удалась», помогали использовать уверенные жесты, поддерживали горделиво подбородок, выпрямляли спину, обеспечивали отсутствие нервозности и суетливости.
Главная составляющая имиджа Светланы, однако же, заключалась в другом. Люди, никогда не видевшие ее квартиру и не ведающие, где учится ее сын, сразу понимали: перед ними счастливая и успешная женщина. Она, как благородными духами, была окутана шлейфом позитива – абсолютного, несокрушимого, торжествующего, заразительного позитива. Зрачки мерцали победным блеском, открытая улыбка предлагала всем вместе порадоваться жизни.
«Счастливая ты, Светка, – говорила ей Татьяна, трогая пальчиком махровый халат мужского размера в ванной у Светланы, – спишь, с кем нравится… оргазм, наверное, не изображаешь… и повеситься тебе не хочется».
«Хорошо тебе, ты самодостаточная, – вторила Юля, – а мой вечером опять жрать отказался. Я говорю, какая сука тебя кормила, признавайся. А он, прикинь, говорит, я в ресторане с партнерами сделку обсуждал. Знаю я этих партнеров. Полночи у него кровь пила, пока прощенья не попросил. Свет, а вдруг он влюбится?»
Как же можно было разрушить эту иллюзию? Никак невозможно. Это все равно, что признаться мужу в грехе прелюбодеяния.
И Светлана шлифовала свой имидж, оттачивала мастерство изнурительными тренировками, не давая себе поблажек ни на работе, ни на отдыхе, не позволяя себе ссутулится даже под душем.
Счастливая и успешная Светлана давно уже не чувствовала себя счастливой. Более того, она, как ни силилась, не могла вспомнить, ЧТО ее искренне обрадовало за последнее время. По-настоящему обрадовало, до щенячьего восторга. Ее не радовало ничего. Она ни о чем не мечтала и ничего не хотела.
И с ностальгией вспоминала, какой восторг у нее мог вызвать простой цыпленок- табака, такой… румяно-сочно-шкворчащий. Они с мужем еще студенты, вместе весело готовят на коммунальной кухне. Виталик лупит скалкой по распластанной тушке, выворачивая цыплячьи суставы. Она перетирает в глиняной миске зубчики чеснока с горошинами черного перца, полученной кашицей цыпленок будет обмазан перед перемещением на сковородку. Сверху на цыпленка устанавливается круглая разделочная доска, и завершает композицию чугунный утюг, раздобытый в недрах старой питерской квартиры. Запах такой, что слюна течет, как у собаки, а соседка занавешивает свою дверь байковым одеялом, у нее аллергия на чеснок.
Они с Виталиком были нищими студентами, вечно подрабатывали, ссорились страстно, и страстно любили друг друга, и были счастливы.
Теперь она стала равнодушной к еде, даже изысканной. Ела с одинаковым безразличием и картошку в мундире, и французскую фуа-гра. И ни с кем уже страстно не ссорилась.
А еще давным-давно она любила поздним летним вечером, когда на дорогах рассосутся основные пробки, но еще светло, потому что июнь и белые ночи, ехать на дачу. Уже город далеко позади, со Скандинавии свернула, машин не стало совсем, красота. Дорога петляет меж сосен, вечер тихий-тихий. Света с упоением жмет педаль газа, и машина мчится в сторону малинового заката, которым полыхают полнеба и верхушки сосен. Даже голубые сумерки разбавлены закатным персиковым оттенком. Душа ликует и заходится от восторга. На даче мама делает салат из «своей редиски» и деревенской сметаны.
Света тогда развелась, работала на двух работах, получала второе образование, воспитывала маленького Игоря, у нее была куча амбиций, и все удавалось, и она была счастлива.
Сейчас Светлана от езды не получала никакого удовольствия, на дачу ездила из-под палки, только если мама попросит. Даже в грибной сезон, потому что уже не умилялась при виде велюровой шляпки боровичка. И паутина осенняя раздражала. И закатов таких больше не было.
После работы ей не хотелось возвращаться домой, к своим шикарным белым диванам и белым коврам, не хотелось идти в гости, не хотелось гулять. Ей было тоскливо одной и неинтересно в компании.
Ее не радовали ни новые шмотки, ни новые страны.
Мужчин она использовала, подруг не любила. В чудо не верила.
Обо всем этом Света рассказала психотерапевту. Она решила ему поверить, настолько она измучилась от своего безразличия к жизни.

* * *
По дороге домой Света заехала в магазин и купила блокнотик в кожаном переплете. Психолог велел вести дневник маленьких радостей. Теперь она каждый день должна записывать свои радости, пускай самые пустяковые, копеечные, вызывающие просто внутреннюю улыбку – хоть краешком душевных губ, – тихие маленькие радости.
* * *

Света открыла дверь своей квартиры и замерла.
Ее сковало. Она превратилась в соляной стол. Ее ударила молния. Как еще описать ее состояние от увиденного?
Ее квартира, любовно обставленная и дорого отремонтированная, была залита дерьмом. В прямом смысле этого слова. Вонючим черным дерьмом.
А-а-а-а-а-а-а-а-а-а… У-у-у-у-у-у-у-у-у… Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы…
Света кинулась к соседней квартире.
- Анна Петровна, миленькая… а-а-а-а-а-а… что это? Как это? Вы что-нибудь знаете? А-а-а-а-а-а-а-а…
- Светочка, заинька, я тебе звонила, девушка сказала, абонент временно не доступен, Светочка, тихо-тихо, Светочка, сантехники прочищали канализацию, где-то засорилось, им никак не пробить было, они поддали давления. И-и-и по всему стояку из всех щелей… Дай посмотрю… Ой-ё-ё-ё-ё… Тихо-тихо… Под тобой еще хуже. Твое дерьмо, то есть из твоей квартиры дерьмо внизу-то по стенам течет. У тебя не течет? Слава тебе, Господи, не течет. А у них течет. У тебя только пол залило. Дать тебе совочек? У меня хороший совочек, с бортиками.
Света трясущимися руками выхватила из сумки телефон. Он, как живой, рыбкой выпрыгнул из рук и нырнул в густое дерьмо.
А-а-а-а-а-а-а-а… У-у-у-у-у-у-у-у…
- Анна Петровна, дайте позвонить!! – вихрем в квартиру соседки.
- Наташа! Але! Наташа! Плохо слышно! Вы где? Приезжайте срочно! Мне нужна Ваша помощь!
Женщина по имени Наташа убиралась у Светы в квартире. Она глухо, как через вату, сообщила, что в данный момент находится на своей малой родине и срочно приехать никак не может.
Света кричала:
- Наташа, что же делать?! У меня тут такое!…
- Светлана Николаевна, позвоните моей дочке. Пишите телефон.
- Дочке???
- Да, да. Она у меня… Короче, поможет Вам.
В ожидании дочки отупевшая от отчаяния Света просидела на кухне Анны Петровны не меньше часа. Снизу приходила заплаканная соседка и спрашивала, будет ли Светлана подавать в суд на сантехников. Анна Петровна предлагала выпить домашней наливочки.

* * *
Дочка оказалась тезкой Светланы. Было ей лет восемнадцать, не больше. Покрутила носом, постреляла глазками, посмотрела в наполненные ужасом глаза Светланы, улыбнулась и сказала такую вот вещь:
- Никто не умер? Раковых больных нет? Что ж так убиваться-то?
Светлана оторопела.
- Тряпки и ведра где? – деловито продолжала маленькая Света, – Стоить будет три тысячи. Согласны? И еще я поесть не успела.
- Да-да, конечно… Я сейчас…

* * *
За ночь запах через открытые окна почти выветрился. Пол лоснился, как намасленный. Солнечные пятна на паркете казались горячими.
Светлана открыла свой блокнотик и написала первую фразу: «Какое счастье пройтись босиком по чистому полу».